Время волков
Шрифт:
—какое барахло.
Я сразу же набил мешок всяческой едой, а потом принялся рассматривать остальное. Я выбрал оселок для заточки Меча, теперь, после принятия решения спасать стаю Волчонка, мне нужно было заботиться о своем оружии. Но главной моей находкой стал кожаный бурдюк с вином.
К концу следующего дня начал накрапывать дождь, и мы нашли замечательную сухую пещерку. В нее вел лаз, хорошо прикрытый ветками. Пещерка была такая малюсенькая, что мы едва поместились в ней вдвоем. Подъев все запасы пищи, мы обратились в волков и уснули, прижавшись друг к другу спинами.
Проспали мы почти сутки,
Несколько раз он подбегал ко мне, хватая зубами за край одежды, тянул ее, призывая меня поиграть с ним. Я отмахивался и даже пнул его разок, когда он не на шутку увлекся и порвал мой плащ. Я был слишком подавлен той ответственностью, которую взвалил на себя, решив помогать неизвестному мне племени. Смогу ли я стать полезным погибающим волкам, справлюсь ли с их обучением, сумею ли приучить к металлу?
Вспомнив об оружии, я достал Меч Орну из импровизированных ножен, образованных лоскутами кожи, и обнаружил на его лезвии зазубрины. Во время моей жизни в Каершере товарищи научили меня ухаживать за металлическим оружием, это должен был уметь каждый воин. При воспоминании о том, как кельты бережно обращались за своими мечами, мне стало стыдно. Я не извлекал Меч из ножен с тех пор, как, обезумевший, таскался по римским землям. Правда, я не чувствовал себя хозяином Меча, у меня всегда было ощущение, что я лишь временный его хранитель. Об этом Мече наши барды слагали песни. Это был Меч героев, королей и богов. Куда мне быть его владельцем. Я взял Меч своего вождя, чтобы выполнить клятву мести, или, возможно, сам Меч выбрал меня для мести за своего хозяина. В любом случае месть завершена, и я намеревался вернуть Меч Гвидиону или королю Белину. Я уже давно обладал этим оружием, но впервые решил просто разглядеть его. Это был очень большой Меч, больше тех, которыми сражались кельтские воины. Массивная черненая рукоять заканчивалась навершием в форме человеческой головы, изогнутая гарда была выкована в виде двух спиралей. На каждой грани были нанесены древние, незнакомые мне знаки.
Пытаясь лучше рассмотреть навершие рукояти, я поднес его ближе к глазам. Черную голову со злым лицом и почти звериным оскалом украшала традиционная корона кельтских королей. Особую свирепость лицу придавало то, что один глаз был прищурен, от чего все лицо перекосилось.
— Не пойму, одноглазый он или просто прищурился, — сказал я вслух сам себе.
Черная голова на рукояти сощурила второй глаз. Я присмотрелся внимательнее, пытаясь понять, действительно ли это произошло или я просто плохо разглядел голову при первом осмотре. Честно говоря, я немного испугался и не решился ощупать руками навершие, чтобы проверить, не обманывают ли меня мои глаза.
— Интересно, чья это голова? — произнес я тихо.
— Ты и в самом деле хочешь это знать? — ответила мне черная голова.
От испуга я выронил Меч и отпрянул. Меч лежал в траве, поблескивая на солнце. Я оглянулся вокруг и даже принюхался, в надежде увидеть кого-нибудь, чей голос я мог услышать. Но никого
— Проклятье! — сказал я сам себе. — До чего же ты дошел, если начал бояться собственного меча! Так недолго докатиться и до сумасшествия.
Я заставил себя поднять Меч и посмотреть на его рукоять.
— Действительно, — произнесла голова, причем я отчетливо видел, что она шевелила губами, отвечая мне, — действительно, крайне глупо бояться Меча, который столько раз защищал твою жизнь. Что же касается сумасшествия, — тут голова открыла один глаз и оценивающе посмотрела на меня, — то лишь безумец может бросаться один против целой армии хорошо вооруженных воинов. Но зато ты тогда не боялся меня.
Голова скорчила гримасу, которая, судя по всему, должна была изображать улыбку.
— Это невероятно, — прошептал я, — разве может меч говорить?
— Конечно, нет, ты просто докатился до сумасшествия, — съязвила голова.
— Кто же ты? — спросил я, проигнорировав иронию.
— Кто же ты? — ответила мне голова. — Кто же ты, несмышленыш, не знающий, кого он держит в руках? Или, может быть, ты слеп, и не видишь, что я — Меч!
— Мечи не разговаривают, — промямлил я растерянно. Голова опять сощурила оба глаза, помолчала, потом сказала:
— Я бы мог поспорить, но если ты настаиваешь, если тебе легче жить с такой мыслью, то я могу и помолчать.
— Нет, нет, — заверил я Меч, испугавшись, что он обидится, — пожалуйста, говори. Нет ничего странного в моем удивлении, ты со мной уже несколько месяцев и еще ни разу не произнес ни слова.
— Позор тебе! Я с тобой уже несколько месяцев, а ты впервые вынул меня из ножен, не считая той бойни, которую ты учинил в первые дни обладания мной. И к тому же ты ни разу не задал мне ни одного вопроса, — ответила голова.
— О! — воскликнул я. — У меня невероятное количество вопросов.
Голова хмыкнула.
— Во-первых, как тебя называть? — спросил я.
— Меч Орну, — ответила голова, — как же еще?
— Похоже, я не слишком-то тебе нравлюсь, Меч Орну, — проговорил я.
— Кому же понравится, когда его месяцами держат голодным. Я Меч, мне нужна кровь. Хоть капля крови. Неужели здесь нет никого поблизости?
Внезапно нахлынула боль и сдавила виски, я испытал чудовищную потребность убить. Поблизости был лишь Волчонок, копошащийся в кустах и, судя по чавкающим звукам, занятый поеданием чего-то, пойманного им, — Волчонок, такой доверчивый и по-детски совершенно беззащитный передо мной. Поддавшись внезапному порыву, я надсек Мечом свою руку и измазал лезвие в собственной крови.
— О, сразу видно, что ты истинный воин, — сказал Меч, — так поступали не многие мои обладатели. Но Бренн всегда поступал так, когда рядом не было никого, чьей кровью он мог бы напоить меня. Я благодарен тебе за то, что ты услышал мой зов, поднял меня и отомстил за моего хозяина.
— Так, значит, это ты заставил меня совершить все те глупости?
— Мне нужна была кровь убийц моего хозяина. — Меч издал тихий стон и продолжил: — Мечи страдают, когда гибнут их владельцы.