Время увядающих лилий
Шрифт:
— Благодарю, ты как всегда незаменима, — отметил я деловые качества подруги, после чего переключился на вырастающий в полный рост территориальный вопрос. — Думаю, делить будем по-простому, как и договаривались предварительно. То есть «каблук» и «носок» италийского «сапога» отходят Испании, ну а мы возьмём оставшееся.
Говоря это, я кончиком палочки слоновой кости провёл воображаемую линию от Бари до городишки под названием Скалея. Прямая такая линия, удобная. И вместе с тем вполне выгодная для наших интересов граница. Что «каблук», что «носок» — там даже дорог толковых не осталось, да и местные сеньоры народ откровенно диковатый, а вдобавок злобноватый. Разумеется, вложив туда немало денег и особенно времени можно из запущенного за несколько
— Корона Неаполя должна остаться у нас, — мягко напомнила о своём чуть ли не главном интересе Изабелла Кастильская. — К короне должна прилагаться столица, которой Бари или Таранто быть не могут.
— Палермо.
— Это Сицилия, Чезаре, — не повелась на уловку испанка. — Нам нужен Неаполь.
— Ну… хорошо, — кивнул я, предварительно обменявшись понимающими взглядами с «отцом». — Сделаем вот так, — снова вооружившись костяной палочкой, обвёл зону, которую можно было отдать. — Поццуоли, Аверса, Казерта, Нола, Помпеи. Ну и Неаполь внутри этого анклава. А взамен мы возьмём себе Бари и окрестности.
— Острова Неаполитанского залива. Их мы возьмём себе, все три.
— Два, — усмехнулся я. — Не думаю, что остров Капри столь уж важен и нужен вам.
— Хорошо, Чезаре, можете оставить этот островок себе, — величаво так, вальяжно отмахнулась Изабелла, явно удовлетворенная итоговым разделом неаполитанского пирога. — Будем считать, что раздел Неаполитанского королевства состоялся.
Ага, конечно! Осталось только выбить французские гарнизоны, упорно цепляющиеся за крепости во исполнение приказа своего короля. И ведь не могут не понимать, что шансы на то, что им придут на помощь, скажем так, невелики, но всё равно зубами и ногтями держатся, не поддаваясь на увещевания наших и испанских командиров. В целом же я тоже рад подобному разделу, поскольку на нашу долю пришлось немалое количество земель. Солидный кусок от Неаполя, плюс отжатое у непокорных вассалов Святого Престола, да приложить к этому Парму с окрестностями, оторванную от бывших владений Лодовико Сфеорца… Итого получаем земли, которые не стыдно назвать королевством. Война вот только заканчиваться пока не собирается, не все цели достигнуты. Кстати, об этих самых целях!
— С недавних пор мы, Борджиа, не возлагаем особых надежд на Венецию, власти которой решили несколько… видоизменить заключённый с нами союз. Меж тем противостояние с королём Франции, вторгшимся в италийские земли, отнюдь не закончено. И не будет закончено, даже если завтра же сдадутся гарнизоны всех неаполитанских крепостей, над которыми ещё развеваются флаги Франции.
— Франции не место даже на самом захудалом клочке италийских земель, — обильно приправленный елеем голос понтифика никого не обманывал касаемо истинных эмоций, да Родриго Борджиа и не собирался сейчас этого делать. — Пусть республика Сиена и Ливорно с окрестными землями сейчас нельзя трогать из-за венецианцев, но вот Генуя, оставшаяся под властью Мавра, и Савойя с Асти, Монферратом и Салуццо, где расположились французы де Ла Тремуйля — это достойная цель.
— Меж тем Корсика находится очень близко к находящейся под вашей властью Сардинии, — намекнул я Изабелле. — Да и порт под названием Монако может послужить очередной жемчужиной в короне. Мир, подписанный с Карлом Валуа Испанией и создаваемой Италией на таких условиях…
— Бретань! — раздался голос Бьянки. — Она как нож в спине Франции.
