Время падающих звезд
Шрифт:
Посмотрел на меня благожелательно, знающе улыбаясь.
— Еще несколько дней, и сон тоже будет застигать тебя врасплох, словно непогода, — передал он через Фритцхена. — Не держи зла на моего голубочка, она переняла варварские обычаи этой сверхцивилизации, отказывается от бальзама натуральной пищи и питается чудодейственным средством. Самое время вам обоим вернуться к нормальному образу жизни…
Он наблюдал за нами, подумал я, и ему в его библейской простоте это кажется вполне естественным. А почему бы, собственно, нет? Для него, под корой шестого спутника, окруженного жалкими остатками, которые означали для него прежний мир, невинная любовная забава была определенно самым безобидным явлением. Старик присел на корточки возле меня. Фритц застыл перед нами словно памятник. После того, как я узнал причину поведения Ауль, мое настроение немного улучшилось.
— Знаешь, сын мой, — начал старик, — я с удовольствием и тоской вспоминаю о старом добром времени на Земле. Когда я был молодым и сильным, у меня была жена и четырнадцать наложниц впридачу. О, Нергал и Мардук, вот это было время!
— Это правда, отец, — сказал я, — твое время забыто. Только в старых фолиантах можно найти упоминания о нем. У людей нынче другие заботы.
Его лицо выдавало досаду, голосу звучал раздраженно, когда Фритцхен перевел: «Как можно забыть такое время? С тех пор, как человечество стало разумным не было века величественнее, чем тот век, в котором я родился. Мне был год от роду, когда Набопаласар с союзниками взял Ниневию, самый большой, сильный и самый грешный город Земли. Сто футов в высоту была только окружная стена вокруг Ниневии, и была такой широкой, что три повозки могли ехать по ней рядом друг с другом. Захват Ниневии был величайшим военным достижением человеческой истории — и это должно быть забыто?»
— Об этом не забыли, отец. К сожалению, твой воинственный король позаботился о том, чтобы в Ниневии камня на камне не осталось. Раскопки длились более века, чтобы получить представление об этом городе….
— И все же хорошо, что ее искоренили, — заверил он. — Не сравнял ли свирепый Сеннахириб сто лет до этого с землей наш великолепный Бавель [12] ? Даже ни в чем неповинную землю он срыл и развеял по ветру. Но обуреваемый манией величия просчитался. Мои предки возвели Бавель еще прекраснее, чем прежде. Ты знаешь, что последний правитель Ниневии, похотливая свинья Сарданапал, превратил город в рассадник греха. Нам он навязал короля Шамашшумукина и его тупоголового брата, настоящего Ашшуанетилшаме-ирситиубалитсу, который даже был произведен в главного жреца лунного бога. Они бы с большой охотой обложили бы нас налогом на воздух. Ниневию было необходимо уничтожить…
12
"Бавель" с ударением на последнем слоге в т. н. "ашкеназийском" произношении — Вавилон, выходец из Вавилона)
Имена — язык сломаешь — гладко слетавшие с его губ, вызывали у меня улыбку. Фантастический феномен, стоять перед современником давно уже угасшей культуры, вообще не пришел мне в голову во время этой беседы, прежде всего из-за того, что мои познания в области истории древности были в высшей степени недостаточными. Старик, напротив, считал вполне естественным, что его великая эпоха была для меня современностью. Поэтому-то он и истолковал мою улыбку по-другому.
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, сын мой, — сказал он снисходительно. — Вдобавок, Бэлшаррууцур опустился нисколько не меньше, чем Сарданапал. Я согласен с тобой, он плохо распорядился наследством Небукаднезара, был пьяницей и бабником. Но он оставил право правом, был лояльным с пленными и не облагал нашу торговлю чрезмерными налогами. Он также довел строительство огромной башни Бела, чья вершина касалась неба, до конца. К сожалению, я не смог пережить разгром Кира, потому что Ме велел доставить меня и Ауль сюда. Наивный Кир осадил наш город и на полном серьезе верил в то, что сможет его взять. Ты слышал что-нибудь о сражении и об уничтожении Кира?
Я слышал об этом, разумеется только две с половиной тысячи лет спустя. Еще со школы у меня осталось в памяти, что персидский царь Кир захватил Вавилон. Когда я сообщил об этом старику, о сначала не захотел мне верить. Потом он вошел в раж, ругался на Бэлшаррууцура и нескольких членов правительства. Его проклятия были преисполнены поразительной наглядностью. Он успокоился только тогда, когда я заверил его в том, что за это время Кира снова прогнали [13] .
После некоторого молчания он меланхолично констатировал: «Следовало уделить внимание пророчествам смутьяна. Они оказались правы».
13
Во время битвы на восточном берегу Амударьи Кир потерпел полное поражение и погиб сам. По свидетельству Геродота, торжествующие враги отрубили ему голову и бросили ее в мешок с кровью.
— Какого смутьяна?
