Время побежденных
Шрифт:
— Ну что, Олаф? — спросил Карс.
— Ты прав. Что-то неладно.
— Может, не стоит нам тут садиться? В баке достаточно горючего, чтобы долететь до Лос-Анджелеса.
— Ну нет!
Я сделал круг над базой и начал снижаться.
— Что? — встрепенулся Хенрик. Он, видимо, остаток пути продремал в своем кресле. — Уже подлетаем?
— Да. Мы на базе.
— А почему огни не горят?
— Не знаю, — ответил я горько, — ничего не знаю.
Вертолет мягко коснулся земли. Мотор
Я отстегнул ремни и распахнул дверцу.
Меня окружила тишина.
Полная тишина, какая бывает только в дурных снах. Ни звука шагов, ни окрика часового на дежурной вышке. Я вгляделся — по-моему, она вообще пустовала. Страшное предчувствие медленно овладевало мной.
— Ну что? — мои спутники тоже вылезли из вертолета и теперь стояли, озираясь в этом жутком безмолвии.
— Не знаю. Пошли. Держи пистолет наготове, Хенрик.
И я двинулся в направлении темных приземистых зданий базы. Сначала я шел быстрым шагом, потом сорвался на бег.
— Осторожней, Олаф! — крикнул у меня за спиной Карс.
Я только махнул рукой.
Дверь была открыта — не распахнута настежь, просто открыта, и внутри царила такая же безмолвная тьма, как и снаружи — никаких признаков человеческого присутствия.
Я наугад распахнул ближайшую дверь. Это была комната, где размещались патрульные. В мертвенном свете наступающего утра проступал ряд аккуратно заправленных коек.
Никого.
В коридоре раздался звук торопливых шагов — в этой звенящей тишине он показался мне почти громом.
Я поспешно бросился обратно, но это были всего-навсего Хенрик и Карс.
— Ну что, — спросил Хенрик, — никого нет?
— Никого… пусто! Куда они могли все подеваться?
— Ни следов стрельбы, ничего?
— Вроде нет. Нужно осмотреть всю базу.
Внезапно меня захлестнула шальная надежда.
— Может быть… может быть, они эвакуировались?
— Тогда они должны были забрать с собой личные вещи, — сказал Хенрик, — хотя бы по минимуму.
— Нужно проверить.
И мы вновь двинулись прочесывать пустые комнаты. Солнце поднялось над горизонтом, и сквозь окна проникал холодный утренний свет.
По пути я свернул в столовую — она тоже была пустынна; пластиковая поверхность столов отсвечивала в солнечных лучах, вокруг столов застыли аккуратно расставленные стулья.
— Никаких следов борьбы? — спросил Хенрик.
Я покачал головой:
— Нет. Может… надо осмотреть лабораторию.
— Все еще надеешься, что она там?
— Ни на что я больше не надеюсь.
Лаборатория располагалась в другом крыле здания. Мы шли туда по молчаливым коридорам, и наши шаги гулким эхом отдавались в этой абсолютной пустоте.
Дверь была распахнута настежь.
Металлические
Ни записки, ничего.
— Не хотелось бы мне тебя расстраивать, Олаф, — сказал Хенрик, — но такое ощущение, что здесь и вправду никого нет. На них не напали, они не эвакуировались… просто исчезли.
— Верно, — с трудом выговорил я, — иначе она бы оставила мне хоть какую-то записку. Она же знала…
Горло у меня перехватило, я больше не мог выговорить ни слова.
Хенрик неловко похлопал меня по плечу.
— Ну-ну, дружище, успокойся.
— Что мы будем дальше делать, Олаф? — вмешался Карс. — Я не понимаю…
Я не ответил.
— Насколько я помню, у них тут была радиостанция, — сказал Хенрик.
— Что ты хочешь делать? Дать SOS?
— Не уверен, сумеем ли мы с кем-нибудь связаться. Сами знаете, радиосвязь тут, рядом с Гиблыми Землями, никакая, но, может, радио хоть на прием работает.
— Что ты надеешься услышать?
— Да хоть официальные сообщения какие-нибудь. Мы же не знаем, что в остальном мире делается!
Я вздохнул.
— Какая разница?
— Нет, Олаф, так не пойдет. Мы не для того вернулись живыми, чтобы теперь опустить руки и вообще отказаться от борьбы. А потом… вдруг мы все-таки выясним хоть что-нибудь, что поможет тебе отыскать ее?
— Маловероятно. Я же читал в сводках про такие случаи. Люди просто исчезают, и все.
— Так не бывает. Никто не может просто пропасть. Он может пропасть куда-то.
Я устало сказал:
— Оставь меня в покое. Делай что хочешь.
— Надо же, — тихо заметил Карс, обращаясь к Хенрику, — никогда не видел, чтобы Олаф так переживал из-за девушки. Да он всегда сам их бросал — и ничего…
— Уймись, чучело, — огрызнулся я, — что ты понимаешь со своим графиком воспроизводства?
— Пойдем, Олаф, — повторил Хенрик, — что толку стоять посреди комнаты?
Он подтолкнул меня к выходу, и мы двинулись к радиостанции. Крохотное помещение было таким же безлюдным, как и все остальные.
Я взглянул на молчавшее оборудование.
— Генератор-то не работает!
— По-моему, он исправен, — возразил Хенрик, — просто отключен. Но, по крайней мере, у приемника должен быть запасной источник питания. Ага… вот он.
Он повернул тумблер, и шкала радиоприемника зажглась мягким желтым светом.
Хенрик осторожно начал вращать верньер.
— На длинных волнах ничего, — сказал он наконец. — Лос-Анджелес молчит.
Из динамика доносился лишь неразборчивый гул да потрескивание атмосферных разрядов.