Время Удачных 20.14
Шрифт:
– У нас, не очень жарко, – так всегда поговаривает мой отец, приходя с работы в январе, при более чем минус сорока пяти градусах.
– Сегодня не жарко было, – говорил тогда. – Вот при минус тридцати, уже теплее будет. Погреемся. И смеется. Поэтому, с юмором в моей семье всегда было отлично.
– Ты что куришь, “Удачный”? – услышав вопрос из-за спины, я возвращался из воспоминаний на улицу. Оборачиваюсь, сзади парень – призывник, один из нашей дюжины.
– Не курю, родной. Бросил еще в детском саду, – отвечаю тактично. Он улыбается, видимо ответ понравился. Смотрю: а улыбка
– Ты “Удачный” молоток. Вместе будем служить, – сказал он. – Я Валерий Золотов, город Мирный.
– А я, – отвечаю, – из Удачного, Сергей Рудь.
– А почему? – спросил он. – Там капитан сказал, что ты еще из Севастополя? – поинтересовался Валерий.
– Родился там, понимаешь? – Отвечаю. – А потом, мы переехали сюда. Ведь Крым отдали Украине, теперь другому государству.
– Бывает. А я тут родился, и отец мой тут и дед. И вообще все мои. А теперь, представляешь, море смогу увидеть? – восторгался Валерий, предвкушая свое скорое будущее.
– Да не только увидеть, но и пощупать сможешь и даже.., что-то похлеще сделать с ним, – намекаю с юморком.
– Оно красивое. Черное? – не унимался Валерий, приглаживая свои волосы, также – воронова крыла.
– Да, конечно. Наверно… Только я не видел, мне годик было, как переехали и все там оставили, на Украине, – отвечаю немного погрустнев.
– А я что – то не пойму. Вот вы: русские и украинцы, – это разве разная национальность? – разводя руками в стороны, интересовался Валерка.
– Вот я: якутский россиянин. И по – моему: Эти украинцы – это русские, просто жившие на краю или с края, когда то большой страны. У края. У кра – ин – цы, – выговаривая по слогам, объяснял мне Валера.
– Да знаю я, – соглашаюсь. – Одна страна сначала была, Киевская Русь. Затем, Российская империя. А теперь вот, сам ничего не пойму. Ведь по паспорту я украинец, так как родился в Крыму после того, как его отдали. Родители также, папа украинец, а мама русская. Но мы всегда и везде представлялись русскими. Да и за границей все люди знают, что украинцы – это просто вид русских. А теперь, как то все иначе. Не пойму, почему это произошло? Видимо, кому то выгодно, разделить один народ на два, а нет – на три. Белорусы же, такие как и мы, просто белого у них внешне больше.
– Да уж, – вздохнул Валерий. – Мы все россияне в России; никто не делит на национальности. Так и вы вообще, для всех одинаковы. Что русские, что украинцы. Славяне, они и в Африке славяне. Зачем делиться?
– Извини Валер. Я не знаю кто это сделал, но явно, что не сами. Из-за границы руководят. Сам по телеку видел: по Киеву нацисты ходят, “бандеровцы”. Кошмар. Поэтому, знаешь? Считаю так: украинцы – это мы, ну и те, кто за мир и дружбу, за совместную историю. А они, кто ходит со свастикой, – не украинцы, хоть и живут там. Они “бандеровцы” и нацисты, оккупировавшие Киев и страну.
– Что – то совсем не весело там, – Валерка расстроился.
– А знаешь, – он снова оживился. – Я тоже против фашистов: у меня дедушка защищал Родину, на московском направлении. В сибирской дивизии от Гитлера, слышал?
– Еще бы! – восхищаюсь. – Молодец твой дед, надавал им тогда, на орехи. Наложили они зимой под Москвой в сорок первом, свои полные фашистские штаны.
– И мои деды, – немного хвастаюсь в свою очередь, – прошли всю войну и дошли до самой Германии. Мы помолчали.
Теперь и вся куча парней – если так можно выразиться, подошла. И мы перезнакомились. Все они – оказывается, друг друга знали с детства. Также, закончили один колледж: города Мирного. А с Удачного, такой призывник был один. И еще один парень, он Юрой назвался; тоже был не с Мирного. А издалека, аж с самого Хабаровска: голубоглазый блондин Юра Гаран.
Юрка этот, как будто и самым старшим был. И точно – он вскоре признался: нам то всем, по восемнадцать – девятнадцать лет, а ему: двадцать один. Но, несмотря на свой старший возраст, был самым веселым из всех и самый улыбающийся. И наверное, был большим модником: потому как свои белокурые и волнистые волосы, через каждые пять – десять минут старательно поправлял.
Затем, распрощавшись до девятого, наша “десятка” разъехалась. Как говориться: по своим домам, по хазам да малинам. Понимая точно: что будет о чем подумать на досуге; и не до конца понимая: что ждало впереди.
4
А девятого и ровно в десять, Ваш покорный слуга стоял в середине разношерстного строя из двадцати человек на плацу военкомата Мирного. Солнце светило по-летнему, но практически не грело. И то, что это нормально, понимали все собравшиеся. Но не потому, что было утро, а от того что север. Ничего не поделать, одним словом Якутия – это пока что не Крым.
Еще бросалось в глаза: провожатых было в разы больше. Кто-то из военных крикнул:
– У Вас ровно пятнадцать минут, на “попрощаться с родными”.
Все парни мгновенно разбежались по своим кучкам, собранным из лучших друзей и родни. Вот только я ни кого не пригласил, зачем? Мои все – в городе Удачном. А здесь, в Мирном и сам справлюсь – большой. Да и не люблю эти панты – расставания. Смотрю: также и Юрка – тот светловолосый хлопчик, стоит один. Вот вместе с ним и стали общаться. Слово за слово, понимаю: он нормальный парень, не какой-то свистун. Я поинтересовался:
– Юра, а что ты один? И что так постригся, под ноль? В тюрьме, что ли успел побывать? А он смеется: – Да чтобы не кусали, и вопросов было меньше. Все равно, скоро всех постригут.
– Да, а что же я не сообразил? – отвечаю, еле сдерживаясь от смеха, при взгляде на его голый череп. Ведь такая шевелюра была.
– Учись дружище, – он хлопает меня по плечу, нисколько не стесняясь своей “не северной“ прически.
– Ясно, – говорю. А сам думаю: молодец какой. Так как сам люблю, не обращать внимание на мнение окружающих.