Время любви
Шрифт:
Как назло, в кармане завибрировал телефон. Не нужно быть ясновидящей, чтобы догадаться, кто окажется на проводе. Мама как чувствовала, что сейчас я больше всего по ней скучаю.
– Привет! – Я попыталась выдавить из себя тот лимит радости, на который была способна в этот момент.
– Дорогая! Как твои дела? Ты уже приехала? Ты в Сан-Франциско?
В этом вся мама. Задаст тысячу вопросов до того, как услышит ответ на первый.
– Да, мам. Я уже здесь.
– Как добралась? Без приключений?
– Всё в порядке. – Лучше не вспоминать безумную
– И как она? Твоя новая квартира?
Я прикусила губу, осматривая свои новые пенаты. В жизни я не врала маме, но, похоже, придётся начинать. Я просто не могу сказать ей правду о том, как меня нагрела хозяйка, и что я буду делить спальню с клопами. Она тут же запрыгнет в ближайший автобус из Модесто и примчится с кулаками наготове. Или заберёт меня обратно. Я не могу больше быть беззащитной, беспомощной девочкой, какой была двадцать пять лет. Собравшись с духом, я озвучила свою первую ложь:
– Она… потрясающая! Такая, как на фотографиях! Здесь стильный диван, – я провела рукой по вмятине на подушке. – Просторная кухня, – я бросила взгляд на три несчастных шкафчика и забрызганный жиром чайник, – а ещё отдельная спальня с большой кроватью. Представляешь?
– О, дорогая, я очень рада, что ты нашла подходящую квартиру. Знаешь, я очень боялась, что тебя могут обмануть. В этих больших городах столько мошенников.
– Да-да, мам, мне крупно повезло. – Обманщица.
– А как Сан-Франциско? Ты уже видела океан?
– Мам, я только приехала и ещё не успела осмотреть город. Но то, что я видела, это… не передать словами! – Хоть в чём-то не соврала, и на душе тут же полегчало. – Здесь так красиво, столько симпатичных улиц и кафешек, что глаза разбегаются!
– Как же я тебе завидую, – протянула мама, и я тут же вспомнила, что она, как и я, ни разу не выезжала за пределы Модесто. Мне тут же стало грустно.
– Ты должна увидеть всё собственными глазами. Надеюсь, вы с папой как-нибудь приедете ко мне в гости… – я снова обвела взглядом своё убогое жилище. – Только немного позже, как только я тут обживусь и встану на ноги. – И найду квартиру получше.
Послышался тяжёлый вздох, который означал только одно. Моя заботливая и излишне тревожная мама собиралась затянуть свою заботливую и излишне тревожную песню. Она так не хотела отпускать меня. До последнего пыталась отговорить от сумасбродной идеи в одиночку отправиться за сотню миль, лишь бы скрыться от самой себя и своего прошлого. Для неё было немыслимо выпустить одного из детей из-под крыла, хоть мы давно перестали быть её маленькими птенцами.
– Как долго ты планируешь пробыть в Сан-Франциско? – Печальным голосом спросила мама. Она всё ещё надеялась, что через три дня я опомнюсь и вернусь в Модесто, где мне было самое место.
Но там ли оно? Может, моё место как раз-таки здесь, среди ободранных обоев и пыльной обивки?
– Не начинай, мам. – Взмолилась я. – Я приняла окончательное решение и не собираюсь возвращаться.
– Но что ты там будешь делать
Вопрос на тысячу очков. Хотелось ответить, что я собираюсь здесь жить, найти друзей и – скрестим пальцы на удачу – любовь всей своей жизни. Но мама бы ни за что меня не поняла. Она искренне верит, что всё это можно делать и в Модесто.
– Первым делом найду работу. А там, видно будет.
– Ох, Холли, даже не знаю. Всё это мне не нравится.
– Я справлюсь, – пообещала я, больше себе, чем ей. Чтобы больше не чувствовать свою убогую несамостоятельность, я сменила тему: – А вы там как? – Будто я уехала из родного города не час, а месяц назад. – Как дела в магазине?
– Сегодня полный завал. – Вздохнула мама, шелестя чем-то на фоне. Наверняка, упаковочной бумагой. – К выходным все вдруг решили, что им нужны цветы. Вот, выкроила минутку позвонить тебе, и тут же побегу обратно.
– А как же Харви и Хлоя?
– Ну, это ведь Харви и Хлоя. – С покорной улыбкой подметила мама, что означало лишь одно. Хлоя как обычно убежала на свидание с очередным кавалером, а Харви протирает штаны в подсобке, даже не подумав палец о палец ударить, чтобы помочь родителям. – Тебя здесь очень не хватает.
– Я тоже скучаю. Но это должно было произойти. Я должна повзрослеть.
Даже сквозь бездушный корпус мобильника я ощутила полное несогласие мамы. По её мнению, взрослеть можно и в Модесто, рядом с семьёй, работая всё в том же семейном цветочном магазинчике, где каждый день похож на предыдущий. Но мама слишком сильно нас любила, чтобы перечить нашим желаниям. Именно поэтому она гнула спину за прилавком, пока Хлоя хлопала ресницами перед каким-нибудь парнем, а Харви плевал в потолок.
– Береги себя. – Попросила мама. – Папа передаёт тебе привет. Мы тебя очень любим.
– И я вас.
Внезапно в квартире стало жутко тихо. Разговор оборвался, и я почувствовала себя такой одинокой, какой никогда не чувствовала. Наверное, то же самое ощущает смотритель маяка на каком-нибудь отдалённом клочке земли, откуда не видно ни одной живой души.
Я сидела на диване в городе, где обитало восемьсот тысяч живых душ, но я не была знакома ни с одной. Миссис Саммер не в счёт, так как что-то подсказывало мне, что у этой женщины нет души, и мы вряд ли подружимся.
Интересно, Нил чувствует себя таким же потерянным в окружении незнакомцев и северной закалки Сиэтла? Сразу влился в новую компанию, пустив в ход всё своё прославленное обаяние, или скучает по дому так же, как я?
Даже забавно, что из окон мы можем увидеть один и тот же океан, вот только с его берега дует холодный ветер, а я изнываю от южного пекла. Нас разделяют восемьсот восемь миль – я проверяла по Google Maps – а я по-прежнему думаю о нём, как будто он рядом. Люди придумали тысячи лекарств от болезней, но никто пока ещё не изобрёл таблетки от разбитого сердца. Говорят, что раны затягиваются, и для этого есть много средств. За этим я и приехала в Сан-Франциско – найти то, что поможет мне выздороветь.