Время Обреченных
Шрифт:
Пополненные за счёт подкреплений и остатков других частей, 4-я и 6-я красные кавдивизии сошлись с казаками Врангеля. Сражение носило характер то мелких стычек, то схождением огромных конных лав. Многие казаки имели пики и будучи прирождёнными наездниками, весьма эффективно вели огонь на скаку. Лавы стремительно врубались друг в друга, вертелись вихрем и расходились, оставляя усеянную телами коней и людей степь. В сражении принял участие лично командарм Егоров, получивший ранение как и комкор Думенко, как и многие комдивы и дивкомиссары. Врангель разбил на голову корпус Думенко и начал преследование в беспорядке отступающей на Царицын пехоты 10-й армии. А когда в стык с 9-й красной армией ударила конница генерала
Майская битва на Маныче и Сале и в донецком каменноугольном бассейне, где Кутепов разгромил шестикратно превосходящие изготовившиеся к наступлению силы противника, неожиданно ударив в стык между красными частями и махновцами, явилась переломной для весенне-летней кампании ВСЮР. Фельдфебелю Всеволоду Сурову посчастливилось выжить, он вновь, как и летом семнадцатого, остался в строю в практически полностью полёгшем полку. Он прошёл гражданскую до конца, завершив её зауряд-прапорщиком. Но гражданская война плавно перетекла в войну с поляками и Суров вместо демобилизации был направлен в донскую столицу – Новочеркасск, где в казачьем училище на базе учебных пластунских сотен была создана учебная рота армейских разведчиков. Войну с Польшей свежеиспечённый прапорщик Суров окончил будучи в тылу польских войск близь города Замость, как по-старорусски называли труднопроизносимый Замошч. А в 1923-м грянула северокавказская война, после которой штабс-капитан Суров был направлен в Москву в разведшколу Разведупра генерального штаба.
Дорога на Дахау, Бавария, 7 мая (25 апреля) 1938 г.
Машин на шоссе было мало. На встречу Сурову проносились редкие грузовики, оставляя за собой разгоняемую ветром пыль, легковые авто встречались куда чаще, однажды даже попался поломанный автобус, торчавший у самой обочины. Пассажиры, большинство из которых сезонные рабочие в одинаковых костюмах и кепках, разбрелись по прилегающей роще. Автобанов в Южногерманской Республике не строили, промышленный и строительный бум, начавшийся в северном осколке Рейха в середине тридцатых, сюда не пришёл.
Серый фиат-1100 свернул на просёлочную дорогу сразу за указателем километража до Дохау. По дороге, огибающей одичавший и запущенный яблоневый сад, Суров ехал около четверти часа. Он свернул на втором повороте, въехав в узкую лесную прогалину, выведшую вскоре на просторный луг. Сам луг был пуст, ни коров, ни другой живности на нём не паслось. Вокруг него густо росли молодые деревья, начавшие без вмешательства человека отвоёвывать луговое пространство.
Зелёный спортивный рено "Жювакатр", только появившийся в этом году и уже ставший весьма популярным в континентальной Европе, стоял в самом центре луга. Левая дверь была распахнута, облокотившись на неё курил упитанный человек в сером плаще и фетровой шляпе. Фиат Суров подвёл к "Жювакатру" почти что впритык, осмотрелся, открыл дверь и шагнул к толстяку.
– К чему такая срочность, герр Заммер? – вместо приветствия спросил толстяк, пожимая протянутую руку. – Вы мне, если хотите знать, все планы на сегодня расстроили.
Суров извлёк из кармана портсигар и вытащил турецкую сигарету. В глаза толстяка он смотрел не отрываясь, постукивая в это время кончиком сигареты о портсигар. Прикурил, затянулся и бесцветным голосом произнёс:
– Ваши сегодняшние планы пусть катятся к дьяволу, герр Хельбиш.
Толстяк и ухом не повёл, он окутался дымом и совершенно по-деловому спросил:
– Что вас интересует, герр Заммер?
– Мне нужен надёжный человек в Аугсбурге.
– Это в моих силах устроить, – кивнул Хельбиш. – Как я понимаю, он должен быть готов оказать помощь снаряжением.
Суров кивнул.
– У него должен быть доступ к информации, хотя бы общего плана.
– Я вас понял, герр Заммер. Курт Яровиц,
– Отец?
– Отец Курта погиб на Румынском фронте в шестнадцатом.
Суров выпустил дым и поскрёб пальцем усы.
– Какую валюту предпочитает этот ваш Курт?
– Он сотрудничает не из-за денег, – улыбнулся Хельбиш.
– Разочаровался в идеалах?
– Разочаровался, – подтвердил Хельбиш, – но не во всём. Примите мой совет, герр Заммер, о политических взглядах с ним говорить не стоит. Достаточно и того, что он предельно обозлён и ненавидит сложившийся в Южной Германии порядок. Томми он тоже ненавидит.
– Учту.
– Вы найдёте его на Райнёльштрассе в бирштубе господина Кюхла.
– Пивная так и называется?
– Да. Просто "У Кюхла". Он бывает там по вечерам практически регулярно. Скажите, что вы от меня и передадите вот это, – Хельбиш протянул старую кайзеровскую открытку, выпущенную в 1901 году по случаю тридцатой годовщины победы Пруссии над Францией.
Суров взял открытку и с интересом рассмотрел. Рисунок изображал прусскую линейную пехоту, наступающую по телам поверженных французов.
– Редкая вещь, – заметил он.
– Очень, – кивнул Хельбиш. – Курт коллекционирует старые открытки, эту я ему обещал ещё в марте.
– Благодарю, герр Хельбиш.
Толстяк улыбнулся, выбросил окурок и махнул на прощание рукой. Суров вернулся в машину и завёл двигатель. Курить за рулём он не любил, сигарету он потушил в выдвижной пепельнице бардачка.
Аугсбург, Швабия, 9 мая (27 апреля) 1938 г.
Для выполнения задания Всеволод Суров задействовал группу подполковника Бергофа. С подполковником он взаимодействовал с конца двадцатых, их отношения давно переросли в дружеские при внешней подчёркнутой субординации. Бергоф Александр Павлович был эстляндским немцем, в 1914-м воевал сапёрным подпоручиком во 2-й армии генерала Самсонова, в августе раненым попал в плен и только знание немецкого уберегло его от смерти – всех тяжелораненых германцы нещадно добивали. Вернулся он в Эстляндию только в семнадцатом, пребывая в сильном истощении от скотского содержания в лагере военнопленных. В гражданскую воевал в рядах белоэстонцев, в двадцать первом вступил во второй перновский добровольческий полк, воевал с поляками. В двадцать пятом окончил Академию генштаба, уехал на нелегальное положение в Германию. Нынче Бергоф был владельцем небольшого стекольного завода в Мюнхене, где и проживал под именем Гюнтера Вейцлера. Ну а сейчас мюнхенскими делами Бергофа в его отсутствие занялся "племянник".
В распоряжении Сурова имелась и штуттгартская группа Буркова-Ленца, но она в данный момент была разбросана по всему Вюрттембергу и её сбор отнял бы не менее недели. Поэтому и пришлось задействовать только ребят Бергофа-Вейцлера.
Группа прибыла в составе трёх человек – сам подполковник и двое недавно легализованных офицеров, с которыми Суров познакомился вчера утром. Ребята надёжные и уже не раз проверенные в деле, все примерно одного возраста – около тридцати. Штабс-капитан Валерий Ильин проживал в Мюнхене под именем Ганса Штосса, штабс-капитан Нефёд Карпов, он же мюнхенец Клаус Лей, по основной специализации в группе был снайпером.