Шрифт:
ХАРЛАН ЭЛЛИСОН
В Р Е М Я О Б Е Д А Т Ь
Фантастический рассказ
Пока космический корабль "Цирцея" подобно этакому вечному факелу освещал близлежащую темноту, на его борту происходил следующий разговор:
– Дембоис, вы невыносимы! Мой желудок отказывается вас переваривать!
– Что, мутит? Так вот, дохлятина, я тебя в бараний рог сверну! Какого черта ты решил...
– Хватит! Довольно! Это я вам обоим. У меня достаточно силенок, чтобы наложить как одному, так и другому, так что я сказал: к о н ч а й т е! Крадтер, вам неясно? Обоим же достанется. За этот рейс я наслушался от вас достаточно мерзостей, так что заткнитесь, пока я не прошелся гаечным ключом по вашим головам. Ясно?
Трое оседлали пламя, чтобы достигнуть звезд. Трое на картографическом корабле, посланном нанести на карту планеты возле неведомых светил и провести краткое обследование самих миров. Они пробыли в рейсе уже три месяца и сейчас находились в прыжке между предыдущим миром, миром плющеподобной зелени, который они нарекли Гарбо - она была единственной планетой возле одноименной звезды, - и миром следующим, который еще не имел названия. Они не знали его положения на карте, а свет звезды, возле которой он вращался, еще не достиг Земли. Там, по ту сторону безмерной тьмы межгалактического пространства, лежал другой остров звездных скоплений, а поскольку они уже прыгнули к нему сквозь Инвертпространство, то могли наблюдать, как приближается его свет.
Они вышли в маршрут более года и девяти месяцев назад и нанесли на карту свыше двухсот двадцати миров, каждый из которых отличался от предшествующего.
Но одной работы оказалось недостаточно. Время, подобно альбатросу, висело над космоплавателями. Они видели вокруг себя только тьмы, порой - звездный свет, еще реже - невообразимое лоскутное одеяло, именуемое Инвертпространством. Радиосвязи с Землей не было. Времени для отдыха было предостаточно, продовольствия в избытке, так что тревожиться было не из-за чего.
Но природа не терпит пустоты.
Их было трое.
Крадтер, родом из пруссаков и выглядевший соответственно - худощавый, с сильным мускулистым торсом и прямыми, коротко подстриженными светлыми волосами, унаследованными от предков, непоколебимый в мыслях, если они в точности соответствовали его убеждениям. Комбинация бедности и решительности привели его на высокооплачиваемую, но малоприятную работу в Поисковой Службе Флота. Он был лейтенантом, убежденным, что важен не ранг, а только полеты являюся сутью.
Второй - фанатик Дембоис. Он происходил из богатой луизианской семьи, и его родословная восходила к одной из наиболее праздных, легкомысленных и веселых фамилий. Скандальная история с любвеобильной девицей-квартеронкой вынудила отца заставить сына покинуть город и податься во Флот. Влияние, богатство и положение избавили Дембоиса от тюремного заключения, но само пребывание во Флоте было для него достаточной каторгой. Он презирал Поисковую Службу, но потому и выбрал ее. Самобичевание в лучших молодежных традициях "Погляди, как мне плохо, ведь это ты виноват, что выгнал меня из дома!" - руководило им. Он испытывал отвращение к волосатым, ползающим, наделенным щупальцами, прозрачным либо покрытым перьями чужакам, с которыми ему приходилось сталкиваться в звездных мирах. н ненавидел жидов и черномазых, католиков и раскосых. Он чувствовал себя неуютно в присутствии бедных и больных, увеченых и голодных. К тому же его отмечало свирепое упрямство. Если он хотел что-то сделать, то делал обдумано и качественно. Если же он чего-то делать не хотел, но знал, что должен выполнить эту работу, то занимался ею чисто формально. Его звание - второй младший лейтенант.
Третий был капитаном "Цирцеи". Его прошлое походило на таинственный лик зеркала, каждый мог смотреться в него, но каждый видел лишь собственное отражение, и ничего больше. Под этой скорлупой его прошлое сохраняло молчание, но даже сама избранная им форма этого выдавала в нем мужчину. Его имя было Колк.
Его личность властвовала на "Цирцее", подавляя остальных. Колк был крут, возможно, даже излишне крут - для собственной же пользы. Перебранка начала выводить его из себя.
– Какого черта вы не поделили на этот раз?
Дембоис и Крадтер заговорили одновременно, невольно повышая голоса от злости на своего соперника. Колк силой заставил их вновь замолчать, потом повернулся к Крадтеру.
– Ладно, говори ты первый. Что на этот раз?
Крадтер выглядел раздраженным. Он потянулся за трубкой, которая наподобие пистолета висела у него на поясе, сунул палец в почерневшую чашечку и пробормотал что-то непристойное.
– Ну, а теперь, Крадтер, запомни: если собираешься чтото говорить, то говори, если нет - не суйся, тогда и решать нечего. и я могу спокойно вернуться к своим графикам.
Крадтер закатил глаза, словно выстраивая цепочку ругательств, но вместо этого произнес:
– Мы спорили о предназначении Человека.
Брови Колка поползли вверх. Они были черными, густыми и производили впечатление изогнутых гусениц, медленно ползущих по лбу.
Крадтер принялся торопливо объяснять, ожидая, что Дембоис может взорваться в любой момент:
– Я сказал, что бедолаги, которые повстречались нам в этих мирах, заслуживают человеческой заботы. Это наш долг перед менее развитыми существами - обеспечить их благами, которыми обладают более культурные расы.
Дембоис фыркнул. Колк резко взглянул на его.
– Теперь твоя очередь жаловаться, по какому поводу ты задумал затеять свару.
Дембоис раздраженно покосился на Крадтера.
– А я говорю, что это не наша забота, делать хоть что-то для этих вонючих тварей. Единственное, что от нас требуется - разделать их под орех. Они бы расправились с нами за месяц, дай им только волю. Перебить всех этих сукиных детей - вот и все решение вопроса внешней колониальной экспансии. Шлепать их, как только увидишь - единственный способ быть уверенным, что мы в безопасности. А этот осел...
Дембоис замолчал, перебитый злобным бормотанием Крадтера, и напрягся, когда тот сделал шаг вперед.
Колк остановил их.
– Ладно, кончайте. Значит, один решил, что мы должны разыгрывать перед бедными туземцами доброго папочку, а другой - что нам следует всех их вырезать. Отлично! Прекрасно! Чудненько! А теперь прикусите языки и оставьте меня в покое, пока мы не влепились в какую-нибудь звезду и не лопнули.
Он странно поглядел на обоих и, пробормотав: "Гомо супериор", вышел из кают-компании.