Время увядающих лилий
Шрифт:
Неаполь же… Нет, а что Неаполь? С юга неспешно, но уверенно двигались испанские войска под предводительством прославившегося в сражениях с маврами Гранады Гонсало Фернандеса де Кордовы, которого лично Фердинанд Арагонский поставил командовать выделенными для войны войсками. Ну а на восточной границе королевства пока было относительно тихо и спокойно. Причина? У наших войск имелись и иные дела, также связанные с противостоянием Франции и ее союзникам, поэтому пришлось ограничиться усиленными гарнизонами приграничных крепостей и многочисленными конными патрулями во избежание попыток прорыва французов.
Подводя итоги, стоило сказать одно — Карл VIII вынужден был вести армию на Бретань, но при этом оглядываться
Я же был вынужден сидеть во внутреннем дворике замка Святого Ангела, окружённый кучей бумаг, карт, собственными черновыми набросками, касающимися тактики и стратегии… и тихо звереть. Сильно завидую Бьянке, которую Лукреция утащила за пределы городских стен на конную прогулку. Да, в сопровождении нехилого количества охраны, но ведь можно почти целый день отдыхать, наслаждаться солнечной погодой и самое главное — отвлечься от разного рода хлопот-забот.
Почему меня не было там же, с ними? Сам себя чуть ли не раз в полчаса об этом спрашиваю, хотя ответ очевиден, пусть даже печален. Требовалось корпение над бумагами и присутствовала возможность, что в любой момент появится очередной важный гость, которого не стоило мурыжить в ожидании приёма. Причины могли быть разные, но суть от этого не менялась. Вот отсюда и вынужденное затворничество с бумагами, нарушаемое лишь появлением помощников, то приносящих новую информацию, то уносивших очередной подписанный документ с приложенной печатью Ордена Храма.
Скрип открывающейся двери и уже стандартный рык в ту сторону от раздражённого меня:
— Может сначала стрелять, а потом спрашивать, кого черти принесли? Думаю, после пары трупов быстро правилам при…
— Не научатся, Чезаре. Твои приближённые как были кондотьерами или их солдатами, так и ими и останутся. Поумнеть могут и уже делают это, но поменяться не в их силах.
— Отец… Рад, что у меня появилась возможность отвлечься, — искренне улыбнулся я, реально радуясь даже тому, что сейчас Родриго Борджиа будет выносить мой мозг на какую-то тему. Вероятность того, что он просто так зашёл, сына и наследника проведать, я даже не рассматривал. Он и сам сейчас разрывался на десяток маленьких понтификов от свалившихся из-за последних событий дел. — Проходи, располагайся. Если на кресле бумаги — можно прямо на пол, потом их секретари подберут.
— А не твои… служаночки?
— Не они, — покачал я головой. — Красотки хоть и согревают постель, и вообще приятны во всех отношениях, но нечего им своими милыми глазками смотреть на то, о чём посторонние в принципе знать не должны.
— Понимаю твоё беспокойство. Хотя война идёт успешно для нас, но многие желают ухватить свой кусок с чужого стола. И потому съезжаются сюда, в Рим.
— Вечный город опять становится местом, куда ведёт множество дорог, отец. Вчера был посланник английского короля, за день до этого посол императора Максимилиана… это только из самых значимых. Оба хотят, не участвуя в войне с Францией, получить от неё выгоду.
Родриго Борджиа, последовав совету, смёл с кресла брошенные мной туда бумаги, и уселся, устраиваясь поудобнее. Правда перед этим бросил внимательный взгляд на то, что сейчас лежало на моём столе. Особенно на карту итальянских земель с многочисленными пометками на ней. Умному и тем паче осведомлённому человеку они много о чём говорили.
