Время собирать камни
Шрифт:
Александра Федоровна хотела было что-то сказать мужу, возможно, весьма резкое и неприятное, но тут Железный Феликс решил спасти бывшего монарха от очередной семейной истерики. Феликс Эдмундович, галантно приподнял перед супругой экс-императора шляпу, и галантно, чисто по-польски произнес, — Пше прошу, пани, не могли бы вы распорядиться начать собирать вещи. Авто для вашего переезда в Гатчину, будут поданы уже через полчаса.
После этих слов Аликс сдулась, словно воздушный шар, и резко повернувшись, скрылась вагонной двери. Пару минут спустя из салон-вагона раздались звуки, словно туда забрался большой, но добродушный зверь шуршупчик, и теперь весело переворачивает там все вверх дном. Вроде бы и немного вещей прихватили с собой в дорогу граждане Романовы, а все-таки чтобы собрать их и упаковать потребовалось немало времени.
Николай еще раз, чисто по-мужски, поблагодарил Железного Феликса за своевременное и галантное вмешательство, еще раз окинул внимательным взглядом выстроенную в отдалении нашу тяжелую технику, затянутую в брезентовые чехлы. Потом он, бочком, полез обратно в вагон. Наверное, давать указание своему камердинеру Труппу. Это просто обалдеть — лакей в чине полковника! Не удивительно, что государство с такими порядками в феврале рассыпалось, словно домик поросенка Ниф-Нифа. Справедливости не было не только внизу, но и наверху.
Я уже совсем было собрался подняться в вагон вслед за Николаем Александровичем, но меня окликнул тот самый ротмистр, который вместе с Дзержинским приехал забирать от нас "тихвинские гостинцы". — Поручик, разрешите вас на пару слов?
— Слушаю вас, господин ротмистр, — отозвался я, машинально поправляя висящий на плече автомат, — несколько минут для беседы с вами я найду.
— Вы ведь из людей полковника Бережного? — спросил ротмистр, когда мы отошли шагов на двадцать от прибывшего царского состава, — Не подумайте ничего плохого, но вы и ваши коллеги, внешне вроде русские, а внутри — какие-то необычные, особенные. Словно нездешние…
— Так я есть нездешний, из Осетии я — слышали о такой, — бросил я ротмистру, — но если вы имеете в виду русскость в смысле преданности России, то тогда вы правы. Я русский офицер. И все мои предки на протяжении нескольких веков честно служили России. Константин Николаевич, позвольте представиться: старший лейтенант Сил Специального Назначения Главного Разведывательного Управления Генерального Штаба России Бесоев Николай Арсеньевич. А вот, с кем я имею честь говорить?
— Отдельного корпуса жандармов ротмистр Раков Константин Николаевич, честь имею, господин старший лейтенант, — мой визави щелкнул каблуками, принимая стойку "смирно", — ну вот, и познакомились, сказал он, принимая вольную стойку.
— А скажите-ка вы мне, Николай Арсеньевич, — перешел ротмистр на неофициальный тон, — я вот что-то не совсем понимаю — с господином Керенским России была одна дорога — на живодерню, где из нее нарезали бы кучу мелких княжеств, ханств и герцогств. Словом, превратили бы ее в огромный Китай, где русские стали бы кем-то вроде белых негров. Мне непонятно лишь одно — почему вы поддержали таких отъявленных большевиков-социалистов, как Сталина и Дзержинского, и не дрогнув, отправили к праотцам таких, как Урицкий и Троцкий?
— Константин Николаевич, — ответил я любознательному жандарму, — вы ведь раньше в охранном отделении служили?
— Было дело, Николай Арсеньевич, — не стал запираться ротмистр Раков, — только вот с господином Сталиным мне иметь дело не довелось. Бог миловал. А вот шайку Андрея Уральский я знаю неплохо. Кровавые упыри, им человека убить — как глазом моргнуть. Да и сам их вожак — душегуб еще тот. Тварь злобная и хитрая, как матерый волк.
— Так вот, Константин Николаевич, — ответил я, краем глаза наблюдая, как улыбается Дзержинский, прислушивающийся к нашему разговору, — большевики-то, они ведь разные бывают. Одни мечтают о мировом пожаре, на котором можно хорошо погреть руки, другие — о справедливости, о братстве людей труда, о том, чтобы не было голодных и нищих. Задумайтесь над моими словами, и решите, совпадает ли с вашими желаниями то, что хотят сделать с Россией и для России те большевики, вождями которых являются товарищи Сталин и Дзержинский!
Вдали нетерпеливо прогудел клаксон авто, и задумавшийся было ротмистр встрепенулся, — Спасибо за душевную беседу, Николай Арсеньевич, но мне пора, — он пожал мне руку, — Надеюсь, что в следующий раз мы с вами встретимся в более спокойной обстановке, и у нас будет немного больше времени для беседы…
— Тоже на это надеюсь, Константин Николаевич, — ответил я ему, — Хотя, как мне кажется, в ближайшие лет двадцать — двадцать пять покой нам будет только сниться.
— Да, наверное вы правы, — кивнул он мне, и быстрым шагом направился к ожидающей его машине.
Спустя полчаса колонна в составе двух "Тигров", одного "Урала" и двух бронетранспортеров выехала с территории Путиловского завода и направилась в сторону Гатчины. Дзержинский тоже поехал с нами, поскольку к вечеру в Гатчину должен был прибыть поезд из Крыма со второй половиной членов Дома Романовых: вдовствующая императрица Мария Федоровна, великие княгини Ольга и Ксения, великий князь Александр Михайлович, великие князья Петр и Николай Николаевичи со своими женами "черногорками". Таких образом, в Гатчине должна собраться большая часть Романовых. А те, кого собрать там не удалось, нам уже не так важны. Ну, а те, кто захочет где-нибудь за кордоном провозгласить себя самозваным "Владетелем Земли Русской", вроде опереточного "царя Кирюхи", может и не пережить такого счастья. Уж мы этому поспособствуем…
Боевой "холерный" эшелон с вывезенными из Крыма остатками царской фамилии подошел к перрону Гатчинского вокзала. Позади остался путь длинной почти в две тысячи верст из Бахчисарая через Запорожье, Харьков, Брянск, Смоленск, Витебск, Дно. Шесть дней путешествия в полную неизвестность. Матрос Задорожный, как истинный Сусанин, вел вверенный ему эшелон окольными партизанскими тропами, через такие места, где люди не слыхали не то, чтобы о переходе власти в стране к большевикам, но, порой, даже и о Февральской революции.
Обитатели же обшарпанных вагонов с надпись "Осторожно, тиф!" всю дорогу старались не думать о том, что ждет их в мятежном Петрограде. Великая Княгиня Ольга, выскакивавшая из поезда во время частых остановок в поисках продуктов, вместе с нехитрой снедью со станционных базаров, приносила слухи один нелепее другого. Несмотря на пресловутый большевистский "Декрет о Мире", война продолжалась. Правда, после разгрома немецкого десанта у острова Эзель, фронт настороженно притих. По отрывистым "самым-самым достоверным" слухам, ни та ни другая сторона не предпринимала никаких резких движений. В Витебске с местной толкучки Ольга Александровна вместе с полотняным мешком с крупой приволокла затертую донельзя большевистскую газету "толстушку" "Рабочий путь".