Время Удачных 20.14
Шрифт:
Но самому почему-то(!), какой – то запах почудился: резкий и неприятный. И тут же, будто в ответ на него, словно рождалось мое предчувствие. Оно появилось и стало крепнуть. Но возничий не замечал, и взяв телегой правее, катился теперь очень близко. И будто сговорившись с ним, его лошадь – большая и черная: фыркнула.
– Не бойся, – говорит мужик. – Не местный значит?
Вот тут-то(!), одновременно бросая дрожжи – он, своей неожиданно длинной рукою попытался схватить человечка. Не знаю, как лучше сказать Вам: но словно прозрел я. И уже отчетливо видел опасность, в которую превращалось рожденное предчувствие. А еще раньше – за долю секунду до этого внезапного движения чужих рук, я интуитивно увернулся и как побегу
– Н – о! – прикрикнул мужик, видимо не ожидая от меня такой выходки. Я же, с дороги сбежал, через придорожную канаву перепрыгнул. И откуда только силы взялись? Пулей добрался до дома, минуты за две с небольшим. Телега проехала мимо. И ребенок, кроме барабанного ритма своего сердца, услышал вдогонку его ругательства, да грубый неестественный смех.
А вечером, играя с детьми тех родителей, которые также приехали на свадьбу, я краешком уха расслышал; как незнакомая женщина в синем платье, моей маме и всем остальным мамочкам, тревожно говорила:
– Вы за детьми-то смотрите, повнимательней. У нас чужие объявились – детей воруют. Но поймать и доказать что, никто не может; хотя свидетели есть.
– Ну, – подумал я: Пронесло. Значит правда, нужно быть готовым всегда. В любую секунду. И если надо бежать: то только очень быстро.
Родителям конечно, ничего не сказал – взрослый же. Вот так, – ну в общих чертах и пролетело мое счастливое детство.
2
А наслаждалось оно полетом до тех самых пор, пока однажды не повстречалось с пятнадцатым апрелем две тысячи тринадцатого года. Да, ведь в именно этот день состоялась защита дипломного проекта; после которой и получил профессию, став взрослым. Ну, здесь могу похвастаться: защитился хорошо, на “Пять”; организовав в выпускной работе: “Ремонт и обслуживание целого парка дорожной и строительной техники”. Хотя, правда, чего греха таить? Были у меня и тройки в аттестате: целых три штуки. А знаете, как такое бывает? Когда какой – то новенький преподаватель, сходу нам – учащимся, заявлял: – Я знаю предмет от силы… на четыре. А Вы и подавно, максимум на три можете знать. Или, если подобный персонаж – неопытный учитель, заглядывая с открытого края в “тубус” – приспособление для переноса скрученных листов ватмана, где и лежали у каждого готовые чертежи; не доставал их – что необходимо по логике, а начинал намекать на подарки. Мол, иначе все неправильно там и улыбался некстати.
Значит, – понимал я, – получается, что оценка теперь зависит от денег? Нет, так не пойдет, – сразу отвечало возмущение. И таким предприимчивым деятелям от педагогики, заявлял: – Если Вы считаете, что знаю предмет только на три – ставьте. Сам считаю, что знаю на пять и четыре. А оценка – это не самое главное. Главное, что у нас тут, – и показывал им стрижку на своей голове.
Далее: торжественного вручения дипломов выпускникам, почему – то не было. А было так: Двадцатого, всех собрали в канцелярии колледжа, где и раздали под роспись дипломы. Мне доставался синий образец. Барышня – раздатчица, одними глазами объясняла: мол, у нас без обмана. Все соответствует. Но сделав вид, что не понимаю намека, с серьезным видом поинтересовался:
– А почему это мне такой синий – пресиний? Что других у Вас нет?
Откровенно и очень усмехаясь – помотав еще головой, она заявила:
– Учиться тогда надо было. Потому что если учился отлично – смело берешь красный, а просто хорошо – простой синий.
Про тех, кто учился не очень, я допытываться не стал. И так становилось понятно. Могут или вообще ничего не дать, или дадут, но диплом прозрачного цвета. Что то же самое. Как говориться: Без комментариев.
