Время легенд (сборник)
Шрифт:
— Я даже не спросила вас, что вы заказали, — сказала Джейми. Она умирала с голоду, но боялась, что не сможет есть национальную стряпню.
— Что бы ни принесли, надо есть, — посоветовал Николас. — Не забывай, что мы изображаем из себя арабов.
Она недовольно сморщилась.
— Разве я могу об этом забыть? — Но блюдо, принесеное официантом, оказалось очень вкусным: барашек, запеченный с различными специями и пряностями, салат из зелени, а на десерт — крошечные пирожные из тончайшего теста с медом и миндалем.
— Так вы уверены, что отец все еще в
Форрестер кивнул:
— Прошлой ночью он был там.
Джейми и Николас одновременно вскинули на него глаза, не в силах скрыть удивления.
Форрестер пожал плечами.
— Но я же говорил вам — у меня здесь есть связной, — просто сказал он.
Вашингтон
Был полдень, и, запершись в своем кабинете, Гарри Уорнер вымещал свою злобу и ярость на ковровой дорожке, шагая по ней взад и вперед с таким видом, как будто собирался втоптать ее в пол. Париж не выходил на связь уже больше полутора суток. Неужели что-то случилось? Что сказал Форрестер дочке Линда? Неужели она настолько сумасшедшая, что помчится в Ливию?
Господи Боже, она же не ведает, что творит, думал он в бешенстве. Это же все равно, что приставить пистолет к его виску и даже спустить курок! Если она раскроет его, это смерть!
Уорнер уставился на телефонный аппарат. Как бы ему хотелось позвонить прямо Линду в Триполи, но, как никто другой, он знал, что это исключено. Слишком рискованно, особенно сейчас. Как близко они подобрались… и Ливия — пороховая бочка, которая вот-вот взлетит на воздух. Дело каких-нибудь нескольких дней…
Теперь тебе придется биться за себя самому, старый дружище, думал Уорнер, рассеянно глядя в окно на сияющий белизной крутой купол Капитолия. Где же они допустили ошибку? — ломал он голову. Ведь они все предусмотрели, приняли все меры предосторожности. Только четверо знали правду. Как это просочилось? Через кого? Кто предал Единорога?
Эджеле
Николас прилег, а Джейми, забравшись с ногами в кресло, читала при свете маленькой масляной лампочки. На коленях у нее лежал огромный конверт, где были собраны вырезки из мировой прессы о деятельности террористов в Европе и на Ближнем Востоке.
Март 1983 года: взрыв в Лондоне, от которого погибло несколько ливийских диссидентов.
16 апреля 1984 года: два студента повешены в Триполи по приказу Каддафи по подозрению в покушении на его двоюродного брата и самого доверенного помощника Ахмеда Каддафадама.
13 июня 1985 года: захвачен американский самолет, летевший по маршруту Афины — Бейрут, ливанскими мусульманами-шиитами.
22 июля 1985 года: мусульмане, объявившие священную войну «джихад», кинули бомбу в представительство американских авиакомпаний в Копенгагене.
16 июля 1985 года: нападение боевиков на «Кафе де Пари» в Риме.
Читая газетные выдержки, Джейми невольно содрогалась. Террористы напоминали ей диких животных — хладнокровные убийцы, даже не задумывающиеся о ценности человеческой жизни. Но это был мир, в котором ее отец жил столько лет! Мир, в котором он тайно ото всех сражался против террористов.
Она медленно поднялась и подошла к окну, вдыхая запахи ночной свежести и чувствуя необъяснимое спокойствие от созерцания молчаливой ночной пустыни. Обхватив себя обеими руками, она поежилась от холода. У нее было такое чувство, будто она погружается в глубины ада.
— Ну, и как я выгляжу? — спросил Николас.
Он вырядился в галабию, которую раздобыл Форрестер, — невесомый хлопчатобумажный балахон до пят, белый в тонкую серую полоску, и тюрбан. Вид у него был препотешный, и Джейми не удержалась.
— Как будто ты собрался спать, — честно сказала она.
— Спать? — непонимающе переспросил он.
— Ну да. Это чертовски похоже на ночную рубашку, — подтвердила она, продолжая покатываться со смеху.
— Нашла над чем смеяться, — обиделся он.
— Иди лучше посмотри на себя в зеркало сам, — посоветовала она.
— Это как переодевания на карнавалах, — решил он оправдаться. — Знаешь, как в Риме и прочих местах.
— Твой наряд не идет ни в какое сравнение, — заверила она его.
— Разве я смеялся над тобой, когда ты напялила такой же балахон в гостинице? — спросил он.
— Конечно, не смеялся, я ведь в ночной рубашке выгляжу гораздо привлекательнее.
— Спасибо на добром слове. — Однако в его голосе не прозвучало воодушевления.
Их увлекательную беседу прервал стук в дверь.
— Кто там? — осторожно спросила Джейми.
— Форрестер.
Она открыла дверь. Форрестер тоже был в традиционном арабском балахоне и тюрбане.
— Жизнь или кошелек? — приветствовала его Джейми.
Но Форрестер не улыбнулся и сделал ей знак запереть дверь. Поставив портативный приемник на стол, он включил его. Передача шла по-арабски.
— О чем они говорят? — озабоченно спросил Николас.
— На борту авиалайнера TWA над территорией Греции произошел взрыв. Четыре пассажира, все американцы, погибли, — кратко пересказал Форрестер. — Ответственность за этот террористический акт взял на себя Каддафи.
Джейми переводила взгляд с Форрестера на Николаса и обратно.
— Это значит, что… — начала она, не решаясь довести свою мысль до конца.
Форрестер покачал головой.
— Это значит, что пока нам отсюда никуда нельзя уезжать.
Взрыв произошел на борту авиалайнера компании TWA, вылетевшего пятого апреля рейсом 840, когда он набрал высоту около пятнадцати тысяч футов. Если бы высота была больше, самолет попросту развалился бы на куски. Один греческий рабочий видел, как с неба падают тела четырех пассажиров. Это были женщина со взрослой дочерью и крошечной внучкой и мужчина, который разбился, сидя привязанным к своему креслу. На земле осталось только кровавое месиво из стали и плоти.