Время милосердия
Шрифт:
– Ну, не знаю… За дело Хейли мне отвалили тысячу баксов.
– За эту ерунду ты получишь не больше.
– По крайней мере, Нуз на нашей стороне.
– До поры до времени. Я доверяю ему меньше, чем ты.
– Был ли такой судья, которому ты доверял?
– Нет. Как и адвокат.
– Все, мне пора. Окажешь услугу?
– Услугу?! Сейчас мне хочется задушить тебя.
– Завтра в шесть часов утра я войду в кафе и поздороваюсь с Маршаллом Празером. Такова традиция. На сей раз мне понадобится поддержка.
– Ты сошел с ума, Джейк!
– Брось, дружище. Вспомни, сколько раз я помогал тебе в твоих безумствах.
– Ничего не получится, сам выкручивайся. Завтра утром тебе впрыснут очередную порцию реальной
– Ты боишься, как бы тебя не увидели в моем обществе?
– Еще чего! Пробуждение ни свет ни заря – вот чего я боюсь. Опомнись, дружок. Сейчас ты принимаешь самостоятельные решения, без оглядки на других. А я зол и буду злиться еще долго.
– Это я уже слышал.
– Я не шучу. Хочешь поиграть в радикального адвоката – пригласи на завтрак своего приятеля Люсьена. Увидишь, как к нему относятся местные жители.
– Он принципиальная «сова».
– А то мы не знаем, почему!
Карла уложила Ханну спать. Джейк еще не вернулся с прогулки, поэтому она смотрела телевизор, дожидаясь новостей в 10 часов вечера. Начала она с телеканала Тупело, на котором, как и следовало ожидать, убийство Стюарта Кофера стало главной новостью; фоном для сюжета служила цветная фотография помощника шерифа в накрахмаленной форме. Новых подробностей пока не сообщалось. Неназванный несовершеннолетний подозреваемый находился под арестом. Показали скорую, отъезжающую от дома Кофера, надо полагать, с покойником внутри. Шериф и прочие ответственные лица воздерживались от комментариев. Комментарии вообще отсутствовали, тем не менее бесстрашный репортер умудрился проболтать на тему убийства целых пять минут, не сказав почти ничего конкретного. Репортаж включал пять коротких видеосюжетов со зданием окружного суда и даже с окружной тюрьмой, а также с суетой подъезжающих и отъезжающих патрульных машин. Переключившись на мемфисский канал, Карла узнала и того меньше, хотя здесь намекали на некий «домашний конфликт». Кофера якобы вызвали на место событий, где он, разнимая ссору, угодил под пулю. Репортер там не побывал, поэтому уточнений не прозвучало. Сотрудник телеканала, готовивший воскресный выпуск новостей, явно ушел в отсебятину. Другой канал Мемфиса потратил половину времени на сводку случившегося в городе за день: ограблений, гангстерских войн, убийств. Потом упомянули и произошедшее с Кофером, для разнообразия разбавив правду фантазией: он стал первым помощников шерифа округа, убитым «при исполнении служебных обязанностей» (после убийства бутлегером двоих в далеком 1922 году). Репортер, что неудивительно, изобразил дело так, будто округ известен нелегальной торговлей спиртным, наркоманами и прочим беззаконием, чем невыгодно отличается от безмятежного Мемфиса.
При последних словах репортажа появился Джейк. Карла выключила телевизор и отчиталась об услышанном и увиденном. Он попросил кофе без кофеина. Они сели за маленький столик в кухне, за которым начали этот день.
Джейк пересказал свои разговоры с Оззи, Дрю и Гарри Рексом, после чего посетовал, что не ждет от наступающей недели ничего хорошего. Карла посочувствовала, но не скрыла волнение. Если бы это дело просто исчезло, она испытала бы облегчение.
7
После вечерней воскресной службы в церкви Доброго Пастыря преподобный Макгерри собрал совещание дьяконского совета. Присутствовали семеро из двенадцати – четыре женщины и трое мужчин; все расселись в общей комнате, где были кофе и печенье. За дверью, в домике приходского священника, жена пастора, Мэг Макгерри, дала Кире сэндвич на ужин.
