Время умирать
Шрифт:
— Безумная затея, — усмехнулся Родней. — Как мог он это утверждать? Путешествия во времени невозможны.
Опять возникла пауза, словно Хромой о чем-то раздумывал или колебался. Наконец, он произнес:
— Фелленден говорил, что мы делаем это все время. Сначала мы были во вчерашнем дне. Через некоторое время мы попадем в завтра. Как будто едем в поезде, который сначала побывал в провинциальном городке под названием Вторник, а потом прибывает в город под названием Среда. Это и есть путешествие во времени.
Родней коротко засмеялся, но тут у него перехватило горло.
— Расскажи мне подробно, как все случилось, — резко приказал он.
Голос Хромого прокатился
— В ночь, когда Фелленден пропал, он смеялся над охранником, пришедшим для последней проверки. «Я исчезну этой ночью, Клэнси,» — сказал он. Охранник ответил: «Да что ты говоришь!» А Фелленден ему снова: «Да, так и будет.» «Лучше скажи начальнику, а то тебя ждут большие неприятности.» И Клэнси рассказал. Ведь Фелленден был умен! И они знали об этом. Они пришли и перевернули его камеру вверх дном. Они обыскали и его, и камеру так, словно от этого зависела их жизнь. И они ничего не нашли, естественно. Тогда Фелленден и говорит: «Ну, что ж, Вы постарались на совесть, начальник. Так что завтра Вам будет гораздо легче.» Начальник выпучил глаза и рявкнул: «Вот завтра утром мы с тобой и побеседуем!» А Фелленден спокойно так отвечает: «Э, нет. Меня здесь уже не будет. Я готов все объяснить, но Вы мне ни за что не поверите. Так. или иначе, я Вас предупредил и Вы сделали все, что могли. Теперь Вас не обвинят в пренебрежении служебным долгом. Меня это устраивает.» Я удивился, как спокойно и уверенно он говорил.
Родней напряженно вслушивался в гулкий бас Хромого. Все его тело продолжало болеть, он чувствовал слабость после приступа физического ужаса перед уничтожением.
— Продолжай! — сказал он, вытирая со лба холодный пот.
— Начальник усмехнулся и спросил: «Хромого ты тоже прихватишь с собой?» Фелленден кивнул головой: «Конечно, если бы это было в моих силах. Я помог бы спастись каждому и думаю, что Вы поступили бы точно так же на моем месте. Но способ, при помощи которого я собираюсь выбраться отсюда, требует, чтобы человек все сделал сам.» Начальник фыркнул, но выглядел он неуверенно. Фелленден вовсе не казался сумасшедшим, хотя говорил странные вещи.
Родней облизал губы. На лбу его снова выступила испарина.
— В середине ночи, — продолжал Хромой, — охранник заглянул в камеру Феллендена. Я не спал: на то у меня были свои причины. Я слышал, как Фелленден сказал: «Прощай, Клэнси, меня здесь не будет, когда ты вернешься.» Клэнси буркнул в ответ: «Думаю, никуда ты не денешься, парень!» Потом они с Фелленденом рассмеялись. А у меня зубы начали стучать. Я знал, что Фелленден собирается делать. После ухода Клэнси он крикнул мне: «Я начинаю, Хромой! Ты тоже пытайся. Теперь не разговаривай со мной.» Затем он замолчал. Стало так тихо, что я слышал его дыхание, ровное и спокойное. Прошла минута, и этот звук прекратился. Больше я не смог различить ничего. Я весь взмок. В следующий раз, когда охранник делал обход, он заглянул в камеру Феллендена и подпрыгнул на целый фут. Он посветил в камеру фонарем и как закричит — Феллендена в камере не было! Он исчез. Они и волоска его не сумели найти. Они так и не смогли узнать, как он совершил побег. Он просто исчез — и все тут!
Маленькие пылинки танцевали в луче света, падавшего сверху. Луч заметно переместился… Родней сказал:
— Как же он выбрался из камеры?
