Время, назад (сборник)

Дик Филип Киндред

Глава 2

— Ах, да, — быстро и осторожно сказал Ларс, — я просил это? Неофициально, конечно. Как одолжение КАСН ему лично, без каких–либо письменных предписаний, — раньше это называлось «рассчитанным риском».

— Из этого много не выжмешь, — подчеркнул агент.

— Ничего не могу сказать, — вздохнув, пробормотал Ларс.

С профессиональным равнодушием человек из КАСН пожал плечами и сказал:

— Мы попробуем еще раз. Видите ли, она никуда не ходит и ничего не делает. Ей не позволяют. Это, может быть,

просто выдумки, на говорят, что в состояние транса она входит не по своей воле. И притом, в псевдоэпилептической модели. Возможно, это от наркотиков, но это только наше предположение, конечно. Они не хотят, чтобы она появлялась на людях еще какая–нибудь старая автомашина раздавит…

— Вы имеете в виду — они боятся, что она войдет в контакт с Запад–Блоком?

Касновец философски поморщился.

— Я прав? — спросил Ларс.

— Думаю, нет. Мисс Топчевой платят такую же зарплату, как и первому человеку в БезКабе, маршалу Папоновичу. У нее есть квартира на верхнем этаже высотного дома, горничная, дворецкий и «мерседес–бенц». Пока она работает…

— По этой картинке, — сказал Ларс, — я не могу сказать даже, сколько ей лет. Не говоря уже о внешности.

— Лиле Топчевой — 23 года.

Дверь кабинета открылась, и короткий, замшелый, непунктуальный, на грани–смещения–со–своей–должности, но при всем этом важный Генри Моррис вмешался в разговор:

— Что–нибудь для меня?

— Иди сюда, — сказал Ларс и показал на стерев Лили Топчевой.

Человек из КАСН быстро спрятал фотографию в свою папку.

— Это секретно, мистер Ларс! 20–20. Вы знаете, это только для ваших глаз.

— Мистер Моррис и есть мои глаза. — Похоже, парень был из твердолобых касновцев. — Как вас зовут? — спросил Ларс и приготовил ручку и блокнот.

После паузы агент отважился:

— Ipse dixit, но… делайте что хотите с этой фотографией, мистер Ларс. — Он вновь выложил ее на стол. Его бледное лицо было профессионально непроницаемым.

Генри Моррис подошел и склонился над снимком. Скосил глаза и нахмурился. Ем отвисшие щеки вздрагивали, когда он, пожевывая губами, пытался что–либо извлечь из субстанции размытой картинки.

Видеофон на столе Ларса металлически прозвенел, и секретарь Ларса мисс Гребхорн сказала:

— Звонок из парижского офиса. Мне кажется, это сама мисс Фейн. — В ее голосе послышалось мелкое неодобрение, крошечная холодность.

— Извините, — сказал Ларс, все еще держа ручку наготове. — Но давайте все–таки запишем ваше имя. Просто для памяти. На случай, если я захочу связаться с вами.

Человек из КАСН, как будто совершая предательство, безразлично сказал:

— Меня зовут Дон Паккард, мистер Ларс. — Он потер руками. Вопрос странно смутил его.

Записав, Ларс нажал на кнопку «ВКЛ», и лицо его любовницы, подсвеченное изнутри радостью, как темноволосый фонарь, появилось на экране:

— Ларс!

— Марен! — В его голосе слышалась привязанность, а не жесткость.

Марен Фейн всегда возбуждала в нем инстинкт защитника. И в то

же время она раздражала его, как раздражают любимые дети. Марен никогда не знала, где и на чем остановиться.

— Ты прилетишь в Париж сегодня днем? Мы можем вместе пообедать, а потом — ты представляешь! — здесь этот кайфный голубой джаз комбо…

— Джаз не голубой. Он бледно–зеленый. — Ларс посмотрел на Генри Морриса. — Ведь джаз очень бледно–зеленый?

Генри кивнул.

Марен Фейн сердито сказала:

— Ты заставляешь меня…

— Я перезвоню тебе, дорогая, — Ларс выключил аппарат. — Я сейчас посмотрю эскизы, — сказал он человеку из КАСН.

Тем временем доктор Тодт и Эльвира Фант вошли в кабинет безо всякого разрешения. Рефлективно Ларс вытянул свою руку для первой дневной проверки давления. Дон Паккард стал раскладывать эскизы и указывать на детали, которые могут казаться очень важными только второразрядным специалистам по оружию из частного сыскного агентства.

Таким образом, работа в Корпорации началась. Не очень вдохновляющее начало, подумал Ларс. Он был разочарован ни на что не пригодной фотографией мисс Топчевой; возможно, это и вызвало в нем пессимистические настроения. Или еще что–то должно случиться?

На десять утра у него была назначена встреча с представителем генерала Нитца, полковником по имени — Боже, как же его зовут?.. В любом случае, к этому времени Ларс уже получит отзывы Правления о последней серии точных копий, сделанных по более ранним эскизам Корпорации Ларса Ассоциацией Ланфермана в Сан–Франциско.

— Хаскинс, — сказал Ларс.

— Простите?.. — встрепенулся касновец.

— Это полковник Хаскинс. Ты знаешь, — задумчиво сказал он Генри Моррису, — Нитц последнее время избегает всяких контактов со мной. Ты заметил этот незначительный факт?

Моррис кивнул:

— Я замечаю все, Ларс. Это уже есть на моем самоликвидирующемся файле.

Самоликвидирующемся… противопожарная защита от Третьей Мировой войны. Колоссальная, надежная защита, хорошо запрятанная в блоки памяти дискеты, которая должна детонировать в случае смерти Морриса. На себе он носил спусковой механизм, чувствительный к ем сердцебиению. Даже Ларс точно не знал, где сейчас эта дискета: может быть, в полой лакированной керамической сове, сделанной из системы наведения номера 207, которая стоит в ванной друга подруги Морриса. А она содержала оригиналы всех эскизов оружия, которые когда–либо появлялись в Корпорации Ларса.

— Что же это значит? — спросил Ларс.

Моррис, выпячивая вперед нижнюю челюсть и покачивая ею, словно ожидай, что она совсем отвалится, сказал:

— Это значит, что генерал Нитц презирает вас.

Ларс растерялся:

— Из–за того эскиза? Два — ноль, с чем–то, но этот термотропный «р» — вирус может выжить в мертвом пространстве в течение времени большего, чем…

— Да нет! — Моррис яростно покачал головой. — Потому что вы обманываете и себя, и его. Только он теперь все понимает. В отличие от вас.