Время теней

Павлухин Андрей

– Что говорят ученые? – спросил Ролта.

– Природа искажений им не ясна, – ответил Нестер. – Выдвигаются различные гипотезы, но совершенно очевидно, что пришельцам подвластна сама структура мироздания.

– Какова их цель? – спросил Иинхл с планеты Джа.

– Их цели туманны, – сказал я. – Департамент Безопасности провел расследование и попытался вступить с ними в контакт. Нескольким агентам удалось проникнуть в станции. Вернулся только один.

Я сделал паузу.

– Он уже не был человеком.

– Кем же он был? –

поинтересовался Нар-Кадар.

– Чем, – поправил я.

– Поясните.

– Вот его психоматрица, – я швырнул на середину стола полимерный комочек с записью. – Вы можете подключиться к ней через нейроинтерфейс или сенсорно-виртуальное оборудование.

Военные колебались.

– Смелее, – подбодрил я.

Пальцы командора вспорхнули над световой панелью, вмонтированной в столешницу, набирая команды. Поверхность стола заколыхалась, вдруг сделавшись зыбкой, и поглотила комочек – душу человека, сошедшего с ума. Те участники совещания, у кого были затылочные разъемы, вставили в них сетевые биокабели Иномиряне, и я в том числе, натянули самоподгоняющиеся шлемы и костюмы.

– Старт, – сказал Ролта.

Погружаемся в психоматрицу.

…Дальше начинался лес.

Обычная лесная зона, за которой тщательно следят климат-службы и киберсистемы городов. Таких природных заповедников на старушке-Земле хватает…

За средой внутри леса никто не наблюдает. Полное отсутствие контроля – биоценозы размножаются и враждуют, стадия первобытной эволюции… За минувшую тысячу лет зона превратилась в непреодолимые заросли, и я прорубаюсь в сочную буро-зеленую мешанину, орудуя вибротесом. Под ногами хлюпает, окружающее дышит, пульсирует, и сотни необычных звуков, шорохов и звериных воплей, запахов, красок, ощущений вшивается в меня…

Вживленный чип безошибочно указывает направление. Журчание – я иду по ручью, затерянной в джунглях струйке воды. Она сворачивает влево, лес начинает редеть. Продвигаться значительно легче, и я отключаю питание вибротеса.

Деревья расступаются, я на поляне.

Нет, не поляна. Обширное поле, покрытое остекленевшей травой, крошащейся при каждом шаге. Я словно проваливаюсь в некий стасис, временной студень. Засасывает. Это место навязывает иное мировосприятие.

Иная территория.

Станция – повисшая в вязком воздухе формация, ежесекундно меняющая очертания: куб, шар, пирамида, тессеракт, запустивший корни в четыре измерения…

Ощущаю себя в ней. Мое тело каменной статуей замерло на краю стеклянной поляны, а суть, разум, душа, короче, Я – ухнуло туда, в зыбкое чужое непостоянство, и распахнувшиеся навстречу грани-двери схлопываются за спиной.

Небытие… Я где-то.

Я в ком-то.

Я – первобытный мужик, размахивающий каменным топором. Я дерусь за свое племя и своих самок, я бросаю топор, и

он проламывает череп врага. Снег и пронизывающий ветер…

Я – философ, заканчиваю труд всей жизни. Последний свиток лежит на моих коленях, я перечитываю его, а за колоннами – бирюзовое небо и ласковое море. Посейдон сегодня добр…

Я – раб, высекающий мраморную глыбу в каменоломне. Свистят бичи надсмотрщиков, и возвышается усыпальница в Долине Царей…

Я – слепой аэд, перебирающий струны, поющий о Трое, о богах и героях, о хитроумном Одиссее и его долгом пути домой…

Я – беркут, распластавший крылья над обрывистыми берегами, которым еще никто не дал названия…

Я – архейский океан, мрачная стихия, и жизнью еще не пахнет, лишь некая слизь хочет сформироваться в…

Я – римский легионер, сжигающий дотла крепость варваров. Я убиваю, меня убивают…

Я – кельтский воин, наша орда врывается в древний обрюзгший город, мы насилуем их женщин и берем их золото…

Я – монах, переписывающий манускрипт, в моей келье горит свеча, а за узкой бойницей окна – ночь…

Я – ведьма, взошедшая на костер, в оранжевом мареве пылают лица горожан, и танцует, корчится собор Парижской Богоматери…

Школяр из Полоцка в серой штопаной рясе.

Дьякон, торгующий индульгенциями на базаре.

Тот, чьи руки гвоздями приколочены к кресту.

Сижу в тихом кабинете на Лубянке и подписываю бумаги. Ордера на арест, протоколы… Росчерк на бумаге, и чей-то – другой – палец нажимает спусковой крючок. Врагом народа меньше.

Горю в печах Освенцима.

Шагаю в строю, от грома тысяч сапог содрогаются улицы и руины домов…

Я в открытом космосе. Монтирую стыковочный модуль.

Я укладываю шпалы в заснеженной степи.

Прорубаюсь сквозь венерианские джунгли, километры влажных испарений, тумана, ливня и бурой жижи…

Я – правитель Второй Галактической Империи, Земля – в зените славы и величия.

Я…

Все они – во мне, а я – в каждом из них. Река Времени бесцеремонно врывается в сознание, протекает сквозь него, прочно, неразрывно связывая прошлое, настоящее, будущее…

Будущее.

Я увидел его. И закричал.

Вопль боли и отчаяния заполнил пространство координационного центра. Люди и чужие, отключившись от психоматрицы агента ДБЗ, с ужасом уставились друг на друга. Знание опустошило их.

– Это адаптированный вариант, – сказал я. – Оригинал ввел в каталепсию целый отдел аналитиков. Но запись не исчерпана. Вы знаете о пресловутом послании чартора – они зафиксировали его на клеточном уровне. В нашем агенте.

– Человек-письмо? – переспросил Ша-йо-Лрла.

– Да. Полностью его расшифровать не удалось. Но оно сводилось к следующему: «НЕ МЕШАЙТЕ НАШИМ ЭКСПЕРИМЕНТАМ».

Заговорил безымянный сийегуриец:

– Как они перемещаются в пространстве? Как они смогли достичь Земли и построить там станцию без ведома людей?