Время моей Жизни

Ахерн Сесилия

Он кивнул, и вроде бы он правда мне сочувствовал.

— Я ничего не знал. Мне жаль, что так вышло, Люси. Ей-богу, жаль. В тот момент мне действительно казалось, что так будет лучше.

— Для тебя, — сказала мама.

— Мам, перестань.

— Что-нибудь еще? Правдивое? — спросил меня Жизнь.

— Еще я ненавижу козий сыр.

Лиза громко ахнула.

— Да, я знаю, Лиза. Извини.

— Но я ж тебя пять раз спрашивала! — Она говорила о своей вечеринке, с которой я убежала раньше всех, потому что она безостановочно потчевала меня этим чертовым сыром. — Почему ты

не сказала?!

Я думаю, всем за столом было ясно почему — она бы меня саму съела, признайся я тогда, что на дух не выношу ее драгоценный, полезный для здоровья козий сыр.

— Да, и еще одно. У меня есть кот. Уже два с половиной года. Его зовут Мистер Пэн, но он охотнее откликается на имя Джулия. Или Мэри.

Они смотрели на меня с немым изумлением, пытаясь переварить всю новую информацию.

— Словом, друзья мои, я по уши в дерьме. Какие будут мнения?

Адам возмущенно повернулся к Блейку и резко сказал:

— Значит, это ты ушел от Люси?

Я устало вздохнула и отодвинула тарелку с салатом — аппетит пропал.

— В чем дело? — Мелани сделала круглые глаза. — Ты врала, что любишь салат?

Мы обе хихикнули и погрузились в междусобойный разговорчик, пока все сладострастно осуждали Блейка — за то, в чем обвиняли меня три года кряду.

— Так, ладно. Давайте-ка вы все уйметесь, — наконец сказал Джейми, и все затихли. — Я это скажу, хоть тут и говорить не о чем. Думаю, что могу говорить за всех, или практически за всех, — он посмотрел на Эндрю, — потому как ясно, что тебе она никогда не нравилась, — все засмеялись, а бедняга Эндрю вновь залился краской, — Люси, дорогая, мне чрезвычайно странно, что ты не рассказала нам всего этого раньше. Наше мнение о тебе, поверь мне, не изменилось бы ни на йоту — мы как думали, что ты зараза, так и думали бы.

Все расхохотались.

— Нет, серьезно. Люси, мы твои друзья, и нам совершенно наплевать, где ты работаешь и где ты живешь. Ты нас знаешь и должна понимать, что эта хрень нас не волнует.

— Да, знаю. Но все же я столько врала вам. И мне было страшно вас потерять. Я боялась, что с патологической неврастеничкой никто не захочет иметь дело.

— Это веский довод, — задумчиво протянул Джейми. — Но мы его отметаем.

— Полностью присоединяюсь, — заявила Мелани.

Все завопили, что тоже присоединяются, и только Эндрю, Дженна и Блейк промолчали. Промолчал и Жизнь, который был полностью погружен в размышления: вероятно, обдумывал, как он опишет происходящее. Я встретилась с ним взглядом, и он подмигнул мне. И тогда — первый раз за два года одиннадцать месяцев и двадцать три дня — я впервые расслабилась.

— Так, секунду, — вклинился Райли, — я бы тоже хотел кое-что прояснить. Люси сказала мне, что у ее соседки есть ребенок-невидимка. Если это правда, то…

— … она не идет ни в какое сравнение с тем, что эта гадючка не любит козий сыр! — перебила его Лиза.

Тут уж все расхохотались от души. И, выдержав долгую-долгую паузу, наконец к ним присоединилась и Лиза.

Райли отвез маму в Глендалох. Она слишком много выпила за ужином и в итоге позвонила отцу. Он велел ей немедленно возвращаться

домой: и потому, что соскучился, и потому, главным образом, что был возмущен — где это она болтается в таком виде, да к тому же в моем обществе. Мои друзья всячески убеждали меня продолжить вечер в честь дня рождения и торжества правды в клубе у Мелани, но я так устала, что мечтала лишь об одном — оказаться дома, в тишине и покое. Со своим котом и своей Жизнью. Когда я сказала об этом, Мелани откровенно возмутилась: «Ты даже в свой день рождения сбегаешь от нас!»

Похоже, ее все же сильно бесят мои привычки а-ля Золушка. Блейк ушел еще до чая, прихватив с собой Дженну. Так что транспортировать домой именинницу выпало Жизни.

Я думала, мы с ним полночи проведем, анализируя мои правдивые откровения и реакцию моих друзей. Но Жизнь довел меня до подъезда и спокойно встал под фонарем, явно не собираясь идти дальше. Он стоял, засунув руки в карманы, и я поняла, что это значит «пока, милая Люси».

На душе у меня заскребли кошки. Что же, я останусь совсем одна?

— Ты разве не поднимешься?

— Не-а, — улыбнулся он. — Можешь наконец отдохнуть от меня.

— Не хочу я от тебя отдыхать. Ну правда, пойдем домой. У меня там двадцать пирогов, кто-то же должен их съесть.

Он мягко улыбнулся:

— Я больше не нужен тебе, Люси.

— Очень, очень нужен. Самой мне в жизни их не съесть.

— Ты же понимаешь, я не об этом говорю.

Он смотрел на меня таким взглядом, таким, который говорит: прощай, мой лучший друг, будь счастлив.

У меня защемило в груди, и слезы волной захлестнули глаза. Нет, Силчестеры не плачут, они свято соблюдают традиции, черт бы их побрал совсем. Ибо кто-то должен держать марку, иначе все в этом мире рухнет, подчинившись эффекту домино. Нужны стойкие, эмоционально несокрушимые личности, способные поддержать мироздание. Но…

— Если мне и нужен на свете кто-то, так это ты.

Он понимал, каково мне, и отвел ненадолго глаза, давая мне возможность успокоиться. Поглядел в небеса и сказал нежно:

— Чудесный вечер, смотри, сколько звезд.

Да плевать сколько. Скажи он, что сейчас полдень, я бы с радостью поверила в это. Он такой славный, такой красивый и обаятельный, самый сильный и умный в мире. Он лучше всех на свете понимает, чего я хочу, он никогда меня не подведет. Мне страшно хотелось поцеловать его, и я просительно закрыла глаза, подставив ему губы.

— Не дури, — тихо сказал он, прижав мне палец к губам.

— Я ничего такого не хотела, — растерянно заявила я, отстранившись от него.

Мы помолчали.

— То есть я хотела, но… ты такой красивый и так добр ко мне, и я… я тебя правда очень люблю.

Он улыбнулся, и ямочки заиграли на его щеках.

— А ты помнишь нашу первую встречу?

Я тихо кивнула.

— Тогда ты меня ненавидела, верно?

— Всей душой. Ты был ужасен.

— Значит, мы победили. Тогда тебе было невыносимо даже в одной комнате со мной находиться. А теперь ты и вправду любишь свою жизнь.

— Да, люблю.

— И я тебя люблю. Надо нам будет это отпраздновать.