— И независимость Бретани тоже разумно включить
Когда произносились эти слова, я внимательно смотрел за выражением лица Изабеллы Трастамара, на котором ледяная маска то и дело нарушалась, отражая пусть частично, но истинные эмоции. Корсика ей нравилась, равно как и возможность уцепиться за Монако. Оно и понятно, ведь ухвати часть, потом можно и расшириться, используя один портовой город как отправную
Пришлось… поспорить по поводу претензий Изабеллы Трастамара на ещё парочку кусков, которые пока находились под Карлом Валуа. Признаться, к окончательному взаимопониманию за столь короткое время не пришли, но пока это не подгорало. В отличие от иной проблемы, более «ритуального» характера. О ней королева Кастилии с Арагоном и напомнила.
— Сперва должна состояться коронация, а затем свадьба. И мне хочется видеть на этом важном событии всех итальянских государей. Для вас, Борджиа, это тоже будет полезно.
— Итальянские государи и правители на свадьбе первого короля Италии, — аж зажмурился от удовольствия Родриго Борджиа. — Лучше только они же на коронации моего сына! Я приглашу их всех. И от того, приедут они, опоздают, прибыв только к свадьбе, или вовсе откажутся — мы сможем понять их готовность принять новый, изменившийся мир.
Или неготовность, тут уж смотря у кого. Уверен, что правитель Сиены Пандольфо Петруччи точно будет не в восторге, даже если и появится, равно как и представитель Венеции… и Мантуи. Зато такие как Катарина Сфорца с Пьеро Медичи точно и появятся, и будут в ближайшие годы покорно следовать в кильватере политики Борджиа. Иного выхода, особенно с учётом сложившейся геополитической ситуации, у них просто не имеется. А вот Эрколе д’Эсте — это особый разговор. Его надо дожимать, но при этом с предельной осторожностью, дабы не бросился в объятья Венеции с перепугу.
Пока я думал об этом, Изабелла Кастильская и «отец» были заняты тем, что обсуждали различные тонкости что коронации, что церемонии последующего бракосочетания. Деловые веники, млин! Бьянка, та просто откровенно скалилась, наблюдая за всей гаммой эмоций, отображающейся у меня на лице. Не то чтобы эта самая гамма была заметна всем и каждому, но вот тем, кто успел меня хорошенько изучить — тут уже совсем иной разговор. Мда, ядовитость в моей подруге растёт и крепнет, чего тут скрывать. Вдобавок понимает, что уж ей то подобное никоим образом не грозит — я ж не садист, чтобы девицу со специфическими пристрастиями сватать кому-либо. Хотя насчёт её младшей сестры, Риккарды, стоит на досуге задуматься. Уверен, что на руку сей юной синьорины найдутся охотники.
Довольно неожиданно королева приказала своему секретарю, до сего момента так и остававшегося безмолвной тенью, покинуть нас. И попросила меня таким же образом изъять синьорину де Медельяччи. Вышеупомянутая противиться даже не пыталась. Понимала, что всё равно тайной сказанное в её отсутствие не станет — я от подруги по оружию скрывать важные вещи точно не собирался. Понимала ли это Изабелла Кастильская? Вряд ли. Имело ли это значение? Затрудняюсь ответить, по крайней мере, пока.
Причина изъятия из помещения даже этих двух доверено-перепроверенных персон оказалась проста, но от того не менее значима. Изабелла Трастамара закончила представать в облике королевы, заботящейся о высокой политике, и показала иную грань личности — матери, беспокоящейся по поводу судьбы своей дочери.
— Хуана с детства была не самым обычным ребёнком, — призналась королева после виляний вокруг да около. — Она с трудом принимает новых людей, молчалива, но вместе с тем очень чувствительна.
— Это я успел заметить, — признал я очевидное. — Потому могу обещать, что буду очень осторожен, чтобы её переезд сюда, в Италию, оказался как можно менее беспокоящим. Ну а про предельно благожелательное отношение своего окружения и вовсе говорить не стану — это и так очевидно.
— Наш посол при Святом Престоле, Диего Лопес де Харо, будет сообщать мне о состоянии дочери. В письмах моя дочь может о многом не договаривать из-за скромности и нежелания тревожить.