— Настоящий эзаиас — утверждал, что он пророк, упорно и обдуманно распространял слухи, будто Вавилон будет разрушен Киром. Он намеревался сломить силу нашего сопротивления, и оппозиция рукоплескала ему. Бэлшаррууцуру следовало повелеть отрубить ему голову. Но этот злосчастный повелитель допустил множество ошибок. Как, например, он мог допустить, что почитаемого бога Меродаха [14] сместили? На протяжении столетий Меродах был самым почитаемым богом в городе и стране, защищал мои караваны от засухи, мой дворец от жара господнего и жен моих от бесчестия. Но Бэлшаррууцур объявил его смещенным. Я знавал жрецов, которые стояли за этой интригой…» Он пробормотал что-то неразборчивое и позволил переводить дальше: «Оставим эту тему, сын мой, как только я начинаю думать об этом, моя желчь обесцвечивается. Расскажи мне о себе и о твоей стране. К моему стыду я должен признаться, что никогда ничего не слышал о твоем народе. У вас есть крупные города? У тебя большие поля, сколько комнат в твоем дворце? У тебя наверняка есть рабы и наложницы…»
14
Меродах — вавилонское гл. божество, прозванное Бел ("господин"), бог весеннего солнцестояния.
Обрыв времени в его сознании снова и снова придавал инфантильные повороты нашей беседе. Все же — его вопросы, поначалу звучавшие так наивно, поколебали мою западную самоуверенность. Я мог понять, что он не слышал еще абсолютно ничего не слышал о моей родине. Когда колоссальный город Ниневия был сначала построен, а позднее разрушен, когда в Вавилоне развивали искусство и науку, могли рассчитать лунные и солнечные затмения, северо-запад Европы был еще погружен во тьму. Мои предки охотились на волков и медведей, когда Небукаднезар возводил роскошные дворцы из мрамора и золота. По моим представлениям руины прежних дворцов не свидетельствуют ни о чем. История человечества протекала по-разному, двигалась зигзагами. Я жалел о том, что не мог обсуждать с моим собеседником этнологическое развитие, и довольствовался тем, что рассказывал ему кое-что наших днях. Что-то он уже знал от своей дочери, хотя многое оставалось для него загадкой. Выдвинув вперед толстую нижнюю губу, он слушал молча, но с растущим скепсисом. Возможно он видел во мне своего рода сказочника, которые в его время всегда находили внимательную и благодарную публику на площадях и будучи приглашенными во дворцы… Как только я рассказал ему об авиации и космических полетах, о покорении Луны и близких к Земле планет, Фритцхен перевел мне его сомневающиеся замечания по ходу.
В шутку, он поднял указательный палец.
— Не хочешь ли ты провести старика, сын мой? В конце ты будешь утверждать, что Ме происходит с Земли.
Я заверил его в том, что сказал правду.
— Следовательно, вы можете прибыть сюда на ваших космических кораблях и вернуть меня и Ауль на мою родину?
Для этого он должен был бы пождать еще половину столетия, разъяснил я ему, Юпитер пока недосягаем для нас.
Он снисходительно засмеялся, все же решил, что следует принять мои сведения за сказку, и сказал: «В часы покоя я часто мечтал о сумасшедших вещах. Я приделывал себе крылья и улетал. Между тем, я смирился с неотвратимым. Боги дают и берут, как им заблагорассудится. Пожалуй, даже и лучше, если я закончу свою жизнь здесь — что я делал бы сейчас на Земле? Время не повернуть вспять. Больше нет друзей, ни одной живого души, которая узнала бы меня и заключила в свои объятия. Мой прекрасный дворец лежит в руинах, как постройки в Ниневии или Шумере. Возможно не будет больше ни единого раба или наложницы или евнуха. Нет, это было бы не для меня. Так пусть все остается, как прежде. Сын мой, уединенность и моя долгая жизнь позволили мне непредвзято переосмыслить вопросы нашего бытия. Это неоспоримо: Некоторые из наших прежних богов оказались несостоятельными. Я не хочу называть имен. В любом случае, жизнь мне кажется более объемлющей. Твой фантастичный рассказ о поразительных переменах на Земле — может быть в нем и есть доля правды — о напоминает мне о рассказе одного моего друга. Незадолго до того, как решилась моя судьба, он был торговцем, путешествовал через Лидию и на короткое время остановился в Эфесе, маленьком, незначительном торговом городе — провинция, никакого сравнения с Вавилоном. Во всяком случае, в Эфесе жил известный человек высокого происхождения. Его род происходил напрямую от короля Кодроса. Этот человек, его имя Гераклит, проповедовал поразительные мысли. Он утверждал — постарайся успевать за мной, сын мой: Все есть, но всего и нет, потому что все течет, следовательно, находится в постоянном изменении и понимается в постоянном становлении и проступках. Он называет эту мысль panta rhei [15] . Слышал ли ты что-нибудь об этом человеке?»
15
Все течет (греч.), слова, приписываемые Гераклиту, VI/V век д.н. э.
— Я слышал о нем, отец, он и по сей день еще считается мудрым человеком. Но за это время за ним последовали другие. Умные мужчины и женщины развили дальше его идеи…
— Женщины? Ты всё шутишь, сын мой, мне это нравится.
— Подумай только о своей дочурке, отец. Разве Ауль не смышленее, чем были твои современники?
— Ну, с этим я не спорю, — польщено ответил, — она тебе рассчитает в уме лунное затмение, а это что-то значит среди этих лун Юпитера. Да, Ауль умна; порой я желаю, чтобы она была несколько менее смышленой, потому что плохо, когда твоя собственная дочь знает больше тебя. Она, кажется, нашла в тебе специалиста. Потому что, все что произошло за эти годы на Земле, неизвестно ей так же, как и мне. Итак, ты соглашаешься с Гераклитом. Но я кое-чего не могу взять в толк. Пророка, о котором ты рассказывал до этого, распяли на кресте и все избрали его жизнь границей времен. Это вилами по воде писано. Если бы кто-нибудь в мое время проповедовал, что мой раб равен мне, он бы не пожинал славы…