Время меча
Шрифт:
— Да, наверное, теперь, когда мертвец ушел, в невидимости нет нужды,
— согласился эльф. — Если только принц не собирается анатомировать меня прямо сейчас.
— Ну что вы! — горячо возразил Артен. — Вы же не какой-то безмозглый зомби, вы — живое разумное существо, и никто не покушается на ваши права. Но если бы вы завещали свое тело науке, вы оказали бы неоценимую…
— Артен! — возмущенно воскликнула Элина.
Но Йолленгел уже проступал из воздуха. Одежда его была рваной и вид — изможденным, но самое удивительное — исчезли длинные эльфийские волосы, лишь белесый свежепробившийся ежик покрывал выбритую голову. Острые эльфийские уши нелепо торчали на этом почти голом черепе.
— Они действительно не замечают меня — и не только глазами, — продолжал Йолленгел, — но лишь потому, что не подозревают о моем присутствии.
— Вы, наверное, голодны? — спросила Элина, с состраданием глядя на его лицо, которое даже и в лучшие времена было худым и бледным; новая же «прическа» эльфа делала его облик еще более измученным.
— По правде говоря, да. Мои припасы закончились два дня назад… — признался Йолленгел, присаживаясь к столу.
— Ничего, нам здесь дают достаточно еды, втроем мы вас прокормим, — Элина решительно подвинула ему свою тарелку.
Некоторое время эльфа ни о чем не распрашивали, давая ему хоть немного утолить голод, но, когда Йолленгел расправился с тем, что сложили ему на тарелку остальные трое, вопросы сразу возобновились. Всем было интересно, что происходило с эльфом в эти дни и как он умудрился добраться до Зурбестана через горы и отыскать здесь прежних товарищей.
— Первые время, что я прожил в кишлаке, все было нормально, — рассказывал Йолленгел. — Я играл горцам на флейте и много общался с ними, стараясь поскорее выучить язык. Но потом… стало как-то неуютно. С одной стороны, меня одолевало беспокойство за вас, я чувствовал, что от этого Рандавани не приходится ждать ничего хорошего. С другой стороны, и атмосфера в самом кишлаке начала меняться. Это все те двое, которые ходили с вами, Шамхас и Ханды. Они всем рассказывали, как это просто — разгромить ночью даже хорошо вооруженный и подготовленный отряд и забрать богатую добычу. Не то чтобы они прямо призывали односельчан заняться разбоем, но… нельзя сказать, что к их словам не прислушивались. Старики, в том числе и Кайсы-ака, очень это не одобряли, кишлак всегда был мирным. Среди селян начал назревать конфликт, и я стал замечать косые взгляды и в мою сторону. Тут нагрянул отряд солдат, меня спрятали в погребе — все обошлось, но кишлак они перетряхнули основательно. На следующий день один из селян громко заявил в моем присутствии, что, дескать, всю жизнь они жили в своем кишлаке мирно и хорошо, но стоило прийти каким-то чужеземцам, и все пошло наперекосяк. Кайсы-ака так не говорил, и другие тоже… того человека даже сразу одернули, сказав что-то вроде «не тот виноват, кто канаву копал, а тот, кто под ноги не смотрел» — но я понял, что мне надо уходить. Кайсы-ака пытался меня отговорить, но в конце концов согласился помочь. Его старший сын, сам, как вы помните, уже старик, взялся вывезти меня из Хурданистана. Поскольку в горах еще встречались патрули, пришлось прибегнуть к хитрости, как и вам. Мне досталось еще больше, чем принцу, — смущенно улыбнулся Йолленгел. — Меня намазали какой-то мазью, из-за чего вся кожа покрылась волдырями, внешне похожими на проявление какой-то несмертельной, но тяжелой и, главное, заразной болезни. Выглядело это жутко, так что со стороны было и не понять, к какой расе я принадлежу… единственное, чего явно не могло быть у горца — это светлых волос, и их пришлось полностью обрить. Вы видели, среди горцев многие мужчины бреются наголо… В общем, маскарад вполне удался. Хоть мы и встречались с патрульными, они опасались приближаться к заразному больному. Но, между прочим, эта имитация болезни была слишком реалистичной. У меня на самом деле поднялся жар, и все тело нестерпимо зудело… — Йолленгел вздохнул, как бы предлагая окружающим оценить степень его страданий. «Сочувствуем, « — отозвалась Элина.
— Ну, в общем, мы расстались на равнине, — продолжал эльф. — Я более-менее пришел в себя, не без помощи другой полученной в кишлаке мази, и поехал на восток. Я знал, что вы направляетесь кудато в Бхиланайские горы, о которых не знал ровно ничего, и не имел никакого понятия, где и как вас там искать. Но Элине известно, что мой народ издавна верил в судьбу и часто полагался на нее, а не на рациональный расчет. Наверное, это нас в конце концов и погубило, но в данном случае, как видите…
— Данный случай еще не закончился, — пробормотал Артен. — Так как же вам удалось нас найти?
