Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 3. Часть 3

Хрущев Никита Сергеевич

По первому вопросу поддержал выступление Молотова, по второму все другие поддержали меня. Таким образом, у меня не осталось сомнений, что Берия теперь правильно понимает меня и уже намечает свои "меры", потому что он не может смириться с тем, что кто-то стоит на его пути. Такие сложились условия работы. Что же потом предложил Берия, эта бестия? Как-то мы ходили, гуляли, и он стал развивать такую мысль: "Все мы ходим под Богом, как говорили в старое время, стареем, все может случиться с каждым из нас, а у нас остаются семьи. Надо подумать и о старости, и о своих семьях. Я предложил бы построить персональные дачи, которые должны быть переданы государством в собственность тем, кому они построены". Для меня был уже не удивителен такой, не коммунистический ход мышления. Он полностью вязался с образом Берии. И, к тому же, я был убежден, что все это говорилось в провокаторских целях. А он продолжает: "Предлагаю строить дачи не под Москвой, а в Сухуми. О, какой это город!". И стал говорить, какой это чудесный город. "Но предлагаю строить в Сухуми не на окраинах. Зачем идти за город? Надо освободить в центре города большой участок, посадить

там сад, развести персики". И стал хвалить, какие растут там персики, какой виноград. Потом развивал свои мысли дальше. У него все было продумано: какой нужен обслуживающий персонал, какой штат.

Все ставилось им на широкую, барскую ногу. "Проект и строительство будет вести Министерство внутренних дел. В первую голову, считаю, надо построить для Егора (то есть для Маленкова), потом тебе, Молотову, Ворошилову, а затем и другим". Я молча слушаю его, пока не противоречу. Потом говорю: "Подумать надо". Кончили разговор, и мы оба с Маленковым поехали на дачу. Ехали в машине втроем. Подъехали к повороту с Рублевского шоссе. Там мы с Маленковым должны ехать дальше налево, а Берия - прямо. И я сел с Маленковым в одну машину. Говорю ему: "Как ты на это смотришь? Это же чистейшая провокация". "Ну, почему ты так относишься к его словам?". "Я его вижу насквозь, это провокатор. Разве можно так делать? Давай сейчас не противоречить, пусть он этим занимается и думает, что его замысел никто не понимает". И Берия начал развивать свою идею. Поручил составить проекты. Когда их закончили, пригласил нас, показал проекты и предложил начать строительство. Докладывал нам по этим вопросам известный строитель. Сейчас этот товарищ работает начальником строительства предприятий атомной энергии. Я его знал еще до войны и по событиям в войне. Берия считал его близким себе лицом, ибо он работал у Берии и выполнял то, что тот ему говорил. После новой встречи я сказал Маленкову: "Пойми, у Берии есть дача. Он нам говорит, что себе тоже там выстроит, но он не будет себе строить. А вот тебе построит, и это будет сделано для твоей дискредитации". "Нет, нет, ну что ты!". А для меня существенным был факт, что Берия предлагал построить собственные дачи обязательно в Сухуми.

В проекте уже было намечено место, где будет возведена дача Маленкова. По плану предвиделось выселение большого количества людей, проживавших там. Министр, который нам докладывал, говорил, что надо выселить огромное их количество и что такая стройка - для людей сущее бедствие. Шутка ли сказать, там их собственность, сколько поколений там прожило, и вдруг их выселяют? Берия же объяснял, что место выбрано таким образом, чтобы Маленков из своей дачи мог видеть Черное море и за Турцией наблюдать. Он даже шутил: "Турецкий берег будет на горизонте, очень красиво". А когда все разошлись и мы опять остались наедине с Маленковым, я говорю ему: "Ты разве не понимаешь, чего хочет Берия? Он хочет сделать погром, выбросить людей, разломать их очаги и выстроить там тебе дворец. Все это будет обнесено забором. Начнется клокотание негодования в городе. Всех будет интересовать, для кого это строят? И когда все будет закончено, ты приезжаешь, и люди видят, что в машине сидит. Председатель Совета Министров СССР; весь погром, все выселение людей сделаны для тебя. Возмущение проявится не только в Сухуми, оно перебросится в другие места. А это и нужно Берии. Ты сам тогда попросишь об отставке".