Внутренне взлетая и благоговея, пока не замечая окружающих – свысока посматривая на самого себя во внезапно порозовевшем мире, я расписывался в каких-то бумажках. Ведь стал специалистом! Но естественно, что поддержав в руках именной и долгожданный диплом, немедленно начал снижение. А став обычным – земным, обратил внимание на оборот ведомости, одновременно превращаясь в вопрос: А за что конкретно, я так долго расписывался?
Оказалось, что в комплекте к дипломам, выпускникам выдавали повестки в военкомат. Под роспись. Вот за нее, мы и расписывались дополнительно.
– Хорошо, чего откладывать? – думаю, – надо сразу выяснить относительно меня. Будут брать в армию – пусть берут. Только, желательно чтобы с пользой потратить эти лучшие месяцы в своей жизни. Не люблю без дела болтаться, как…
– Ну, знаете? Как “это”, … в прорубе.
Так, утром двадцать второго апреля, слегка пахнущий китайским одеколоном “Cosa Nostra”, я выходил из рейсового автобуса. Ничего удивительного – это был привычный дезодорант. Итак, я в соседнем городе. Кстати, городок красивый: алмазная столица России. Да и населения здесь больше: раз в семь наверно. И во столько же, больше строений и асфальтированных дорог.
Военкомат оказался небольшим синим и двухэтажным зданием; которое – по-моему, походило на привычный с детства садик. Я мечтательно вздохнул.
– Железная дверь тяжела, – отмечаю принудительно – сполна получив от нее то, на что только она была способна: одновременно неслабо-пружинный толчок по двум направлениям: спину и ниже. И вероятно поэтому, став серьезнее – заметил: В коридоре слева, на длинных лавках у окон уже сидело несколько парней: шапки в руках, расстегнуты куртки… А справа, стоял внимательный дядя Степа – постовой. Подхожу ближе. Сержант взглянул и без эмоций протянул руку. Я также молча, протягиваю повестку. А у него самого, – вижу: красные руки и нос. Да еще и большие усы в придачу.
– Ну, – думаю сразу ассоциациями: Он или внук маршала Буденного, или племянник Деда Мороза. А может быть, все вместе?
– А, Удачный? – прочитал “Буденович”, место моего проживания.
– Как доехал? – Шесть – семь часов все – таки.
– Вроде нормально, в автобусе выспался, – отвечаю.
– Служить хочешь? – поинтересовался он прищуривая левый глаз: веселый и Дед Морозовский, а правым тем временем: серьезным и по-маршальски Буденновским – изучая.
– Ну, если надо то пойду, – отвечаю спокойно, и добавляю: – Смотря куда? Не хочется время терять. Человек же, всего сто лет живет… надо все успеть.
– Что, тоже философ что – ли? – посматривал он, вооружившись уже двумя серьезными очами.
– Почему? – пожимаю плечами, не зная как еще нужно реагировать. Но вскоре, логически придумав, отвечаю: – Хороший техник – механик.
– Будто твой механик – техник, не может стать простым философом, – парировал сержант. И объяснил, показывая на очередь в коридоре:
– Вон очередь, видишь? Держись за ними. А затем, на комиссию. Анализы взял?
– Все, что было написано в повестке, взял. Ничего лишнего, – отвечаю и показываю пакет в левой руке. Да так просто, будто часто ношу подобное. От этого он снова заулыбался, и поправляя сверхъестественное под носом, загадочно произнес: – Проверим. Пощупаем. Определим.
Очередь двигалась живо. И я подумал: Как это странно? Но потом дошло. Армия же, и надо все делать быстро: чтобы будущие бойцы привыкали. А то враги захватят – если не спешить; или разбегутся – и не поймаем.
Заходя в кабинет, я – как и всегда, громко и вежливо поздоровался. Только затем осмотрелся: И без того немаленькая квадратная комната, смотрелась еще больше: за счет стен и новой мебели. Они все получились белоснежно – белыми. Чуточку оттеняли образ больницы – широкие подоконники; где росли вполне живые цветы. А напротив входа, сидела незаметная – в связи с мебелью, блондинка в белом халате. Она была еще молода, и наверное, не очень опытна. Потому что сразу, не здороваясь, устало выдала скороговоркой: