Время шутов
Шрифт:
Перечитывает. Задумывается. Убирает последний абзац. Дописывает.
«Но это урывками, а в основном все обыденно: утром – на работу, вечером – домой… В отличие от твоей, у меня работа совсем не секретная. И даже наоборот, делюсь своими секретами со всеми жаждущими и страждущими. Оттого и на сайт приглашаю. Зайди».
Она
Входит Она, явно навеселе. Мимоходом включает ноут-бук, напевая:
– Командир,
Ведь улыбка – это флаг корабля…
Скидывает туфли, ложится в платье на кровать. Глядя в потолок, раздельно произносит:
– Не провести ли нам совместно оставшиеся годы… Ха-ха… Фу, как звучит… А если я намерена еще лет тридцать-сорок радоваться этому миру? И все эти годы созерцать эту потную гладкую лысину?.. Рядом?.. На одной подушке?.. И этот красный нос… А запах чеснока?.. Ну уж, господин Маркович, фиг вам… Или вигвам, как говорил в детстве сын…
Садится перед ноут-буком.
– Ну что, Командир, заинтересовала я тебя?..
Читает текст.
– Конечно, узнаю брата Колю… Ты все еще считаешь меня, как и тогда, глупенькой, хотя и смазливой… Заметь, смазливенькой (поднимает указательный палец) первокурсницей… Ну да, я только что вырвалась из-под маминой опеки, а тут вы, умный, начитанный, философствующий, загадочный… Да, я была послушная домашняя девочка, ты ведь познакомился с моими родителями, они были строгими и целомудренными… И они мне всегда верили. Поэтому я не позвала тебя в ту ночь с раскладушки к себе в постель… И тебе они поверили, когда ты пришел брать ответственность за меня перед походом… Ты считал, что я прирожденная скалолазка. А я ведь и в секцию пришла, потому что ты там был. И в поход из-за тебя пошла… А ведь ты тогда, в лавине, испугался за меня… И потом так меня любил…
Встает и, расхаживая по комнате, продолжает:
– Ты вот пишешь о душе, а ведь наши души тогда познали друг друга… Они были вместе. Они были едины тогда! А ты этого не понял… Хотя, может быть, я обольщаюсь, и только моя душа пережила это…
Вновь садится за компьютер. На экране появляется:
«Привет, Командир. Ты все так же скуп на слова и все так же пытаешься найти ответы на вечные вопросы?.. Глупо…»
Подумав, последнее слово стирает.
«Может, так и надо, но я не могу долго думать. У меня начинает болеть голова…»
Пауза.
«Правда, сегодня она болит еще и потому, что один мой…»
Пауза.
«…любовник…»
Думает. Вставляет слово и продолжает:
«потенциальный любовник предложил скрепить наш союз».
Стирает три последних слова и набивает:
«расписаться. Это смешно. Как хорошо я вас»
Стирает «вас»
«знаю мужчин…»
Пауза.
«…такого
Стирает последние четыре слова, подумав, добавляет:
«красивая…»
Решительно выключает ноут-бук.
Встает, потягивается… Раглядывает на руке браслет.
– А что, Маркович мужчина надежный. К тому же денежный, вон какие подарки делает… Говорят, правда, импотент… Ну, наберет сил пару раз в год, как-нибудь перетерплю… Сколько нас таких сейчас… Они все думают, что мы без этого не можем, а нам просто тепла не хватает… Внимания… Слова доброго… А может, ты, Командир, и прав, за грехи наши платим… Только какие у меня грехи?.. Да и что ты обо мне знаешь?..
Садится на кровать и задумывается, глядя перед собой…
Он
В кабинет входит мужчина.
Достает из портфеля диск, вставляет в компьютер, и на экране появляется видеоряд. Судя по качеству, он смонтирован из старых любительских кинопленок. Без звука мелькают кадры студенческих буден: праздничная демонстрация, то ли осенняя, то ли весенняя, улыбающиеся молодые лица, живо реагирующие на камеру; вечеринка или танцы в студенческом общежитии и пара, отмахивающаяся от оператора. Толпа туристов, навьюченных рюкзаками, идущих к автобусу и Она крупным планом с гитарой. Что-то играет. Звука нет, но видно, что-то задорное…
Мужчина останавливает киноряд. Настраивает колонки, вновь включает, и звучит не очень четко, не совсем подходящее для женского голоса: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…»
Он убирает звук.
Дальше киноряд сменяется снимками.
Вершины. Горная панорама. Вереница туристов на снежном склоне, сгибающихся под огромными рюкзаками. Она – смеющаяся, скатывающаяся на пятой точке по склону. Взбитая, как сливки, снежная гора сошедшей лавины… Застолье, за которым те же лица, но не столь веселые, и в центре – Она с гитарой…
И снова кино. Город, зацветающая сирень, под ней на скамеечке Он и Она машут оператору руками. Камера начинает к ним приближаться, они прижимаются друг к другу и, улыбаясь, смотрят в объектив. Потом он поднимается навстречу оператору, мелькает его рука, сирень, небо – и все заканчивается.
Мужчина достает диск.
Вертит в руках, явно не зная, как поступить.
– Ну, и что прикажете делать?.. Да, мы были такими… На той лавочке, чтобы никто не видел, тогда этого не делали напоказ, нам нравилось целоваться… Когда мы вышли из-под лавины, я понял, что должны чувствовать люди, вместе пережившие смертельную опасность. Мы стали братьями и сестрами. И мы, такие разные, любили друг друга. Просто любили, ничего не требуя взамен… Интересно, где сейчас остальные… наши лавинные родственники. Вот ты нашла меня… Ты и я – там, в прошлом, на пленке и в памяти… И мы сегодня… Совсем другие…