— Насколько я понимаю, к тому времени, как я добрался до подножия гор, здесь произошло то, ради чего Рандавани сюда и стремился — было распечатано некое хранилище древней магии…
— Именно, — кивнула Элина.
— Ну и, очевидно, магия начала распространяться за пределы этой страны. Конечно, наибольшая концентрация по-прежнему здесь, но некие флюиды можно почувствовать уже в предгорьях. И, проснувшись в одно прекрасное утро, я понял, что ко мне возвращаются способности моих предков. А магия эльфов, как вы знаете, позволяла, в частности, всегда находить дорогу — при условии, что таковая вообще существует — и легко проходить по топкому болоту и глубокому снегу. Правда, от холода она не защищает, так что я едва не замерз в горах — представьте, оказался более живуч, чем мой мул. Но все равно хорошо, что в предгорном селении, куда я приехал на лошади, меня убедили купить мула, без него бы я точно не добрался… Кроме того, мы чувствительны к магии других, так что я, ни разу не видав сотоварищей Рандавани, могу оценить их примерное число и силу, или, к примеру, мощность барьера вокруг этого дома…
— А вы можете определить, присутствуют ли здесь какие-нибудь магические штуки, кроме барьера? — быстро спросил Эйрих.
— Нет, с тех пор, как ушел живой мертвец — никаких. Иначе разве я рискнул бы обнаружить себя?
— Полезная способность, — хмыкнул Эйрих. — Однако, Йолленгел, ваша способность проходить сквозь барьер куда более полезна. Сегодня вы, разумеется, будете отдыхать, а завтра отправитесь с письмом в Керулум. Вдали от Зурбестана ваша магия вам не поможет, но я дам вам карту и научу некоторым необходимым фразам. Не знаю, что там с тургунайскими заговорщиками и шпионами, но, по-моему, в нынешней ситуации все, кто не желает оказаться под пятой магов еще на тысячу лет, должны действовать сообща.
— При всем уважении к вам, я вынужден отказаться, — извиняющимся тоном ответил эльф.
— То есть как? — одновременно воскликнули Элина и Артен.
— Вряд ли мне позволят просто вручить письмо и уйти. Дело слишком важное и необычное, меня станут допрашивать и, конечно, сразу выяснят, что я не человек. Дальнейшее нетрудно вообразить. Некто является с сообщением о заговоре магов и сам при этом оказывается представителем связанной с магией расы. Да еще в условиях, когда вокруг Зурбестана существует целая сеть тайн, интриг и заговоров. Да меня не оставят в покое, пока не замучают до смерти.
— Ну зачем сразу так плохо думать о людях? — воскликнула Элина.
— Не забывайте, что до встречи с вами у меня уже был кое-какой опыт общения с людьми, — жестко сказал эльф. — Если люди мучают и убивают без всякой пользы, ради удовольствия, то уж тем более они ни перед чем не остановятся, когда речь идет о государственных интересах. Разве я не прав, Эйрих?
— Вы правы, — признал тот. — Такая опасность существует. Но письмо не обязательно передавать лично, его можно бросить в ящик для прошений. Правда, при этом оно может проваляться без движения несколько месяцев, а потом какой-нибудь мелкий чиновник сочтет его бредом сумасшедшего и не станет передавать наверх. По-хорошему, конечно, нужно именно добиться аудиенции у хана…
— Кроме того, я не смогу пересечь горы без еды, а у вас, как я понимаю, нет таких излишков продовольствия, чтобы хватило на многодневное путешествие, — добавил Йолленгел.
— Верно, — вынужден был согласиться Эйрих, — маги не оставили нам никаких припасов… Да, скверно. Ну что ж, вы, во всяком случае, можете перемещаться в пределах Нан-Цора, а это уже очень немало.
— Да, хотя это и не слишком приятно. Город кишит живыми мертвецами… как вы их называете?
— Зомби.
— Да, зомби. И к пирамиде мне бы тоже не хотелось приближаться, а тем более — лезть внутрь. Там меня вряд ли защитят мои скромные способности.
— Думаю, здесь и вне пирамиды можно отыскать немало интересного, — подвел итог Эйрих. — Сейчас вы, наверное, хотите отдохнуть с дороги? Выбирайте себе комнату.
Йолленгела не пришлось долго уговаривать, и вскоре он уже спал. Эйрих поманил остальных за собой, причем не в обеденную залу, где они обычно сходились беседовать, а в свою комнату.
— По-моему, теперь наше спасение — вопрос ближайших дней, — радостно изрекла Элина. — Но вы, Эйрих, кажется, чем-то недовольны?
— Просто хочу предостеречь вас от излишнего оптимизма. И излишней откровенности. Йолленгел не должен знать о подземелье, по крайней мере, пока.