Время милосердия
Шрифт:
– Ты шутишь, Гарри Рекс? А кто будет выступать у Нуза в суде во вторник в десять часов утра? Помнишь об этом пустячке, деле «Смоллвуд»?
– Черт, я думал, у нас есть еще неделя.
– Хорошо, что это дело веду я, а не ты. Не говоря уже о таких мелочах, как Карла с ее работой и Ханна с ее учебой. Глупо считать, что мы можем исчезнуть по щелчку пальцев. Нет, я не сбегу, Гарри Рекс.
– Поверь мне, ты горько пожалеешь. От этого дела жди беды.
– Если мне позвонит Нуз, я поговорю с ним по душам. Объясню, почему не гожусь для данного процесса, и предложу позвать адвокатов из другого округа. Ему нравятся те двое из Оксфорда, которые берутся за что ни попадя. Он уже к ним обращался.
– Как я слышал, они провалились
– Я все понял, Гарри Рекс. Хватит на меня давить. Дай выпить кофе и поговорить с Карлой.
– Она в душе?
– Нет, а что?
– Сам знаешь, это моя заветная фантазия.
– Позже продолжим, Гарри Рекс.
Джейк повесил трубку и пошел следом за женой в кухню, варить кофе. Весеннее утро было почти теплым, чтобы побыть на крытом дворике, но не совсем. Они уселись за столик в углу, где обычно завтракали, оттуда приятно рассматривать цветущие на дворе розовые и белые азалии. Собака, недавняя их попытка спасти живое существо, по кличке Малли, пока позволявшая ее кормить, но больше никак их не радовавшая, встала со своей подстилки в туалете и уставилась на дверь. Джейк выпустил ее на крытый дворик и налил две чашки кофе.
За кофе он повторил все, что рассказал Гарри Рекс, за исключением прощальной реплики про Карлу в душе, и они стали обсуждать неприятную возможность участия Джейка в деле. Он соглашался, что досточтимый судья Омар Нуз, его друг и наставник, вряд ли назначит другого адвоката из того небогатого набора, который предоставляла палата округа Форд. Почти все они до одного (считая и одну женщину-адвоката) избегали процессов с участием присяжных, предпочитая бумажную работу в рамках своей мелкой практики. Гарри Рекс не возражал против хорошей судебной заварухи, но только в делах о семейных конфликтах, разбираемых одними судьями, без всяких присяжных. В 95 процентах случаев уголовные дела улаживались сделкой о признании вины, при которой не требовался судебный процесс. Дела по мелким проступкам – авариям, оплошностям с тяжелыми последствиями, инцидентами с собаками – улаживались с участием страховых компаний. Обычно, сталкиваясь с крупным гражданским делом, адвокат из округа Форд обращался в Тупело или в Оксфорд и подключал настоящего процессуального адвоката, опытного в судебных прениях и не пасующего перед присяжными.
Джейк мечтал все это поменять и в свои 37 лет пытался создать репутацию адвоката, не страшащегося рискованной игры и добивающегося нужных ему приговоров. Без сомнения, самым значительным эпизодом его карьеры стал вердикт «невиновен» в деле Карла Ли Хейли пять лет назад, после которого он надеялся, что теперь у него не будет отбоя от серьезных дел. И где они? Джейк упорно встревал в любые прения, работало это неплохо, но вознаграждения оставались смехотворными.
Исключением стало дело «Смоллвуд». У него был потенциал превращения в крупнейшее гражданское дело в истории округа, причем Джейк выступал на этом процессе главным адвокатом. Он принял иск тринадцать месяцев назад и с тех пор посвящал ему половину своего рабочего времени. Теперь Джейк был готов к судебному разбирательству и наседал на адвокатов ответчика, тянувших с назначением даты.
Гарри Рекс умолчал о роли внештатного государственного защитника от округа, и не без причины. Нынешний государственный защитник был робким новичком с крайне низким, как и следовало ожидать, рейтингом одобрения. Он согласился на эту работу, поскольку других желающих не оказалось, вакансия оставалась открытой целый год, а еще из-за того, что округ нехотя согласился поднять оклад по ней до 2500 долларов в месяц. Никто не ждал, что он продержится на ней более года.
