Время волка
Шрифт:
— И, кроме того... — Бастьен неожиданно закричал на него. — Кто ты такой, чтобы просто приходить ко мне и давать приказы?
— Я ничего не хочу тебе приказывать! Я прошу у тебя помощи для Изабеллы. Как друг.
— Друг! — пренебрежительно прозвучало, но Томас слишком отчётливо различил лишь на слух разочарование и одиночество.
— Это должно быть сложно для тебя, — тихо сказал Томас. — Она была тебе как сестра.
Бастьен поражённо поднял голову.
— Я знаю, ты не можешь говорить об этом. Но она рассказала мне,
— Прекрати! — теперь голос Бастьена дрожал. — Если ты появился, чтобы повернуть нож в моей ране, ты можешь снова исчезнуть!
«Он потерял все», — подумал Томас. — «Мари, остальную семью, и теперь также девушку, которая стояла следующей рядом с его сестрой».
— Мне... очень жаль, Бастьен.
«И ты даже не представляешь, насколько. Если бы я никогда не видел фамильные портреты д’Апхер!»
— Мы найдем её! Я знаю, кто ответственен за исчезновение Изабеллы!
— О чём ты говоришь? — Бастьен снова сделал паузу и протянул левую руку к рукоятке ножа.
— Я говорю об Адриене Бастанде. Он – чудовище! Он совершает убийства с прирученными волкодавами. Мы должны выследить его, тогда мы найдём, вероятно, надо надеяться Изабеллу.
«Если она еще жива». Снова сейчас у него на душе стало плохо.
— Адриен? Этот голодный слуга собак? Этот болван никогда не был достаточно ловким в этой жизни для чего-то в этом роде!
— К сожалению, — Томас начал рассказывать об Анне Танавель, о мужчине, которого он считал Каухемаром, о песне и о бегстве Адриена. Бастьен слушал неподвижно, только вид того, как он пытался сжать правый кулак, показывал, что тот чувствовал.
— Ты подстрелил этого зверя, — продолжил Томас. — Что это было?
— Я едва ли видел то, что было в сумраке. Оно было большим и имело мощную челюсть. Я выстрелил. След происходил, бесспорно, от бестии. Только никто не хочет верить, что я её застрелил.
— Я верю тебе! Я всегда в это верил, ты уже об этом забыл?
Лед между ними, кажется, дал несколько маленьких трещин.
— И что ты хочешь теперь делать? — спросил Бастьен.
— Найти Адриена. Я уверен, у него в горах где-то есть убежище для себя, и возможно, для собак. Место выбрано удачно, много проточной воды, и рельеф осложняет ищейкам взять след. Верхом здесь передвигаться плохо. Ты здесь ориентируешься? Здесь можно где-нибудь спрятаться?
Бастьен пожал плечами и пристально задумчиво смотрел в огонь.
— Повсюду и нигде. Здесь есть масса покинутых домов. Но там, в настоящее время никто не живет, так как из-за бестии, естественно, никто не осмеливается пасти своих коров в одиночку.
Томас вскочил.
— Хорошо, теперь мы обыщем хижины...
Бастьен схватил его за куртку и снова потянул обратно на землю.
— В горах ты тут же можешь прыгнуть в пропасть. И, тем не менее, мы поможем Изабелле как никто другой лучше. Мы отдохнём и выступим через час или два, перед восходом солнца, станет немного светлее, по крайней мере. Мы найдём подлеца!
«Мы». Томас уже почти забыл, как это хорошо ощущалось – иметь друга как Бастьен. И как никогда ему стало ясно, как сильно он скучал по нему в Версале.
— Спасибо, Бастьен!
Его друг едва кивнул, и это было так, как если бы они снова пожали друг другу руки.
— И ты все равно хочешь идти на поиски? — Бастьен указал на ружьё Томаса. Пока юноша спал, он перенёс его вне пределов досягаемости и прислонил рядом с сундуком. — Ты действительно готов стрелять? Я ни с кем не пойду на такую охоту, где испытывают страх и ружьё выбрасывают, потому что не хотят ранить или убить.
— Убить Адриена? Я надеюсь, что до этого не дойдет.
Бастьен махнул рукой.
— Надежда для мечтателей! И мы здесь не на охоте на кролика, речь идёт об убийце. Ты будешь стрелять или нет? Он не станет медлить, я обещаю. Так что?
Он схватил винтовку и сунул её в руку Томасу. Томас закрыл глаза и увидел перед собой Изабеллу. Не сердитую, как в последний день их встречи, а на празднике д’Апхера, где она повернулась к нему у окна в зелёном платье. Напоминание об этой картине толкнуло его к одному из мёртвых, и от мучительного сердцебиения казалось, что перед ним лежит убитая Изабелла, как несколько недель назад бедная Катерина. Его руки плотно сомкнулись вокруг приклада и ствола.
— Да, — сказал он тихо.
— Хорошо, — на лице Бастьена впервые появилось что-то вроде усмешки. На мгновение они снова оба были друзьями, которые выстояли на охоте вместе на поляне.
— Не волнуйся. Это не так тяжело, как кажется тебе сейчас. Если идёт речь о жизни и смерти, быстро всему учишься и даже к этому привыкаешь. Через несколько дней на поле боя я уже забыл, что раньше не убил ни одного.
Томас был вынужден подумать об Алене Буле.
— Это так? На войне? — тихо спросил он. — Я слышал только рассказы о горе и долге.
Бастьен качал головой.
— Я не страдал. Напротив, на войне у меня впервые в моей жизни был шанс. Там речь идёт только о победителе и побеждённых. И здесь я был впервые победителем. Если замечаешь, что превосходишь противника, тогда это как опьянение. Лишь лава в венах, и ты находишься далеко от всего. Только сам в себе. Ты можешь всё, ты – всё. Это безумие.
Томас вздрогнул от взгляда Бастьена: выражение его лица резко изменилось. Он выглядел почти ... очарованно. Томас слышал о солдатах, которые любили свое ремесло. Должно быть, его друг один из них.