Время оборотней
Шрифт:
«Величайшим из великих» Иосиф Виссарионович Джугашвили смог стать в глазах только еще более заурядных людей, чем был он сам, – такой у Лукина вертелся на языке ответ на вопрос Сатаны: почему Сталина так неистово любили? Прямо сказать это ему в глаза Константин Викторович не решился бы.
– Вот, значит, какого ты обо мнэ мнэния. Па-твоему, я гэниальная пасредственность, да? Ну-ну, – смерив Лукина грозным взглядом, зловеще протянул Сталин.
Понимая, что оправдываться бесполезно, Константин Викторович сконфуженно молчал.
Сталин прошел мимо стола, дошел до конца, вернулся и, вынув трубку изо рта, сказал медленно, не повышая голоса:
– Скоро ты узнаешь, что такое настоящий ад. Аудиенция закончэна. Иды пока.
На выходе из приемной Сатаны Лукина ожидали два здоровенных
– Полковник Лукин, вы арестованы, – преградил ему дорогу один из чертей.
Требовать от чертей, чтобы те предъявили ему санкцию на арест, было глупо, и Константин Викторович безропотно проследовал под конвоем чертей в казематы преисподней, застенки которой напомнили ему до боли родную Лубянку.
Черти водворили его в одиночную камеру, в которой царил полумрак, подсвечиваемый лишь тусклой лампочкой из зарешеченного окошка над железной дверью. Долго скучать в одиночестве Константину Викторовичу не пришлось. Только он вздремнул на сколоченном из досок прямоугольном, от стены до стены, пороге, как его разбудил лязг отпираемого засова и в камеру в сопровождении двух чертей в забрызганных кровью фартуках мясников вошла нагая и чертовски красивая дама с изящными рожками на голове. В этой сексапильной чертовке с длинным, как у пантеры, черным хвостом Лукин, к своему изумлению, узнал Карину. В руках у нее была знакомая ему плетка из секс-шопа, которую та в свое время приобрела для их сексуальных игр, а на ногах – блестящие черные ботфорты.
– Карина, это ты?! – воскликнул он, пораженный не столько появлением жены в аду, сколько ее мощным хвостом, которым та напряженно била по полу.
В ответ Карина оскалилась страшными клыками и наотмашь стеганула его плеткой по лицу. От удара плетью Лукин подскочил как ошпаренный, но черти-мясники тут же уложили его спиной на пол. Навалившись на него, черти развели ему ноги, а хвостатая Карина носком своего лакированного ботфорта так прищемила ему пах, что он завизжал, как недорезанный, и… проснулся.
С трудом соображая, где находится, Константин Викторович в темноте машинально нащупал кнопку бра и включил свет. Карина лежала обнаженной под алой шелковой простыней, отвернувшись к нему спиной. Он посмотрел на ее черные, как вороново крыло, волосы, на соблазнительный изгиб ее бедер. Спящая жена выглядела мягкой и беззащитной, но перед глазами все еще стояла приснившаяся ему чертовка с клыками и хвостом.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал он, рукой отгоняя наваждение.
Потушив свет, Константин Викторович тщетно пытался снова уснуть. Навеянные кошмарным сном дурные мысли не дали ему сомкнуть глаз до утра. Ведь что такое сновидения? Это подсознательное отражение работы мозга, который во время нашего сна бесстрастно обрабатывает не только загруженную за день информацию, но и чувства, мысли, переживания, и если подсознание вывело ему образы всякой нечисти, среди которой оказалась и Карина, значит, возникли эти страшные образы во сне не случайно. В вещие сны Лукин не верил, но не мог забыть пережитый во сне ужас и невольно анализировал, что бы этот сон означал, пытаясь понять: почему подсознание сгенерировало ему падение в преисподнюю, встречу со Сталиным-Сатаной и с садисткой чертовкой, принявшей образ Карины? Подсознание – это по сути та же интуиция. Оно может предостерегать нас от совершения ненужных поступков, предупреждать о возможных рисках. От того, правильно ли мы поймем подсказку подсознания, зависит, правильно ли мы потом поступим.
