Время Огня
Шрифт:
Они были такие маленькие и не могли переносить большие грузы, а я не мог себе представить, насколько сурова эта земля. Я чуть не умер там от голода и жажды.
И все же мы добрались до каких-то развалин. Я едва не сошел с ума, пока Даури не показали мне Вещь. Я схватил ее, прижал к себе и бросился обратно с этой проклятой богом земли.
С тех пор я и Даури сблизились. Они доверили мне тайны, которые я не могу разглашать и поэтому не поделюсь ими с тобой.
Они доброжелательно относятся ко мне, и я не хочу для них ничего плохого. Они будут помогать моим друзьям и причинять вред моим врагам.
Позже, отходя ко сну, Арнанак подумал: «Большего ему знать не нужно. Люди мне хорошо заплатят, чтобы услышать больше. Да, чтобы услышать то, что я могу сказать о Даури, они согласятся отказаться от Газеринга и перейти на мою сторону…»
Глава 6
Ану уже скрылся за горизонтом, а Бел все еще нависал над ним. Желтый свет струился сквозь ветви деревьев, растущих вдоль Кембелл-стрит, создавал на мостовой причудливый орнамент. От реки тянуло свежестью. Несколько детей играло на улице. Их вопли в ушах Яна Спарлинга звучали музыкой. Вокруг игравших детей кружился велосипедист. Больше на улице никого не было.
Лаборатории и мастерские были уже закрыты, рабочие разошлись по домам, а некоторые направились к дому майора. Они хотели увидеть вновь прибывших землян и услышать последние новости.
Первая конференция уже закончилась. Ханшоу пригласил ее участников на обед. Нужно было снять напряжение, возникшее между ними. Спарлинг отказался, сославшись на то, что его жена будет разочарована, если он не придет к обеду домой, так как для него было приготовлено специальное блюдо. Он предполагал, что Ханшоу знает о его лжи, но ему было все равно. Выйдя из дома через сад, он избежал вопросов собравшихся в доме людей.
С погасшей трубкой в зубах, сунув руки со стиснутыми кулаками в карманы, он быстро шел к дому, никого вокруг не замечая. Он даже не сразу понял, что чьи-то пальцы стиснули его руку. Но потом он увидел, что это была Джиль Конвей. Кровь толчками забилась в его жилах.
— Что это за спешка? — осведомилась она. — Ты несешься как дьявол за душой грешника. — В ее голосе было легкое беспокойство.Плохо, да?
— Я не должен… — при этом он забыл о трубке и чуть не выронил ее. — Что ты здесь делаешь?
— Жду тебя.
Он смотрел на ее стройную фигуру. От падавшего света вокруг ее волос был золотистый ореол.
— Да? Почему?
Нет, она просто ждала, чтобы поговорить со мной и ничего больше, подумал Ян Спарлинг. Взяв себя в руки, он спросил:
— Откуда ты знала, когда и где ждать меня?
— Я попросила Ольгу Ханшоу позвонить мне, когда официальная беседа закончится. Ей никто не запрещал этого, и она со спокойной совестью оказала мне эту услугу.
Джиль год назад спасла тонущего младшего сына Ольги. Первый раз Спарлинг услышал, что Джиль попросила сделать что-то в благодарность за ту услугу. "Но, подумал он, Ларекка просил, чтобы мы держали все в тайне, пока он не обдумает, как все это сообщить жителям Примаверы… и всему Газерингу. Но я не смогу скрыть это от Джиль. Это совершенно безопасно. Если и есть на планете человек, которому можно доверять, так это именно Джиль.
Ее тоже нужно было пригласить на конференцию. Хотя это было бы для меня мучительно…
Забудь эту чепуху, — приказал он себе. — Старый дурак!"
— А что касается того, где тебя ждать, это просто, — сказала Джиль. — Кемпбелл, Риверсайд и домой, верно?
— Неужели я так прост? — он сделал попытку улыбнуться.
— Нет, — она внимательно смотрела на него. — Ты скрытный человек. Однако и я знаю, что ты не любишь вежливый банальностей и с официальных сборищ стараешься уйти пораньше. И ты наверняка пойдешь дорогой, где надеешься никого не встретить. А в это время эта дорога пустынна. Примавера не лабиринт, — внезапно ее голос изменился. — Ты знаешь мой метод, Ватсон, примени его.
Он улыбнулся и покачал головой.
— Почему бы тебе не расстегнуть воротничок побольше,предложила Джиль. Тебе уже не нужно потрясать пришельцев строгостью одежды.
— О'кей, — когда он расстегнул пуговицу, Джиль взяла его под руку и они вместе пошли по тропинке, которая им нравилась.
— Что произошло? — спросила она.
— Я не должен говорить…
— Да. Но ты же не давал клятвы? Я могу обещать, что от меня никто ничего не услышит.
Она помолчала несколько секунд, и Спарлинг слышал звук ее дыхания, чувствовал ее прикосновение. Затем она мягко заговорила:
— Да, я знаю, Ян, что не имею права просить у тебя нарушить обещание. Но у меня брат в воздушном флоте. И Ларекка был для меня вторым отцом. В ту ночь, когда он остановился у меня, он старался через силу развлекать меня, шутил… а мне хотелось плакать. Я ведь все поняла, а дочери воинов не должны показывать свое страдание.
— Традиция легиона, — сказал он. — Мы, люди, совсем другие.
— Другие, но не совсем. Чем скорее я узнаю, в чем дело, тем скорее начну думать, что можно предпринять реального, и не буду сидеть и грызть себя.
Он с уважением взглянул на нее. Взгляд ее голубых глаз был твердым.
— Ты выиграла, — пробормотал он. — Но тебе эти новости не понравятся.
— Я и не жду этого. О, Ян, ты такой добрый! — она ласково взяла его руку. Спарлинг едва удержался, чтобы не отпрянуть назад. Бесполезно даже думать, почему она взяла его за руку. Но он должен обходиться с ней мягко и быть предельно осторожным, чтобы она не заметила его состояния.
Они дошли до половины пути и повернули на север, на Риверсайд. Дорога долго тянулась вдоль реки. Деревья закрывали их от города. Эти деревья с густой листвой оберегали город от ураганов, налетавших с запада. Что-то свое шепчущая река тихо несла свои воды. Вокруг расстилалась идиллическая картина, достойная кисти самого Констебля.
Здесь воздух был свежий и сырой, насыщенный разнообразными ароматами. На западе на сером небе оранжевыми яркими пятнами выделялись облака. Далекая Целестия появилась на небе как призрак. Высоко впереди и вверху парил сару. Он не спикировал на ибуру, пасущегося на лугу. Видимо, решил дождаться более легкой добычи, чтобы снести ее своим огромным, зелено-оливковым птенцам.
На ветке сидел кантор. Маленькая, покрытая серыми невзрачными перьями птичка пела свою песню.
Спарлинг вспомнил, что Джиль продолжала работу своего ментора Джима Хасимото, посвященную пению кантора и других птиц.