Молодой проповедник объяснил, что Кире некуда идти, поэтому она побудет у них, пока не… До каких пор? Пока за ней не явится какой-нибудь родственник, что маловероятно? Пока не вынесет постановление суд? Пока не выпишут из больницы ее
Мэг звонила в больницу, там ей сказали, что могут поставить для девочки дополнительную койку в палате матери. Две женщины вызвались ночевать в больничной комнате ожидания. Обсуждали еду, одежду, учебу.
Чарльз настаивал на том, что несколько дней Кире не стоит ходить в школу. Она в нестабильном состоянии, неизвестно, как девочка отреагирует на обидные слова других учеников. Решили, что вопрос посещения школы будет решаться день за днем. Один из прихожан, преподаватель алгебры в средней школе, пообещал поговорить с директором. У другой прихожанки был кузен – детский психолог, она сказала, что пригласит его к Кире.
К десяти часам вечера собрание обо всем договорилось, и девочку отвезли в больницу, где для нее уже было готово спальное место рядом с койкой матери. Джози постепенно приходила в себя и уверяла, что не испытывает боли. Но в это трудно было поверить, глядя на ее распухшее забинтованное лицо. Кире выдали больничный халат. Выключая свет, медсестры увидели ее сидевшей в ногах у матери.
В 5.30 утра «ожил» будильник Джейка. Он шлепнул его ладонью, чтобы не звонил, и опять спрятался под одеяло. Джейк не выспался и еще не был готов начинать день. Он нащупал теплую Карлу и придвинулся ближе, но был отвергнут. Тогда открыл глаза и сразу вспомнил своего нового клиента, томившегося в следственном изоляторе. Джейк уже хотел встать, но тут в отдалении послышались раскаты грома. Ожидалось похолодание и усиление ветра – еще одна причина не торопиться. Дополнительным поводом оставаться в постели подольше выступало нежелание появляться в кафе, где все разговоры будут посвящены бедняге Коферу и прикончившему его несовершеннолетнему преступнику.
А главное, ему целый день не нужно было ни в суд, ни куда-либо еще. Мысленно перечислив все оправдания своей утренней лени, Джейк с чистой совестью уснул.
Его разбудила Карла – легким поцелуем в щеку и чашкой кофе. Потом она ушла поднимать Ханну и готовить ее к школе. После двух глотков кофе Джейк вспомнил про газеты и вылез из постели. Он натянул джинсы, позвал собаку, пристегнул к ошейнику поводок и вышел. На подъездной дорожке его ждали утренние издания из Тупело, Джексона и Мемфиса. Джейк быстро просмотрел их. Во всех на первой странице был напечатан сюжет про Кофера. Он взял газеты под мышку, принес их в кухню, налил себе еще кофе и развернул издания на столе.
Договор о молчании оставался в силе, никто ничего не разболтал. Оззи не подтверждал даже того, что является шерифом. Репортеров не подпустили ни к месту преступления, ни к тюрьме, ни к дому Эрла и Джанет Коферов, ни к больнице. О Стюарте писали следующее: 33 года, служил в армии, не женат, бездетен, четыре года службы помощником шерифа. Подробностей его биографии почти не приводилось. Лишь мемфисская газета скупо поведала о погоне за наркоторговцами на сельской дороге близ Карауэя три года назад, завершившейся смертью злоумышленников и несильным ранением самого лейтенанта Кофера. Пуля задела руку, он отказался от госпитализации и не пропустил ни дня службы.
Джейк вдруг заторопился. Он принял душ, не стал завтракать, поцеловал на прощание жену и дочь и помчался на работу. Ему срочно понадобилось побывать в больнице и в окружной тюрьме, у Дрю. Джейк не сомневался, что травмированному парню необходима медицинская и юридическая помощь, но для последней нужно было правильно выбрать момент.
Как выяснилось, остальные начали этот день иначе. Порсия стояла около своего рабочего стола с прижатым к уху телефоном и с удивлением на лице. Ее обычная улыбка исчезла.