Время прощаться
Шрифт:
— Картер, — произносит бабушка, мягко возвращаясь к разговору на безопасную тему. — Это тот малыш, который похож на баклажан?
— Не весь. У него только лоб нависает, — уточняю я. — В прошлый раз, когда я с ним сидела, он прокричал целых три часа без перерыва.
— Возьми с собой беруши, — советует бабушка. — Ты к ужину вернешься?
— Не уверена. До встречи.
Каждый раз, когда она уходит, я говорю ей одни и те же слова. Я произношу их потому, что именно это мы обе хотим слышать. Бабушка ставит сковороду в раковину, берет сумочку.
— Выгуляй Джерти перед уходом, — просит она и намеренно не смотрит на меня, на мамин шарф, когда выходит из кухни.
Когда
Но потом как-то в кабинете стоматолога я прочла статью в журнале «Пипл» о шестнадцатилетнем подростке, который заставил заново расследовать нераскрытое убийство своей матери, и убийца ответил по закону. Я подумала, что моя настойчивость с лихвой компенсирует нехватку денег и средств, и в тот же вечер решила попробовать. Ведь никто так упорно не искал, как собиралась искать я.
Чаще всего те, к кому я обращалась, отмахивались от меня или просто жалели. В полицейском участке Буна мне отказались помочь, потому что: а) я несовершеннолетняя, которая действует на свой страх и риск; б) следы моей мамы оборвались десять лет назад; в) в полиции были убеждены, что дело об убийстве раскрыто — вынесен вердикт «смерть в результате несчастного случая». Заповедник в Новой Англии, разумеется, был расформирован, и единственный человек, который мог бы пролить свет на смерть смотрительницы — а именно мой отец, — не мог точно назвать свое имя и день недели, не говоря уже о подробностях происшествия, которое стало причиной его психического расстройства.
Поэтому я решила взять все в свои руки. Попыталась нанять частного детектива, но быстро уяснила, что они не работают pro bono (на благо общества), как некоторые адвокаты. Именно тогда я и стала сидеть с учительским сыном, планируя к концу лета скопить достаточно денег, чтобы материально заинтересовать хоть какого-нибудь детектива. А потом я начала собственное расследование.
Практически любой интернет-ресурс, содержащий данные о пропавших людях, ссылку на который дает поисковая система, стоит денег или требует наличия кредитной карточки — ни того ни другого у меня не было. Но мне удалось найти на распродаже в церкви книгу «Для тех, кто решил стать частным детективом». И я целую неделю заучивала наизусть советы одной главы — «Как найти пропавших».
Согласно книге, есть три категории пропавших:
1. Люди, которые на самом деле никуда не пропадали, а живут новой жизнью, с новыми друзьями, среди которых для вас нет места. В этой категории оказываются старые приятели, соседи по студенческому общежитию, с которыми у вас прервалась связь.
2. Люди, которые на самом деле не пропадали, просто не хотят, чтобы их нашли. Например, свидетели мафиозных разборок или отцы, которые уклоняются от уплаты алиментов.
3. Все остальные. Например, люди, сбежавшие из дому, и дети, чьи снимки печатают на пакетах с молоком, — таких детей крадут психи на белых грузовиках без окон.
Главная причина, по которой частный детектив может найти пропавшего, заключается в том, что множество людей знают, где именно этот пропавший находится. Просто ты не из их числа. И нужно найти того, кто входит в это число.
У пропавших людей были причины исчезнуть. Возможно, они что-то накрутили со страховкой или прячутся от полиции. Может быть, они решили начать новую жизнь. Или оказались по уши в долгах. Или у них есть тайны, которые они не желают обнародовать. Согласно книге «Для тех, кто решил стать частным детективом», прежде всего следует задать себе вопрос: «Хочет ли сам человек, чтобы его нашли?»
Должна признаться, я не уверена, что хочу услышать ответ на этот вопрос. Если мама ушла по доброй воле, то, возможно, когда она узнает, что я продолжаю поиски — когда поймет, что даже спустя десять лет я не забыла ее, — она вернется ко мне. Иногда я ловлю себя на мысли, что мне было бы легче узнать, что мама умерла десять лет назад, чем обнаружить, что она жива и просто решила не возвращаться.
В книге говорилось, что искать пропавших — все равно что играть в игру «Слова вперемешку». Все подсказки на руках, осталось только в них разобраться — и получишь адрес. Сбор информации — главное оружие частного детектива, твои главные друзья — факты. Имя, дата рождения, номер карточки социального страхования. В какой школе учился. Служба в армии, предыдущие места работы, друзья и родственники. Чем дальше закидываешь сеть, тем больше вероятность того, что в нее попадет человек, с которым пропавший недавно беседовал о том, где собирается провести отпуск, или о том, где ему хотелось бы работать.
И что делать со всеми этими фактами? Начинать с их помощью распутывать клубок. Первый шаг, который я предприняла в одиннадцать лет, — поискала мамино имя в Интернете в базе данных умерших людей отдела социальной защиты.
В списке умерших ее имени не обнаружилось, но этого оказалось недостаточно. Может, она жива или живет под другим именем? А может, умерла, но ее тело осталось неопознанным?
Не было ее и в социальных сетях: ни в «Фейсбуке», ни в «Твиттере», ни в «Одноклассниках», ни в социальной группе выпускников университета Вассар. С другой стороны, мама всегда настолько была поглощена работой и своими слонами, что сомневаюсь, что у нее вообще нашлось бы время на подобные глупости.
В онлайновых телефонных книгах обнаружилось триста шестьдесят семь Элис Меткаф. Каждую неделю я звонила двум-трем из них, чтобы бабушка не разозлилась, когда увидит огромные счета за телефонные переговоры. Я оставила массу сообщений. Одна милая старушка из Монтаны сказала, что будет молиться за мою маму, а еще одна женщина, оказавшаяся продюсером одной из радиостанций Лос-Анджелеса, пообещала, что расскажет мою трогательную историю своему начальнику. Но ни одна из них не была моей мамой.
В книге давались и другие советы: необходимо было проверить базы данных тюрем, заявок на товарные знаки, даже генеалогические базы данных религиозной секты мормонов. Я просмотрела все эти базы, но ничего не нашла. Когда я ввела в поисковую строку «Элис Меткаф» — нашлось более 1,6 миллиона ответов. Поэтому я сузила параметры поиска до «Элис Кингстон Меткаф Слон Скорбь» и получила перечень ее научных работ, б'oльшая часть которых была опубликована до 2004 года.
Однако на шестнадцатой странице результатов поиска в интернет-блоге по психологии нашлась статья о том, как скорбят животные. Три абзаца, где цитировались слова Элис Меткаф: «Самоуверенно полагать, что только человек способен скорбеть. Существуют неопровержимые доказательства из наблюдений за животными, что слоны скорбят, когда теряют своих любимых». Это был всего лишь звоночек, во многих смыслах незаметный — она сотни раз в других журналах и научных статьях утверждала то же самое.