Маленков призадумался. Поговорил Берия о дачах и с Молотовым. Я не ожидал такого от Молотова, но Молотов вдруг согласился. Он сказал только, что ему пусть построят не на Кавказе, а под Москвой. Я был удивлен. Я-то думал, что Молотов вспыхнет и начнет возражать. Не знаю, как это получилось. И так как никто пока не высказался активно против, машина заработала. Подготовили проекты, Берия просмотрел их. После работы мы заезжали к Берии, и он показывал мне проект моей дачи. "Эй, слушай, какой хороший дом, смотри, какой". Я ему: "Да, мне очень нравится". "Возьми проект домой". Привез я проект домой и, признаться, не знал, куда его деть. Нина Петровна, жена, говорит мне: "Что это у тебя?". Я признался ей. Жена возмутилась: "Это безобразие!". Я не смог ничего объяснить Нине Петровне и сказал только: "Давай, уберем его, потом поговорим". Итак, дело завертелось. Берия форсировал строительство, но до его ареста так ничего и не было сделано по существу. Когда же его арестовали, мы тотчас все отменили. А проект дачи долгое время валялся где-то у меня. Тогда же Берия развил бешеную деятельность по вмешательству в жизнь партийных организаций. Он сфабриковал документ о положении дел в украинском руководстве.

Первый удар из числа им задуманных он решил нанести по украинской парторганизации. Я полагал, что он развивал это дело с тем, чтобы втянуть туда и мою персону. Он собирал нужные ему материалы через Министерство внутренних дел УССР и начал втягивать в подготовку дела начальников областных управлений МВД. Начальником УВД во Львове был Строкач [102] . Ныне он уже умер. Это был честный коммунист и хороший военный. До войны он был полковником, командовал погранвойсками. Во время войны работал начальником штаба украинских партизан и всегда докладывал мне о положении вещей на оккупированной врагом территории. Я видел, что это честный и порядочный человек. После войны он был назначен уполномоченным МВД по Львовской области, где действовали бандеровцы. Позднее мы узнали, что когда к нему обратился министр внутренних дел Украины и потребовал от него компрометирующих материалов на партийных работников, то Строкач сказал, что это не его дело, а секретаря обкома партии, пусть обращаются туда. Тогда Строкачу позвонил Берия и сказал, что если он станет умничать, то будет превращен в лагерную пыль. Но в 1953 г. мы сначала ничего не знали, хотя чувствовали, что идет наступление на партию, ее подчиняют Министерству внутренних

дел.

102

СТРОКАЧ Т. Д. (1903 - 1963) - член ВКП(б) с 1927 г., генерал-лейтенант с 1944 г., в 1942 - 1945 гг. начальник Украинского штаба партизанского движения, в 1946 - 1956 гг. (с перерывами) министр внутренних дел УССР, потом находился на работе в МВД СССР.

Записку Берии о руководящих кадрах Украины мы обсуждали в ЦК КПСС. В результате было принято решение освободить Мельникова от обязанностей секретаря ЦК КПУ, а на его место избрать Кириченко [103] . Идея Берии состояла в том, что местные, национальные кадры якобы не допускаются к руководству, что их не выдвигают, и предложил ввести в состав Президиума ЦК КПУ Корнейчука. Так и было сделано на пленуме. Но мне рассказали товарищи уже после того, как Берия был арестован, как проходил тот пленум. Корнейчук неправильно понял, почему его кандидатура была выдвинута, и начал говорить всякие словеса в пользу Берии. Не сообразил, ради чего Берия так старается. Следующая записка Берии касалась прибалтов, потом Белоруссии. И все той же направленности. В его предложениях далеко не все было неправильным. ЦК КПСС и сам к тому времени взял курс на выдвижение национальных кадров. И мы приняли решение, что в республиках пост первого секретаря ЦК должен занимать местный человек, а не присланный из Москвы русский.

103

КИРИЧЕНКО А. И. (1908 - 1975) - член ВКП(б) с 1930 г., с 1938 г. на партийной работе, в 1953 - 1957 гг. первый секретарь ЦК КП Украины, потом секретарь ЦК КПСС, с 1960 г. первый секретарь Ростовского обкома КПСС, до 1962 г. находился на административных должностях, член ЦК КПСС в 1952 - 1961 гг. и Президиума ЦК в 1955 - 1960 гг.