И еще, это была женщина. Неудивительно, что Карла сразу стала ей симпатизировать. Даже одобряя Стюарта Кофера как копа, она знала, что в свободное от службы время некоторые полицейские позволяют себе черт знает что. А тут домашнее насилие…
Но она не забывала и о другом громком противоречивом деле. Три года после процесса Карла Ли Хейли семье Брейгенсов приходилось мириться с полицейским автомобилем, стоявшим ночью перед их домом, и со злобными взглядами незнакомых людей в магазине. Теперь, переехав в другой дом и постаравшись забыть о том деле, они медленно привыкали к нормальной жизни. В машине Джейка по-прежнему лежал зарегистрированный пистолет, при виде которого она неизменно хмурилась, но охрану уже сняли. Они решили наслаждаться настоящим, строить планы на будущее и забыть прошлое. Меньше всего Карле хотелось нового дела, приносящего головную боль.
Пока они тихо беседовали, появилась мисс Ханна в пижаме, с заспанными глазами, прижимающая к себе любимого плюшевого щенка, без которого она не мыслила сна. Игрушка была потертая, давно исчерпавшая срок пользования, девятилетней Ханне пора было двигаться дальше, но серьезный разговор о начале такого движения раз за разом откладывался. Она залезла к отцу на колени и опять закрыла глаза. Как и ее мать, Ханна предпочитала спокойную тихую встречу утра.
Родители прекратили беседу на юридические темы и заговорили об уроке Ханны в воскресной школе, к которому она еще не готовилась. Карла сходила за учебной брошюрой, и Джейк начал читать вслух про Иону и кита – не самый любимый им библейский сюжет. Ханну он тоже не слишком впечатлил, и она опять задремала. Карла готовила в кухне завтрак – дочери овсянку, взрослым яйца пашот и пшеничные тосты.
Они не спеша ели, наслаждаясь возможностью побыть втроем. Мультфильмы по телевизору по воскресеньям были запрещены, и Ханне не приходило в голову оспаривать это. Перекусив совсем немного, как обычно, она нехотя поплелась умываться.
В 9.45, одевшись по-воскресному празднично, они отправились на занятия в Первую пресвитерианскую церковь. Не найдя в машине очков, Джейк ринулся за ними обратно в дом и не забыл отключить на входе охранную сигнализацию.
Зазвонил телефон, висевший на кухонной стене, высветился номер с кодом штата и со смутно знакомым продолжением, вероятно, соседнего округа Ван-Бюрен. Имени не появилось, значит, звонивший был незнакомцем, и у Джейка возникло нехорошее предчувствие. Он уставился на телефон, то ли не желая отвечать, то ли не находя для этого сил. Интуиция подсказывала не делать этого. Кто бы стал названивать мирным воскресным утром, кроме Гарри Рекса? Разве что Люсьен Уилбэнкс, но его телефон Джейк знал. Наверное, это что-то важное и малоприятное, потому он и стоял неподвижно, глядя на телефон. После восьмого звонка замигала лампочка автоответчика. Джейк нажал кнопку. «Доброе утро, – раздался знакомый голос, – это судья Нуз. Я у себя в Честере, собираюсь в церковь. Вы, наверное, тоже. Простите за беспокойство, но в Клэнтоне срочное дело, уверен, вы уже о нем слышали. Пожалуйста, перезвоните мне как можно скорее».
Джейк надолго запомнит этот момент – как стоял в кухне в темном костюме, будто специально для этого принарядился, и смотрел на телефон, словно боясь ответить. Давно он не чувствовал себя таким трусом. Напрасно надеялся, что подобного больше никогда не случится.
Он включил сигнализацию, запер дверь и зашагал к машине, изобразив фальшивую улыбку до ушей, чтобы не родных. Когда он начал сдавать назад, Ханна спросила:
– Где твои темные очки, папа?
– Искал и не нашел.
– Они на столике для почты, – вспомнила Карла.