— Фелленден из нее не выбирался, — сказал Хромой. Его голос звучал разочарованно. — Мне не следовало говорить тебе ничего до тех пор, пока ты окончательно не отчаешься, пока не будешь готов поверить Фелленден вернулся во времени назад к тому моменту, когда убил свою жену. И он не стал убивать ее. Кроме того, он понял, что был не прав. Итак, он не убил ее и поэтому не попал в камеру смертников.
Родней сглотнул. Его взгляд упал на записку, которую прислали ему адвокаты. Они сделали все, что закон и их изобретательность позволяли сделать, и теперь на их помощь не приходилось рассчитывать. Они ничем больше не могли помочь. От безысходности кровь опять ударила ему в голову. Паника снова начала охватывать его. Родней стиснул руки.
— Почему бы тебе самому не повторить этот фокус? — насмешливо спросил он.
— Я пытался, — сказал Хромой. Его голос был ровным. — Я пытался изо всех сил. Я и сейчас продолжаю пытаться. Иногда мне кажется, что у меня вот-вот получится, а иногда — что все это чистое сумасшествие. Но у Феллендена ведь получилось! И если получится у тебя, то, может быть…
Родней стоял у прутьев своей камеры. Луч света переместился так, что он уже почти доставал рукой до светлого пятна. Скоро он сможет погрузить в него ладони и ощутить тепло солнечных лучей на коже. Пальцы его дрожали.
— Разветвление временных путей, — сказал он задумчиво. — В этом и состоит идея! Может быть ряд вариантов прошлого, настоящего и будущего. Старая гипотеза. Ты делаешь нечто и попадаешь на ту или иную ветвь времени. Если не сможешь пройти по этой ветви в обратном направлении, то сможешь совершить какой-то поступок и перейти на другую ветвь. Вот о чем говорил Фелленден.
— Точно, — устало сказал Хромой. Его бас звучал подобно голосу проповедника, которого Родней слышал в детстве. Но голос Хромого выдавал усталость и страшное напряжение.
— Конечно! Он говорил мне об этом. Ты садишься на поезд, говорил он. Путешествуешь сквозь время. Мимо городов под названием Понедельник, Вторник, Среда и так далее. А иногда ты пересаживаешься в другой состав. Бывает, попадаешь не на тот поезд, и тогда тебя преследуют неудачи. Именно так и случилось с Фелленденом, когда он убил свою жену. Он должен был вернуться и сесть на нужный поезд. Так он и сделал. А вот у меня ничего не вышло. Я надеялся, может быть…
Родней кивнул головой: — Почему бы и нет. Ведь теория-то существует. В многомерной Вселенной все, что только доступно нашему воображению, не только может, но и должно случиться! Итак, Фелленден научился это делать. Когда-то он сел не на тот поезд. Его проблема заключалась в том, чтобы сойти с него. Как же ему это удалось? Я ведь тоже еду на поезде, с которого хотел бы спрыгнуть!
Он вдруг снова стал задыхаться, ожидая с напряженным отчаянием, что же скажет ему Хромой. Солнечный луч подобрался совсем близко к нему, но Родней не обращал на него внимания.
— Я думаю, что с теорией все в порядке, Хромой! Как же Фелленден сумел выбраться отсюда?
Хромой тяжело вздохнул:
— Вот это-то мне и непонятно до конца. Ты едешь на поезде, — говорил он, — который движется во времени. Прежде чем повернуть назад, ты должен притормозить. Но поезд не будет замедлять ход. Ты видишь, что станция Среда проплывет мимо, и ты хочешь вернуться, потому что сел не на тот поезд во Вторник. В отчаянии ты бежишь в конец состава. Сначала тебе кажется, что ничего не меняется, но ты продолжаешь бежать. Теперь станция уже не проносится мимо с прежней скоростью. Ты стараешься бежать еще быстрее. Тебе удается уравнять скорости, ты бежишь, выбиваясь из сил, и вдруг оказываешься в конце поезда. Дверь открыта. Ты прыгаешь на рельсы, но не разбиваешься, потому что бежал назад с той же скоростью, с какой состав мчался вперед. И вот ты идешь назад по полотну железной дороги до места, где сел не на тот поезд, а нужный тебе состав уже поджидает там…