Вообще же у Берии имелась антирусская направленность. Он проповедовал, что на местах царит засилье русских, что надо их осадить. Так все и поняли и начали громить не только русские, но и те национальные кадры, которые не боролись с русским "засильем". Это произошло во многих партийных организациях национальных республик. Я не раз говорил Маленкову: "Неужели ты не видишь, куда клонится дело? Мы идем к катастрофе. Берия подобрал для нас ножи". Маленков мне: "Ну, а что делать? Я вижу, но как поступить?". Я ему: "Надо сопротивляться, хотя бы в такой форме: ты видишь, что вопросы, которые ставит Берия, часто носят антипартийную направленность. Надо не принимать их, а возражать". "Ты хочешь, чтобы я остался один? Но я не хочу". "Почему ты думаешь, что останешься один, если начнешь возражать? Ты и я - уже двое. Булганин, я уверен, мыслит так же, потому что я не один раз обменивался с ним мнениями. Другие тоже пойдут с нами, если мы будем возражать аргументировано, с партийных позиций. Ты же сам не даешь возможности никому слова сказать. Как только Берия внесет предложение, ты сейчас же спешишь поддержать его, заявляя: верно, правильное предложение, я за, кто против? И сразу голосуешь. А ты дай возможность высказаться другим, попридержи себя, не выскакивай, и увидишь, что не один человек думает иначе.

Я убежден, что многие не согласны по ряду вопросов с Берией". И я предложил: "Мы ведь составляем повестку дня. Давай, поставим острые вопросы, которые, с нашей точки зрения, неправильно вносятся Берией, и станем возражать ему. Я убежден, что мы тем самым мобилизуем других членов Президиума, и решения Берии не будут приняты". Маленков наконец-то согласился. Я был, честно говоря, и удивлен, и обрадован. Составили мы очередную повестку дня заседания Президиума ЦК. Сейчас не помню, какие тогда вопросы стояли, прошло много лет. На заседании мы аргументированно выступили "против" по всем вопросам. Другие нас тоже поддержали, и идеи Берии не прошли. Так получилось подряд на нескольких заседаниях. Только после этого Маленков обрел надежду, что, оказывается, с Берией можно бороться сугубо партийными методами, оказывать собственное влияние на решение вопросов и отвергать те предложения, которые, с нашей точки зрения, не являются полезными для партии и страны.

Мы видели, что Берия стал форсировать события. Он уже чувствовал себя над членами Президиума, важничал и даже внешне демонстрировал свое превосходство. Мы переживали очень опасный момент. Я считал, что нужно срочно действовать, и сказал Маленкову, что надо поговорить с другими членами Президиума по этому поводу. Видимо, на заседании такое не получится, и надо с глазу на глаз поговорить с каждым, узнать мнение по коренному вопросу отношения к Берии. С Булганиным я по этому вопросу говорил раньше и знал его мнение. Он стоял на верных позициях и правильно понимал опасность, которая грозила партии и всем нам со стороны Берии. Маленков тоже согласился: "Да, пора действовать". Мы условились, что я прежде всего поговорю с Ворошиловым, поеду к нему. Имелась какая-то комиссия, в которую входили и Ворошилов, и я.

Я решил использовать это обстоятельство, позвонил Клименту Ефремовичу и сказал, что хотел бы встретиться с ним, поговорить по такому-то вопросу. Ворошилов ответил, что он сейчас приедет ко мне в ЦК. "Нет, - говорю, - прошу меня принять, я сам приеду к тебе". Но он настаивал, что это он приедет. В конце концов я настоял на своем. Мы условились с Маленковым, что после разговора с Ворошиловым (это было перед самым обедом) я приеду домой, зайду к Маленкову, и мы отобедаем вместе. Мы жили тогда с Маленковым в одном доме на улице Грановского, 3, и в одном подъезде, только я на 5 этаже, а он этажом выше. Приехал я к Ворошилову в Верховный Совет, но у меня не получилось того, на что я рассчитывал. Как только я открыл дверь и переступил порог его кабинета, он очень громко стал восхвалять Берию: "Какой у нас, товарищ Хрущев, замечательный человек Лаврентий Павлович, какой это исключительный человек!". Я ему: "Может, ты зря так говоришь, преувеличиваешь его качества?".