Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВРЕМЯ ПАДАТЬ. Глава первая
Самое сложное в жизни — найти свое место. Самое сложное в шестнадцать лет — убедить себя в том, что дальше будет легче.
Или не будет. Тут уж как карта ляжет.
Я была рыжей. Во всех смыслах этого слова. Неизвестно почему, но мои огненные волосы стали объектом насмешек всего класса. Хотя Вильмину, которая к началу учебного года выкрасила пряди в фиолетовый цвет, никто почему-то не трогал. Я подозревала, что дело совсем не в цвете волос — одноклассникам просто нужно было к чему-то придраться. Была б я толстой — смеялись
Гораздо хуже, когда по неведомой причине ты не нравишься всем.
Чтобы выжить в старшей школе, нужно или иметь состоятельную семью, подкупая одноклассников бесконечными вечеринками, как добрая половина нашего класса, или обладать эффектной внешностью, как Хелена Доннован, или острым язычком и крутым нравом как Блейз Морена. В городе она была первый год — приехала вместе с отцом и младшим братом. Ее, чужачку, сторонились, однако лишний раз старались не цеплять. Знали: дай ей палец — руку отгрызет. Блейз уже успела поучаствовать в драке и выдернуть пару безупречных золотистых прядей из безупречной головы Хелены. Я не то чтобы была очень рада… но и против тоже не была.
Никто не любил рыжих тихонь. Впрочем, я уже давно научилась с этим жить.
День первого вторника запоздавшей весны должен был стать обычным днем в школе. Все те же осточертевшие шепотки за спиной и бесконечные разговоры о мальчиках, колледжах и очередной «тусе». На вечеринки я не ходила — или, точнее, меня никто туда не звал, а потому просто блуждала мыслями где-то далеко, изредка впуская в сознание голос учителя.
Учитель, надо сказать, был хорош. Предмет мечтаний едва ли не всех девочек старшей школы и пример для подражания для многих парней. Спортивное тело, которое не мог скрыть неизменный строгий костюм, темные волосы и темные же бездонные глаза. Не скажу, что не попала под его обаяние, но у меня с давних времен был принцип: если что-то безумно нравится огромному количеству людей, я предпочту обойти это стороной. Возможно, это был мой внутренний протест, личный вызов миру, который не желал меня принимать. Справедливости ради, и без меня восхищенных взглядов мистеру Ронасу хватало.
— А Красавчик сегодня не в духе, — услышала я за спиной. — Неужели со своей фифой разругался?
Я закатила глаза. Болтушка Хезер без сплетен жизни не представляла. Хотя зерно истины в ее словах было — мистер Ронас сегодня выглядел на редкость мрачным. Коротко объявил о проверочных тестах, проигнорировав возмущенные возгласы учеников, раздал листы с заданиями и уткнулся в книгу. Пока Хезер с Айри перемывали ему косточки, я быстро пробежала глазами тест. У непопулярности есть один очевидный плюс: когда тебя не приглашают на вечеринки, времени освобождается много. Волей-неволей приходится тратить его на учебу.
Хотя кого я обманываю? Мне нравилось учиться. Оценки — единственная возможность для меня поступить в лучший колледж, выторговать для себя лучшую жизнь. В которой, помимо прочего, будет место и для друзей, и для вечеринок. Не знаю, не уверена. Одно я знала точно — этот тест я сдам на «отлично».
Как говорится, ни в чем никогда нельзя быть уверенным.
Это было похоже на бесконечное падение: в пропасть, в черную непроницаемую пустоту. Смешно, наверное, но ощущая липкий страх, тошноту и головокружение, ничего не видя вокруг себя, будто вдруг ослепла, я могла думать только об одном: не дай бог у меня какой-нибудь приступ или обморок или еще бог весть что, и я сейчас бьюсь в судорогах прямо на стуле, а одноклассники смеются и снимают меня на телефон…
Не знаю, о чем в этот момент думали остальные, но когда я очнулась и снова обрела способность видеть, у каждого на лице был написан ужас и изумление.
— Что это было? — воскликнула Хелена, вскакивая со стула.
— Чертовщина какая-то, — пробормотал кто-то сбоку. В общем гомоне голоса я не узнала, но полностью согласилась с его обладателем.
— Все в порядке? — взволнованно спросил мистер Ронас.
Растерянно разглядывая себя и друг друга, ученики ответили вразнобой: «да».
— Нет, — ответила я.
Сейчас меня мало волновали десятки глаз, которые уставились на меня в упор. Я указала рукой на окно, где всего несколько минут назад виднелся задний двор школы.
Берджи выругался. Мистер Ронас и не подумал возмутиться — как и все мы, он сейчас смотрел в окно.
Я не знала, что там, за прозрачными стеклами, но точно знала, что это не Гвалроу, мой родной город и по совместительству тесная каменная клетка, из которой я мечтала выбраться вот уже несколько лет.
Что называется, бойтесь своих желаний.
Я во все глаза, все еще пытаясь примириться с происходящим, смотрела на пустырь с редкими деревьями, чья листва отчего-то потемнела и пожухла. Земля потрескалась — ей недоставало влаги. Нет скамеек. Нет рассевшихся на траве учеников — зубрящих, болтающих или курящих. Нет ворот, ведущих из «клетки в клетке» — на волю из старшей школы Гвалроу.
Ничего этого нет.
— Где мы, твою мать? — прошептала Блейз. Бледность ее узкого лица резко контрастировала с черными волосами.
— В полной заднице, — бросил Берджи. — Вот где.
— Это что, чей-то розыгрыш? — дрожащим голосом спросила Хелена.
Выглядела она так, будто была готова рухнуть в обморок. Мистер Ронас тут же подлетел к ней со стаканом воды с его стола. Хелена благодарно улыбнулась. Я даже заподозрила, что она лишь пытается привлечь к себе внимание всех присутствующих, и, в частности, красавца-учителя. Но когда она пила, зубы ее стучали о край стакана.
— Так, оставайтесь здесь, — решительно сказал мистер Ронас. — Я пойду и найду кого-нибудь из руководства школы.
— Ага, щас, — мрачно обронил Джоэл. И направился к двери.
Я плохо знала его, худого паренька с серьезным лицом и темно-русыми волосами. Однако несколько раз мне удавалось мельком увидеть то, что он рисовал в альбоме, который всегда был при нем. Рисунки, надо сказать, получались у него отлично. Но еще больше мне нравились его шаржи. Вечный зачинщик драк Берджи был изображен со словарем, в который он поглядывал, выкрикивая что-то в рупор. Он и правда был таким — тупым как пробка, но очень громким. Голову Хелены венчала огромная, не по размеру, бумажная корона, а в руках у «дикарки» Блейз был черный блокнот, исписанный именами ее врагов — ее будущих жертв. Жаль, но я никогда не находила себя среди рисунков Джоэла. Даже интересно, что он думал обо мне.