Время любить
Шрифт:
– Так вот, – продолжил Градов. – Я на бас-гитаре играл.
– Теперь понятно почему ты такой тугой, все басисты немного того, – сказал я.
– Почему того? Зря ты так, Андрюш, вот Пол Маккартни по-твоему тоже тугой?
– А кто это? – спросили мы с Серёгой и переглянувшись рассмеялись.
– Козлы! – без обиды бросил Градов. – Меня даже в коллектив “Синяя птица” приглашали на прослушивание. Слыхали про такой?
– Блин, Борисыч, у вас, там, в Союзе другой цветовой гаммы не было что ли? – спросил я. – А то всё синий, да голубой?
– Да
– А чего не срослось с “Синей птицей”, – спросил Губанов.
– В армию я загремел, а когда вернулся, на Вере женился. Она тогда только школу закончила. Бантики, фартучек белый, чёрные косы, как вспомню до сих пор колом встаёт.
– А я думал Борисыч, что у тебя теперь только с Виагрой поднимается! – усмехнулся я.
– Верка у меня огонь-баба, она из камня искру высечет, с пол-оборота заводит.
– А потом, что было? – спросил Губанов.
– Вань, я думал, что ты умней, чем кажешься, – говорю я. – Обрюхатил он свою Верку в белом фартучке и понеслась… В общем, повесил на гвоздь свою бас-гитару наш Маккартни!
– Жизнь, мои юные друзья – это как большой вокзал. Поезда туда-сюда. Главное, ребята, сесть в нужный поезд и тогда всё у вас по жизни будет хорошо. Понимаете, главное выбрать нужное направление.
– А как узнать в каком направлении нужно двигаться? – спросил Губанов, который сегодня был на удивление разговорчив.
– Это, Ваня, узнать наверняка невозможно, такие вещи каждый должен решать сам.
– Ага и кто у тебя будет в поезде – проводник или проводница, – сказал Серый. – Но тебе, Ваня, я думаю, лучше всего пригодился бы именно проводник.
– Послушай, Борисыч, в чём суть твоей очередной басни? – спросил я.
– Да нет тут никакой сути. Сидит этот старый хрен и пургу нам прогоняет, как всегда! – взорвался Серёга.
– Мораль простая, Андрюша – не промотай свою жизнь по мелочам, чтобы не жалеть потом, когда ёбнет тебя инсульт лет в сорок, и будешь ты лежать, мычать, под себя ходить. Сейчас лучше задуматься, если ли есть что-то, чтобы ты хотел изменить в своей жизни – меняй. Всё, босота, шабаш! Ваших нет – пятифон мой. Хорош языком чесать, давай за работу, – со смехом и хитром прищуром, сказал Градов.
– Опять, чертяга, зубы нам заговорить сумел, – с досадой кинул карты на стол Серёга.
– Учись молодёжь – пока я жив!
– Борисыч, а как же перекур после игры? –спросил я.
– Никаких перекуров лодыри, ну-ка марш работать!
3
Хреново, когда заканчивается курево. Особенно если ты уже зарядил в себя четыре пива, а на улице полощет почти осенний дождь. Однако, вариантов не так много, их вообще практически нет. Накинув всепогодную ветровку, я вышел в прокуренную затхлость подъезда. Внизу, на лестничной площадке раздавалась ругань, парочка подростков громко выясняла отношения.
– Да ладно тебе, чо как целка ломаешься? Давай здесь по бырому, падик глухой.
– Ты дебил что ли? Я живу в этом подъезде.
– Ну и хули?!
– Руки убрал от меня урод, кто тебе вообще сказал, что я дам тебе?
– Нихера себе, сначала обозначаешься, как шалава, а потом заднюю включаешь? Типа, девочку недотрогу из себя строишь!
Двери лифта распахнулись. В кабине широко ощерившись, свесив розовый язык набок, сидела огромная немецкая овчарка, совершенно одна! Как она там оказалась, чёрт её собачий знает!? Псина удивлённо на меня уставилась, мол, парень, ты ехать-то собираешься или как? Двери захлопнулись, и я решил спуститься по лестнице, так, по крайней мере было вернее.
Уже почти пройдя ссорящуюся парочку, что-то дёрнулось, где-то внутри. Может выпитые четыре пива или просто планеты над нашей “панелькой” сошлись в какой-то причудливый эллипс. Я обернулся и посмотрел на девчонку. Она была чертовски встревожена, хотя всячески пыталась не подавать вида.
– Слушай, парень, по-моему, девушка тебе ясно дала понять, чтобы ты валил.
Он обернулся и хищно зыркнул на меня.
– Мужик, а ты кто ей? – спросил он.
– Сосед.
– Слышь, сосёд, вали на хуй, по холодку – пока при памяти!
– Это у вас в детском саду сейчас такие приколы?
– Чо ты сказал, урод?
– Чо слышал, козёл!
Я схватил его за воротник и дёрнул на себя, парень схватился за мою ветровку, и она с треском пошла по шву. На пару бутылок пива я стал в этот момент трезвее. Скрипнула дверь и на лестничную площадку выбежала тётка с накрученными на голове бигудями, заверещав на весь подъезд.
– Ну сколько можно? Ни днём, ни ночью покоя нет! У меня муж больной лежит, уснуть из-за ваших криков не может. Если вы сейчас же не прекратите, то я звоню в полицию!
– Ладно, с тобой мы ещё встретимся, – сказал парень, отпустив мой рукав. Слегка задев меня плечом, когда спускался, – а ты, сука, – ткнул он пальцем в девчонку, – забудь, как меня зовут, и теперь с тобой даже Колян Помоешник встречаться не будет, попомни моё слово! А ты, мать, чего паяльник раскрыла? Закрой, а то кишки простудишь!
– Что ты сказал гадёныш? Вот, что за молодёжь пошла, никакого уважения к старшим! Только хамить умеют, куда эта страна катиться?
Дверь за тёткой в бигудях захлопнулась, но из-за двери по-прежнему слышалось её недовольное ворчание.
– Спасибо тебе! – не смотря на меня, сказала девчонка.
– Что ты, какие вопросы, обращайся, я тут знаешь ли местным Бэтменом подрабатываю. Там на крыше фонарь стоит, так что если ещё раз попадётся парень-козлина, зажигай его, и я примчусь тебе на помощь!
В её светлых глазах проскользнули искорки веселья.
– Этот клоун не мой парень, просто прицепился.
– Ну неплохо так прицепился, еле оттащил его от тебя!
– Меня зовут Кристина, – улыбнулась она.
Лицо её ожило, как будто и не было недавно скованно гримасой страха.