Время не пахнет
Шрифт:
Йоргенсен хотел было похоронить его, но у него не хватало времени. Этот мир мог исчезнуть в любую секунду. Тело останется здесь, на этом самом месте, и пролежит шесть тысяч лет до появления пустыни, ожидая его, Йоргенсена.
Эту планету следует назвать Арчимбольдо Урцайт. Иначе быть не могло.
Все семеро одним движением нажали крохотную кнопку и провалились в Абсолютное Вневременье.
Игона.
На сердце у всех было тоскливо. Они стояли у края пропасти, как на лезвии бритвы. Надо было выбирать.
Они вспомнили о теле Урцайта. Если они выберут Далаам, то сделают более реальными те вероятностные миры, в которых он жил. И быть может, продлят его жизнь в созданном им совершенном мире, где он встретится с ними.
В противном случае… Им не было нужды говорить. В противном случае на соседней поляне появятся коммандос с Альтаира, чтобы провести коррекцию истории Далаама. А они исчезнут. Они испарятся перед лицом своих более реальных двойников. И галактический город, моделью которого был Далаам, никогда не возникнет. Далаамцы будут стерты с карты Вселенной.
У них была секунда на размышление. Со страхом в сердце они скользнули к пустой поляне, стиснув зубы и положив руки на рукоятки оружия. Одним движением они включили нейтрализующие поля, которые лишат защиты иновремян. Они лишали защиты и себя, но верили, что выйдут победителями.
Они будут быстрее.
Поляну окутала вспышка. Семь человек и маяк. Семь силуэтов в белом, увешанные снаряжением. Они узнали самих себя.
И выстрелили, Йоргенсен в Йоргенсена, Марио в Марио, Ливиус в Ливиуса… – каждый в своего двойника. Они знали, что в предыдущей возможности уже боролись сами с собой…
Семь силуэтов на поляне вокруг темпорального маяка заколыхались, словно пламя свечи. Йоргенсен прочел в собственных глазах безмерное удивление. В глазах умирающего Ливиуса живой Ливиус уловил ту ненависть, которая уже угасла в нем самом. Марио по глазам исчезающего Марио понял, что одиночество кончилось. Шан д'Арг в знакомых чертах увидел, что пришел конец бессмысленным битвам. Каждый в лице своего погибающего двойника расстался со всеми своими наваждениями. Каждый обрел свободу духа.
Все было кончено. Люди Альтаира и темпоральный маяк провалились в Абсолютное Вневременье. Солнце Игоны засияло ярче.
Йоргенсен спрятал оружие и утер пот со лба.
– Мы убили старика, – хрипло сказал он, обращаясь к Марио, – старика в нас самих. И мы… изменились.
Марио кивнул и спросил:
– Думали ли вы, что другие могут повлиять на наше будущее, как собираемся поступить мы по отношению к Игоне?
Йоргенсен не торопился с ответом.
– Мне понятна твоя мысль. Урцайт сделал все, чтобы мы были свободны в своих решениях.
Он пошел прочь. Остальные двинулись следом за ним. Ему хотелось вернуться в Далаам, увидеть Анему, послушать Даалкина, узнать у деревьев, какие знания накопили другие грани его личности в других возможностях. Он знал свою судьбу – они стали первыми. Они будут путешествовать во времени и бороться с коммандос Федерации. Они будут искать союзников среди людей Альтаира. Быть может, они встретятся с Урцайтом. И может, узнают что-то новое.
Но всего знать им не суждено. Этому их научил Урцайт. И это, наверное, самое главное. Действительность исчерпать невозможно. Свобода состоит в выборе между несколькими неизвестными возможностями.
В будущем это называлось плавировать.
Далаам почти не изменился. Город показался Йоргенсену более реальным, более близким. Быть может, ему это только казалось. Или виной тому была радость встречи с Анемой? Или Далаам существовал в более вероятной реальности?
«С поиском ответа можно и подождать», – решил Йоргенсен. Он вместе с Анемой бродил по тропинкам Далаама меж громадных деревьев и вдруг оказался на знакомой площади.
Было это когда-то или только вчера?
Перед ним раскинулась круглая площадь с фонтаном и статуей.
Свежая вода стекала по ее лицу. Черты лица напоминали Йоргенсену кого-то. Вода струилась, как струится время, оставляя на людях свой отпечаток. Ничто не может ни остановить, ни замедлить поток. Его можно отклонить, но он вернется в свое русло, разрушив преграду.
Йоргенсен подошел ближе и вгляделся в черты каменного лица – его поразило сходство, умело скрытое рукой художника.
Он перевел дыхание.
Это было лицо Арчимбольдо Урцайта.
Йоргенсен молча вернулся к Анеме.