Приснившаяся ему преисподняя – это не подсказка, а просто констатация того, что все мы, увы, смертны и, как говорится, все там будем. Явление во сне Сталина в образе Сатаны натолкнуло Лукина на мысль написать о «вожде всех народов» если не книгу, то хотя бы очерк. И вообще, пора ему серьезно засесть за мемуары. Константин Викторович считал, что с его бурной биографией ему есть о чем рассказать – о том же КГБ, например. Где-то он прочитал, что неопубликованная память исчезает вместе с ее носителем. И как бы он ни молодился, старость, а за нею и смерть уже не за горами. Наши внутренние биологические часы никогда не останавливаются. Они неумолимо отсчитывают годы, и замедлить их ход невозможно. И вот ему уже за шестьдесят. Душа еще спорит с возрастом, он еще испытывает сексуальные желания почти как в лучшие годы, но организм вынужден подчиняться прожитым годам, и с этим нужно смириться. Единственный способ благополучно пережить старение – это поддерживать активную деятельность, считал Лукин, потому и женился на молодой и сексапильной Карине. И если бы не «наезд» какого-то «Бухгалтера», у Константина Викторовича вообще не было бы никаких проблем – алмазные рудники и страховая компания давали стабильный доход, так что безбедную старость он себе обеспечил по высшему разряду.
Пятьдесят миллионов евро, которые затребовал у него вымогатель, Лукина не разорили бы, но после того, как удалось вырвать молодоженов из пиратского плена, платить шантажистам он принципиально не собирался, хотя недвусмысленные угрозы «Бухгалтера» в адрес Елены его серьезно напугали. Поэтому для защиты дочери Константин Викторович предпринял все меры, фактически заключив ее под домашний арест (Лена после жуткого свадебного путешествия и сама пока не хотела никого видеть), а его дом надежно охранялся. На обеспечение собственной безопасности Константин Викторович денег не жалел и установил в своих владениях самую дорогостоящую сигнализацию, дающую практически стопроцентную гарантию, что злоумышленник не сможет проникнуть на охраняемую территорию незамеченным.
Стоило непрошеному гостю перелезть через двухметровый забор и пересечь контролируемый инфракрасными лучевыми датчиками периметр, как тут же раздавался звуковой сигнал тревоги, оповещавший круглосуточно дежуривших охранников. Вооруженные помповыми ружьями секьюрити были из частной охранной фирмы, и если бы злоумышленникам удалось как-то нейтрализовать их, они все равно не смогли бы несанкционированно проникнуть в дом через бронированные двери или пуленепробиваемые стеклопакеты, на которых были установлены специальные датчики, сигнал с которых посылался на милицейский пульт и в течение трех-пяти минут к дому должна была прибыть группа быстрого реагирования отдела государственной службы охраны. Также в любой момент группу быстрого реагирования могли вызвать хозяева дома. Для экстренного вызова милиции на каждом этаже, в каждой комнате имелись потайные тревожные кнопки, как у кассиров в банке. В общем, свой дом Константин Викторович превратил в настоящую крепость, и его домочадцы могли спать спокойно.
От компромата крепостные стены, правда, не защитят, но какой бы убойной информацией «Бухгалтер» против него ни располагал, уголовного дела по опубликованным в прессе разоблачающим материалам у нас никто возбуждать не станет. К тому же всегда можно подать в суд, чтобы в судебном порядке признали любую компрометирующую его публикацию клеветой. И решение суда в его пользу будет стоить ему намного дешевле, чем платить шантажистам. Лукин понимал, что если раскроются его тайные операции по нелегальной торговле оружием, его могут убрать без всякого суда и следствия, как устранили почти всех причастных к продаже крылатых ракет. Но международный скандал из-за тех ракет уже утих, а у спецслужб и без него сегодня хватает забот – «крышевать» контрабанду, например, чем занимается тот же генерал СБУ Грицко, которого Константин Викторович включил в круг подозреваемых одним из первых. И если удастся вычислить «Бухгалтера», свой приговор неизвестному шантажисту, кем бы тот ни был, хоть нардепом, хоть начальником ГУР, Лукин уже вынес…
– Отрицательный результат – тоже результат, – сказал Сергей Сокольский, заслушав отчет Инны о ее командировке в Киев. Инна опросила под видом интервью Бутова, Емельянова, Рогульского, Грицко и Гвоздарева, но только зря потратила время – никто из них в Австрии не был, а значит, нет оснований подозревать их в шантаже Лукина. Сергей с Инной были уверены в том, что «Бухгалтер» никому свои секретные счета не доверил бы и открывал их в австрийских банках лично.
– Нашего клиента такой результат вряд ли обрадует, – заметила Инна. – Единственное, что мы можем сейчас Лукину доложить, – это то, что по его делу у нас нет ни одного подозреваемого. Слушай, а может, этот «Бухгалтер» специально пустил нас по ложному следу и никакого компромата по контрабанде оружия у него нет?