Время ночь
Шрифт:
5 января. Ленка пришла на консультацию перед диаматом и сказала мне, что с маскарадом ничего не вышло, и она сама вечером 30 села и поехала в Питер к тетке и там смотрела телевизор в большой компании родственников и, что еще лучше, маленьких детей, которые плакали, так как их стали укладывать спать. Слезы и скандалы по всей земле на Новый год! На консультации С. не было.
8 января. Я сдала на удовлетворительно, буду пересдавать. Дома будет крик, т. к. могут не дать стипухи. С., как всегда, пришел, сдал на 5 и ушел. Ленка сказала, что звонил С. и что С. встречал Новый
12 января. С. пришел в библиотеку заниматься с Т. И. с третьего курса, всем известной проституткой. Они улыбались друг другу, потом С. встал, зашел к ней со спины и накинул на нее свой пиджак. Сам остался в черном свитере. Ленка сидела, напряженно улыбаясь, на щеках у нее были красные пятна. Потом в туалете мы курили и она плакала. А я не плакала, так пусто было внутри. Скучно жить на этом свете, господа. Я люблю тебя, С. Хоть ты меня не замечаешь. Хочу подарить ему свою фотографию с одним-единственным словом «Помни». Но как? Т. И. старая проститутка, ей уже 20 лет. А мне в декабре исполнилось 17. А С. будет 17 в феврале, он пошел в школу в шесть лет. Напрашивается сравнение. Ленке 19. Ленка .хороший товарищ, но она слишком большая, ей придется туго на жизненном поприще. Она худеет. Кожа у нее на лбу в прыщах. У меня тоже бывает около крыльев носа. Она очень много курит! Она мне не говорит, но она уже жила с мальчиками. Она сказала, что понимает не меньше Т. И. и разные позы, и все. С. не мужчина, она в этом убеждена.
15 января. Лежу. От нечего делать якобы готовлюсь и пишу, запишу разговор матери с бабой.
— Ты? Ты всю посуду уже переколотила! (это мать)
— Какую, ты что, охилела совсем! — кричит баба. — Какую, где? Я от страху умру! — Вон, вон у чашки ручка отбита! Где я куплю? Тарелку теперь где я куплю?
— Это не я! Это не я! Ой. спасите, помогите! Ой! Господи, да что же это! Господи! Люди! Что это! Спасите! Я на колени встану, что не я (долго становится на колени, судя по шуму). Вот! Клянусь!
— О-о-о, вставай, вставай, ну что ты, из-за чего ты, ну разбила, ну и разбила.
— (долгий стон) Люди, спасите! Да где же… где же (кряхтя, видимо, встает) я что разбила?! (со слезами) когда ты разбила мою чашку синюю…
— Ага, ага, вспомни еще твое тяжелое детство…
— А когда я единственно что разбила, так это отбила носик у чайника… (скрипит стул. Видимо, села допивать чай). Это я, да, но это же можно приклеить… Я спрятала носик…
— Какой?!!
— Синего чайника носик, и все. Приклеится, ничего.
— Какого… Что!!! Здрасте! Начинается! У сервиза носик отколотила! У лучшего чайника! Кто теперь из него что нальет?! Ой-ой-ой (прослезилась).
— Ты чашку, я носик.
— Але-на! Иди сюда.
— У меня экзамен, мам».
Конец дневника.
Чтобы ее совсем сбить с толку, я возвращаюсь к прыщам.
— Прыщи, кстати, такая вещь, — продолжала я, — что если не мыться и даже не подмываться здесь и под мышками и не подстирывать трусов, то пахнет и прыщи. И ты могла бы стирать сама! Ну хорошо, я стираю за вами обеими, но ведь бабушка сошла с колес, а ты!
— Я тоже сошла, — отвечала эта прыщавая (слегка), бледная как тень юная девушка, героиня Тургенева. Все должны были лежать у ее ног, все! Но для этого надо мыться, по меньшей мере. — Ты должна как минимум чаще мыться и мыть голову, это раз. И потом предохраняться, предохраняться, раз уж спишь с ними.
Она уже сидела у себя в комнате и плакала о себе, слава Богу, о эгоизм молодости! Я очень боялась, что вид бабушки ее потрясет, она опять перестанет спать, но о освежающая сила оскорблений!
Тому прошло семь с лишним лет, жизнь.
Ночь.
Как раз сегодня в дверь позвонили. Я, как всегда, спрашиваю: кто там? Отвечают «по делу». Изумительно. По какому? (все через дверь) Тогда:
— Такой-то здесь живет?
И имя моего сыночка. Причем голос с акцентом.
Нет. Нет, нет и нет.
— А где его найти, женщина?
Я страшно испугалась. Я ответила, что он снимает где-то квартиру. «Адрес». Прям. Откуда я знаю адрес. «Откройте». Нет, ответила я, я не обязана открывать свою дверь без санкции прокурора. Помолчали. Хорошо, мамаша, я бы советовал вашему сыну очень побояться. А вы что, из тюрьмы? Уголовные? «Нет, это он уголовный элемент, понимаешь. Мы его все одно найдем, поймаем, тогда береги его». Ударили ногой в дверь и отошли, много ног. Штук шесть. Я в тот день не выходила, а сыночку я позвонила сразу же. Они были не в духе и говорили со мной односложно.
— Привет.
— Как пята?
— М.
— Ты на работу устраиваешься?
— Мм.
— А почему?
— Да ты же… твою мать.
— Не по адресу. Мою мать, а твою бабушку я при всем желании не могу то, что ты предложил. Ну улыбнись. Что ты такой какой-то?
— А… мм.
— Обязательно надо устраиваться на работу.
— Да, ты знаешь, за тобой опять кто-то охотится.
— Кой охотится, это меня друзья спрашивали?
— Друзья. Сказали, все равно тебя найдут. Поймают.
— Кто?
— Друзья, ты говоришь, твои. Я им говорю: уходите, уголовный вы элемент.
— Так? (угрожающе)
— Они говорят: еще не известно, кто уголовники. Андрей! Что ты наделал опять?
— Я? Ты что? Почему я?
Судя по ответу, действительно что-то произошло.
— Короче, тебя ищут, там было шесть ног. По шуму судя.
— Трое?
— Тебе видней. Может, они одноногие. Короче, тебя ищут, не появляйся у меня.
— А. А я как раз хотел взять у тебя деньги.
— Ты — у меня?
— Ты, мама, все придумала, да?
— Вот чудак, — ответила я и положила трубку. Ежемесячная дань, которую, он думает, я должна ему платить, ему уже два раза перепала! Два грабежа! Я теперь нищая! Первый раз он унес у меня мою драгоценную, еще детскую книгу «Маленький лорд Фаунтлерой». Я все ждала, когда малыш сможет перешагнуть через ужас известия о том, что маленькому лорду ничего не достанется. Один раз я ему дочитала до этого места, один раз. Больше он не позволил, и я отложила книжку, а ее хапнул Андрей. Вообразить только эту мою панику! Малыш может все, но шкаф ему не отпереть.