— Готовишься к тому, как именно будем делить большой и вкусный итальянский пирог, сын? — по доброму усмехаясь, поинтересовался глава рода Борджиа. — Это правильно, ведь скоро в наш хранимый Господом город съедутся многие. Союзники, пытавшиеся остаться в стороне, бывшие враги, склонившиеся перед нашей силой.
— И не склонившиеся тоже…
— И они тоже.
— Кого травить то? — саркастически хмыкнул я. — Д’Эсте, которые приползут просить, чтобы им вернули захваченную французами Модену? Много чести, к тому же их лучше использовать, а не убивать. Орсини? Так у них из действительно значимых крепостей на землях Папской области останется лишь Браччано, Роккаджовине, Сабина и ещё с пяток. Пусть до земли поклонятся сто двадцать раз уже за то, что легко отделались после такой явной измены сюзерену.
— Ты предложил им отдать крепости, но оставил большую часть доходных земель. И вернул кардинала Джованни Батиста Орсини, ограничившись «духовным внушением».
— От этого внушения Орсини чуть было свои алые одеяния не осквернил… Зато рассказал многое из того, что нам пригодится. Более того, сам написал и подписал, чтобы не отпереться потом.
Да уж, было такое! Порой демонстрация пыток влияет на человека лишь немногим слабее собственно пыток. В случае же кардинала Орсини особая пикантность была в том, что заплечных дел мастера, работающие на нас, Борджиа, рвали не абы кого, а одного из доминиканских монахов-инквизиторов, замеченного в шашнях в королём Франции и Савонаролой. Наглядное такое свидетельство того, что Чезаре Борджиа плевать на принадлежность к церкви, что сей факт никоим разом не рассматривается как смягчающее обстоятельство.
Джованни Батиста Орсини рассказал пусть и не всё — подобная публика рассказывает ВСЁ только после долгих недель и когда уже совсем нет иного выхода — но вполне достаточно для полного вскрытия механизма заговора против Борджиа. Орсини, Колонна, Вителли, Маттеи — кардинал говорил обо всех причастных, но особенно бодро и радостно топил давних друзей-соперников, то есть Колонна, выторговывая целостность собственной шкуры.
После таких признаний, сунутых под нос представителям мятежных родов Папской области… Тем оставалось лишь кланяться, каяться и торговаться по поводу размера компенсации. Понимали, собаки хитромудрые, что не в силах сейчас противостоять нам силовыми методами. Попробовали, рассчитывая на французскую помощь, но с треском проиграли эту партию. А затем удалось сыграть всё на том же — на их жадности. Отдать некоторые крепости, причём более половины, но сохранить земли с виноградниками, аббатствами и прочим? Это показалось семейству Орсини приемлемой платой за по сути провалившееся с треском восстание против своего сюзерена.
— Жаль, что Колонна оказались гораздо хитрее!
Родриго Борджиа в ответ на это лишь махнул рукой. Дескать, их время тоже придёт, просто чуть позже. Согласен, признаю, но всё равно немного обидно. В чём там вообще было дело? Просто главные представители сей семейки остались как бы в стороне, выдвинув на передний план младших сыновей или вовсе бастардов. Единственное исключение — кардинал Джованни Колонна, но он смылся в Сиену и носа казать с земель республики не собирался.
Искупительная жертва — вот как это называется. Колонна просто отказались от «недостойных членов рода», выразили огромное сожаление, а вдобавок закрыли глаза как на прибранную к нашим рукам Палестрину, так и на ещё парочку владений с неплохими крепостями, сильнее прочих связанных с беглым кардиналом. И затаились, как мышь под метлой, предпочтя выжидать и понимая, что с формальной точки зрения их не в чем обвинить. Все всё понимали, но… Вот тут моя репутация играла против моих же интересов, Колонна просто не за что было прижучить, а действовать, как говорили в моём родном времени, по беспределу, я не хотел. Лучше выждать. Ведь Колонна так или иначе, но непременно во что-нибудь вляпаются. Иначе они просто не могут, натура у них такая… зело специфическая.