Время воды
Шрифт:
С каперангом было сложно не согласиться. В мягком освещении банкетного зала «Русского мира», среди отвратительных сатироподобных тел олигархов, хмельные изящные швеи выглядели божественно. Опутанные паутинами диадем, едва прикрытые лепестками вечерних платьев, они уже управляли реальностью. Желание подарить каждой из них особняк или яхту, забросать с ног до головы акциями газодобывающих предприятий, завещать нефтяную скважину или цементную фабрику — становилось практически непреодолимым.
— Жаль, что мы оба нищие, — пробормотал Косберг, с хрустом сжимая и разжимая пальцы. — Будь моя воля, ни одной не отдал бы этим свиньям. Если
— Держите себя в руках, каперанг, — поспешил сказать я, почувствовав, что командир распаляется. — Вы же сами учили меня, что с изобретением телевидения революции старого образца стали невозможны… и мы с вами придем к власти не на штыках восстания, а посредством революции сексуальной.
— Да, да, — согласился он. — Спасибо, Виктор. Главное, не отчаиваться. С такими девчатами мы и до телевидения с тобой доберемся. С такими девчатами, ух!
Одновременно мы сдвинули на затылки белоснежные колпаки и вытерли пот со лбов. При составлении плана мы решили не фигурировать на месте событий и наблюдали за «пивным марафоном» из духоты горячего цеха. Шестерка «скунсов» — говнокопателей человеческих душ — в нарядных ливреях официантов, напротив, была брошена в суть событий и теперь увивалась вокруг столов, подсматривала в щели VIP-кабинок, просачивалась в туалетные комнаты, собирала оттиски и отпечатки, мысли, намерения и воспоминания. Их отчеты и доклады я запоминал и переписывал в клетчатую тетрадь.
Острая еда, обильное питье, отупляющая ресторанная музыка, обнаженные плечи швей делали свое дело — олигархи размягчались, теряли бдительность, становились амебными. В их сердцах распускались доселе неведомые сентиментальные чувства, побуждающие творить бескорыстное и хорошее… Но в тот самый миг, когда люди силы уединялись со швеями для нежных ласк, мы настигали олигархов. Застигали врасплох в привычной для них позе со спущенными до колен шелковыми панталонами.
Мы — это капитан первого ранга Косберг, старший сержант запаса Виктор Попов и два крупных парня из разделочного цеха ресторана «Русский мир». Парни привлекались для погашения нездоровых эмоций и нелепых телодвижений задерживаемых. Мы входили в апартаменты стремительно и бесшумно и, прежде чем наш визави успевал натянуть штаны, усаживались вокруг него на стулья.
Косберг спрашивал:
— Сынок, что ты делаешь тут на полу в таком виде? Ты случайно не болен?
— Нет, — ошеломленно отвечал тот.
— А выглядишь плохо, — продолжал каперанг. — Можно сказать, хреново. Мучает тебя что-то. Я угадал?
Олигарх тупо кивал головой.
— Угадал. Ты налоги-то платишь в казну?
— Угу.
— А не врешь? По глазам вижу: врешь! А может, ты и в армии не служил, сынок?
— Никак нет.
— О-о! Тогда совсем плохо, — голос каперанга грознел. — У врача справку купил?
— Никак нет, — шептал олигарх, снизу вверх глядя на Косберга, страх не позволял ему подняться с колен.
— С тех пор ты думаешь, что можешь купить за деньги все что угодно.
— Нет, не все…
— Молчи, сволочь! И не плюйся на мои брюки, — каперанг брезгливо поднимал ноги. — Ребята, что будем делать с этим ничтожеством?
— Порубим, на хрен, в азу, — дуэтом отвечали ребята из разделочного цеха.
— Не надо, — завывал олигарх. — Я заплачу.
— Нам не нужны твои деньги, — морщился Косберг и, после долгой наигранной паузы, за время которой потерпевший успевал вспомнить всю свою неприличную жизнь, добавлял: — Но деньги, мерзавец, нужны твоей Родине.
— Сколько?
— Сколько? — ревел каперанг. — Ты что, думаешь, Родина это кусок колбасы? Ты хочешь откупиться от Родины какой-то одной подачкой?
— Нет, нет… — шептал олигарх. — Я…
— Ты будешь давать, сколько потребуется, понял?
— Понял…
— Молодец. К тебе скоро придут. Жди. Пойдем отсюда, ребята, — командовал каперанг. — Здесь плохо пахнет.
И уже в дверях поворачивался и, впиваясь взглядом в распластавшегося на полу олигарха, бросал:
— А эта девка, которая тут была с тобой, она кто тебе?
— Так, никто…
— А на вид хорошая. Ты женись на ней, понял?
— Понял…
— И чтоб с платьем, с лимузином, с кольцом, со всем этим говном, понял?
— Понял…
— Я многому от вас научился, товарищ капитан первого ранга, многому научился сам, — говорил я вечером того же дня Косбергу. — Но не ожидал, что приручить олигарха будет так просто.
Мы стояли посередине поскрипывающего от ветра моста лейтенанта Шмидта и смотрели в темноту морского порта.
— В жизни, Виктор, все просто, — с печалью ответил Косберг. — Оттого все так сложно.
— Понимаю, — ответил я.
— Ну, тогда пошли спать. Нужно торопиться. Нужно успеть взять под себя как можно больше пузатых «тузов». Чует мое сердце, по нашим следам идут.
— Кто?
— Думаешь, патриотов в России мало? Офицеров, прапорщиков, милиционеров, пожарных?
— Думаю, слишком много.
— И я тоже так думаю. И многие из них, как и мы, одержимы понятием родины. Только вот понятия у всех разные, и одну общую родину больше нам не построить. Скоро свободные олигархи закончатся, нам станет тесно и придется сражаться друг с другом.
— Как во времена Ясно-Солнышка?
— Да. Только другим оружием. А пока иди спать. На сон — два часа…
Наш небольшой, но сплоченный отряд охотился днем и ночью. Мы расширяли невидимые границы Родины силой слова, почти никого не ударив. Через швей мы стали кровными родственниками со многими олигархами. Мы обрастали собственностью, как снежный ком, катящийся с вершины в пропасть.
За крупными олигархами последовали средние. За средними — мелкие, те, которых даже как-то стыдно было называть олигархами. А за мелкими — просто никто — неразличимые в лупу владельцы палаток с батарейками, зажигалками, петушками из жженого сахара и мохеровыми платками. За ними пришла очередь ходоков из дальних запущенных мест. Денег у них не было, но они несли с собой то, что смогли добыть: капусту, рыбу, грибы, пеньку и брус.
Как и предвещал Косберг, слух о новой «Родине» превратился в миф, миф — в былину, былина — в быль. Поделиться с Родиной теперь жаждали многие, хотя это чувство нельзя было назвать искренним. Это была защитная реакция на неизбежное зло. Или добро, если хотите.
Вскоре подконтрольная нам территория увеличилась настолько, что мы были вынуждены заняться вербовкой. Первой к нам пошла молодежь, та самая, что совсем недавно мечтала стать бандитами, теперь грезила о пятнистой форме с черной нашивкой «БОБР» на рукаве, наплечной кобуре толстой кожи, пружинистой койке в казарме и усиленном пайке из трех блюд. Военная форма придает человеку, особенно необразованному, ощущение силы и защищенности. Это я помнил по Костамукшам.