Время - московское!
Шрифт:
Остальные стояли, едва не прилепившись носами к оконным стеклам. Правда, смотреть было особенно не на что — взлет «Дьяконова» уже состоялся.
— Вы можете дать четкий и однозначный ответ, кто именно находится сейчас на борту? — допрашивал Колесников капитана третьего ранга Грачинского. Он командовал ремонтниками и дезактиваторами, которые работали на «Дьяконове» и невесть почему только что вернулись с летного поля.
— Я троих только видел… Инженера Тилля, Х-оператора Епифанова и навигатора Нушича.
— Троих?
— То
— Индрик?
— Да, — кивнул Грачинский.
— Вы уверены насчет Индрика?
— Конечно, уверен. Как я могу быть не уверен?..
— И на каком же основании вы пустили этих товарищей на борт Х-крейсера?
— Но на каком же основании… я… простите пожалуйста… мог их не пустить?
— Вы что, товарищ Грачинский, издеваетесь? Ремонтная бригада подчиняется либо командиру корабля, либо…
— Прошу меня извинить, Демьян Феофанович… Я совсем забыл… Торпилин был пятым…
— То есть их все же было пятеро? — багровея, спросил Колесников.
— Да. Пятеро.
— Что у вас в школе по арифметике было, товарищ капитан третьего ранга? Сначала трое, потом четверо… Теперь уже пятеро… Я сейчас еще что-нибудь у вас спрошу, и окажется, что их было десятеро!
— Не серчайте, Демьян Феофанович… Волнуюсь я очень… И за ребят волнуюсь… И вообще… Не понимаю я, что происходит…
В отличие от Грачинского я уже начал понимать, что происходит. Только боялся признаться себе в этом.
— То есть все-таки пятеро?
— Да. Индрик, Тилль, Епифанов, Нушич и Торпилин. Командир сказал… что они с Иваном Денисовичем должны срочно проверить ядерные погреба. Я предложил им свою помощь. Но они ответили, что помощь им не требуется, что, мол, сами справятся. Также командир приказал отвести обе ремонтно-восстановительные бригады к зданию комендатуры. Мы только к краю летного поля подошли, а тут они уже и… взлетели!
— Ну что там? — спросил Колесников, обращаясь к Аничкину, который как раз колдовал над терминалом связи.
— Ничего. Как и следовало ожидать.
— Ох уж я этого Торпилина!.. За самоуправство!
Стоило Колесникову произнести эти слова, как двери распахнулись и перед нами предстал капитан второго ранга Торпилин собственной персоной. Лицо у него было осунувшимся, нервным. Волосы — взъерошенными. Два пальца на правой руке капитана были кое-как забинтованы. Из-под повязки сочилась и капала на пол ярко-алая кровь.
Все мы воззрились на вошедшего, как на восставшего из мертвых.
Торпилин обвел зал инфернальным взглядом, быстро прошествовал к столу Колесникова, на ходу отстегивая перевязь, и, приблизившись к генерал-майору, положил свой меч прямо перед ним. Брякнули о полировку стола богатые капитанские ножны.
Во время этого демарша никто, в том числе Колесников, не проронил ни слова.
— А теперь… — глухим голосом сказал Торпилин, — теперь можете… судить меня.
На лицах собравшихся застыло выражение недоброго недоумения.
— Может быть, для начала вы… объяснитесь? — предложил Колесников.
Торпилин отрицательно замотал головой.
— И где, черт возьми, Индрик?
Торпилин указал забинтованными пальцами в сторону окна. Медленно, как пьяный.
— Он на «Дьяконове»?
— Да… С ним Нушич, Епифанов и Тилль.
— И что, позвольте спросить, они там делают?
— Летят.
— Конкретнее?
— Извольте… Нушич, Епифанов и Тилль выводят корабль на орбиту, программируют автопилот и калифорниевый боезапас в погребах номер два и три. Иван Денисович, я так думаю, курит.
— И куда они направляются?
— Я полагаю, догадаться не сложно. — В голосе Торпилина послышалась мрачная ирония. — Вариантов практически нет.
— Я хотел бы услышать прямой ответ на свой вопрос. От вас лично. Как от капитана вверенного вам Х-крейсера «Игорь Дьяконов».
— Автопилот будет выставлен на достижение планеты Дунай. Х-крейсер материализуется в недрах планеты. После чего будет осуществлен синхронный подрыв всего калифорниевого боезапаса, находящегося на борту корабля.
Таня ахнула. Негромко, но я услышал.
— Да вы хоть понимаете, что вы натворили?! — взревел Колесников.
— Да, я понимаю, что мы натворили. Я восемнадцать лет на флоте. И я готов отвечать за свои решения по законам военного времени, — устало кивнул Торпилин.
— Вы хоть понимаете, что при вашем преступном попустительстве погибнут четверо человек?
— Один. Один человек погибнет.
— ?
— Осуществив все необходимые процедуры, Нушич, Тилль и Епифанов покинут борт «Дьяконова» на штатной спасательной капсуле. Это произойдет… — Торпилин посмотрел на часы, — …через семь минут.
— А Индрик? Почему не с ними?
— Это невозможно. Кто-то должен осуществлять мануальный контакт со старт-панелью… Вам должно быть это известно. Я хотел заменить товарища Индрика и осуществить Х-переход лично. Но получил категорический отказ. Дважды.
Тем временем Колесников как будто говорил сам с собой.
— …погибнет новейший, ценнейший корабль, в котором так нуждается сейчас наша Отчизна! — рычал он в каком-то дурном самозабвении.
— Да. «Дьяконов» погибнет. Но зато жизни тысячи наших соотечественников, находящихся сейчас на планете Глагол, будут спасены! И многое другое… Я думаю, нет нужды в сотый раз повторять, все знают уже… Тысяча жизней против одной. Разве это не справедливо? Я полностью согласен с Иваном Денисовичем. Я принимаю его аргументы. И я… я преклоняюсь перед ним! — Произнеся последнюю фразу, Торпилин, который все это время смотрел на стол со своими ножнами, поднял на Колесникова глаза, которые горели сознанием собственной правоты.