Время одуванчиков

Афанасьев Александр

Когда мы туда подъехали – там уже ментов было полно, целое половодье мигалок. Я пошел вперед, у оцепления показал удостоверение депутата городской Думы. Оно права прохода конечно не давало. Но меня пустили.

Зады гаражей – там свалка – перекрыты, лента висит. Накрытое тело, еще не увезли…

С той стороны – есть тайный лаз, можно выйти в овраг, а там чесать до самой ТЭЦ.

Мужик в кожаной куртке, с кем-то нервно говорящий по телефону, увидел меня, бросил – «перезвоню», прервал звонок:

– Э, э! Этого кто сюда пустил?!

…

С полицией в целом и с угрозыском в частности – отношения у меня

были сложные. С одной стороны – я был частью номенклатуры, что бы это не значило. У меня была целая коллекция визиток полковников и генералов МВД, даже федерального уровня. С другой стороны – полиция и угрозыск, то есть офицеры среднего уровня, кто и выполняет всю работу – прекрасно понимали, кто я такой на самом деле, и кто мы все такие. С третьей стороны – самые умные понимали, что лучше иметь дело с мафией, чем с этническим, например, беспределом. Мы не позволяли зайти в город чужим, мы не устраивали кровавых разборок со стрельбой, мы жестоко пресекали попытки этнических группировок получить в городе хоть что-то. Если нас вдруг не станет – зайдут чужаки и начнется кровавый передел сфер влияния. Тогда просто город в крови захлебнется. А попадет им – за то, что не сладили с преступностью.

Полковник Терещенко возглавлял городской угрозыск, и был одним из тех ментов, которые не думали о будущем – то есть, он не получал зарплату от нас сейчас, и не думал, куда пойдет, когда будет двадцать лет выслуги. Многие думают – и мы думаем, открываем вакансии, в охране, в юридической консультации. А он нет. После того, как мне стала ясна его позиция, я отдал приказ полковника не трогать. Такие тоже нужны.

Терещенко вышел со мной за линию (я уже увидел все что хотел), достал сигарету

– Ваш?

– В каком смысле?

– Паренек – ваш?

– Из моей охраны.

– Даже так.

– Потому и приехал. Что случилось?

– Это я вас должен спросить – что случилось. При нем оружие было – служебное?

– Должно быть.

– Мы не нашли. Значит, ствол ушел. У вас договор есть?

– Обижаете.

– Часы?

– Часы у меня недорогие. Машину охраняют, ноут у меня дорогой с информацией.

Дело в том, что оказание услуг по личной охране в России проблемно. Потому нашли выход – заключается договор на охрану моих, скажем часов или ноутбука, ну и по ходу пьесы в договор вписывается, что и со мной будет все в порядке.

– Что он тут делал?

– Понятия не имею. Он выходной взял.

– Да? А это как то связано с тем, что ваша супруга…

– Бывшая супруга.

– Неважно. Ваша бывшая супруга человека по голове гантелей угостила.

– Понятия не имею.

– Странно. А я слышал, вы ее воспитывали на стоянке.

Еще один. Крот что ли завелся? Или за Крысой следят?

Или Терещенко делает свою работу быстрее чем я думал.

– И что? Вы думаете, ее пятнадцать суток что ли перевоспитают?

– Да нет, конечно. Вас уже ничего не перевоспитает.

Я посмотрел Терещенко в глаза.

– А если начистоту, полковник. Между нами что, что-то личное? Что вы во мне врага то видите? Я живу, как могу. Детям помогаю.

– Ну, да.

…

– Между нами нет ничего личного. Просто вы – бандит. А я – мент.

Я посмотрел на стоящих неподалеку.

– Давай, отойдем чуть

дальше. Чтобы уши не парили.

Мы отошли. Лопухи тут уже были – по колено.

– А тебе не приходит в голову, полковник Терещенко, что я бандитом быть не хочу. И никогда не хотел. Ну не было у меня такой цели в жизни – стать бандитом и гордо нести черный пиратский флаг… ну ты понял.

– Но стали. И продолжаете им быть…

– Продолжаете… дети есть, полковник? В школу ходят?

– При чем тут это?

– При том. Да ты не бойся, семьи западло трогать, мы никогда с семьями не разбирались, даже тогда. А сейчас и подавно. Так есть?

– Двое.

– В школу ходят? Ты сам в школе их был хоть раз?

– Жена занимается. Это к чему вообще всё?

– К тому. Если ты проедешься по школам, полковник Терещенко, то заметишь одну вещь – что все школы отремонтированы. Площадки спортивные везде в порядке, в новых школах уже бассейны для детей есть. В каждой школе что строит область теперь есть бассейн. Ты думаешь, почему так?

…

– По двум причинам. Первая – весь местный бизнес работает, а не растащен варягами и не сдан москвичам. Он работает и платит налоги здесь. И мы работаем и платим налоги здесь. А не в Москве. У нас даже договоренность есть – кто и в каком районе должен иметь прописку, чтобы его налоги туда поступали, чтобы все было примерно равномерно, а не так, что где густо, где пусто. И вторая причина – если денег не хватает, то местный бизнес помогает. И это опять-таки потому, что он работает. Хотя желающих его раздербанить – немало, поверь мне. И все не местные. Просто московские рейдеры знают, что с ними будет, если они сюда сунутся.

…

– Ты подумай, полковник – вот что будет, если ты меня посадишь? А? Ну, докажешь ты там мне что-то, поеду я лес валить, тебе родина орденок сунет, и дальше – что?

…

– А я тебе скажу – что. Свято место пусто не бывает. Сюда зайдут москвичи. Они давно присматриваются. Слишком лакомые куски. Любой работающий вменяемый бизнес сейчас – лакомый кусок. Что-то скупят, что-то уничтожат – вытопчут короче поляну. А что произойдет после того как скупят?

…

– У нас здесь есть немало приличных рабочих мест, с приличным функционалом и приличной зарплатой. Они все уйдут в Москву. Места работяг и кассиров конечно останутся. А вот хорошие бухгалтеры, юристы, не говоря о менеджерах – будут уже не нужны, они все будут в Москве. И денег не станет. На школы в том числе. Потому что налоги будут там, а не здесь. Но москвичам будет плевать. Им тут не жить. Это нам тут жить, полковник. Мы ездим по одним и тем же дорогам. Наши дети ходят в одни и те же школы. И на все на это нужны деньги.

Терещенко достал сигарету. Закурил.

– Так что – с кривой усмешкой сказал он – считать вас благодетелем, что ли?

– Да при чем тут это!?

…

– Вон у тебя труп, раскрывай! Тебе мало того что произошло? Фабрика сгорела, ее подожгли! Кто сделал?! Люди работы лишились! Раскрывай! Но меня не надо ненавидеть! Классового врага во мне видеть не надо! Я один из тех немногих, кто реально сможет защитить область от нашествия варягов. Не будет меня – и у детей, и у твоих, и у моих – ничего не останется, только и будет работы, что на кассе в Пятерочке сидеть! Да кредит потребительский брать, чтобы дотянуть до получки. Понял, нет?!