Время войны
Шрифт:
Доклад Жукова звучал довольно оптимистично. Отдельная фаланга рейнджеров и силовая разведка полевого управления неплохо справились с начальной стадией операции. Правда, высокий профессионализм земных коммандос здорово контрастировал с идиотизмом наемников, которые чуть не загубили все, кинувшись грабить мирное население, не дожидаясь, пока будет подавлено сопротивление военных.
Хорошо еще, ошеломленные целинцы не оказали практически никакого сопротивления. Береговой плацдарм и город Устамурсак были захвачены с минимальными потерями. Зилинарецак дался
На шестом часу высадки Зилинарецак еще не взят, но полностью окружен и отрезан. Идут уличные бои.
Десанты полностью дезорганизовали управление 9-й армии и Порт-Амурского фронта целинцев. 9-я армия превратилась в бессмысленную толпу и уже перемолота передовыми частями легиона.
Соседней 34-й армии от имени штаба фронта передан приказ перейти в наступление и начать переправу через Амур, но он пока не выполнен. То ли целинцы не поверили, то ли не готовы к наступлению.
В устье Амура фаланги легиона расширяют плацдарм на морском берегу и продвигаются вглубь материка. Они уже вышли в тыл 34-й армии, и если она не отреагирует в ближайшие часы, то гибель ее предрешена.
Мобильные отряды, преодолев за два часа сто километров, дошли до города Майсака, где тремя часами раньше десант захватил штаб фронта. Какие-то тыловые и резервные части там еще сопротивляются, но на помощь передовым частям легиона уже идут главные силы.
На юго-востоке, в устье Зеленой реки, фаланги отстают от графика. Там еще не закончилась высадка. Но это ничего не значит — ведь не прошло еще и шести часов.
Это только в горячечных фантазиях приближенных маршала Тауберта за шесть часов можно пройти полпути до города Бранивоя, а к вечеру и взять его. А на самом деле то, что за это время удалось подойти хотя бы к Майсаку, который в десять раз ближе — уже фантастика.
Так говорил генерал Жуков, но маршал Тауберт был другого мнения. Он, правда, не требовал взять Бранивой к вечеру, но выразил скромную надежду, что передовые фаланги легиона подойдут к этому городу в недельный срок.
— Ничего не могу обещать, — ответил Жуков.
— Но ведь за это время до Бранивоя доберется даже пешеход, — выкрикнул кто-то из соратников Тауберта.
— Да. Пешеход, в которого никто не стреляет, — уточнил Жуков. — А мои люди уже повсеместно вступили в бой. И это при том, что им противостоят только отдельные герои и случайные части с инициативными командирами. А главные силы противника еще не сообразили, что происходит.
— Вы собираетесь ждать, пока они сообразят? — язвительно спросил Тауберт.
— По-вашему, это называется ждать?! Мои части за шесть часов прошли с боями больше ста километров. Если для вас этого мало, боюсь, у нас слишком разное представление о времени и пространстве!
Начиналась нешуточная перепалка, но ее остановил начштаба Бессонов.
— Шесть часов — чересчур малый срок, чтобы делать какие-то выводы, — сказал он. — Предлагаю подождать до вечера. К вечеру будет понятна реакция целинского командования, и с ее учетом мы сможем внести коррективы в свои планы.
Тауберт с недовольным видом согласился и спросил у Бессонова, как дела на его фронте.
— Западная операция длится всего три часа, — ответил начштаба легиона. — Высадка в самом разгаре. Боевые части в большинстве своем вышли на берег, тыловые еще высаживаются. Главное достижение на данный момент — то, что нет организованного сопротивления и утечки информации в столицу.
— Вы уверены?
— Если бы была утечка, то штаб Закатного округа уже получал бы из Центара какие-то запросы и указания. А там все спокойно, как в мирное время. И в управлении Органов точно такая же ситуация.
Бессонов умолчал о том, что при штурме Серого Дома в Чайкине рейнджеры Сабурова, не мудрствуя лукаво, угробили коммутатор. Их было слишком мало, чтобы заниматься радиоигрой, и они предпочли выполнить главную задачу более простым способом — разнесли вдребезги аппаратуру и перерезали все провода, до которых смогли дотянуться.
Их ведь было всего двадцать человек против нескольких сотен целинцев (рейнджеры в двух других зданиях на площади Чайкина не в счет). И все они хотели выжить.
Им просто не за что было умирать в этой чужой войне.
11
Тяжелая центурия вступила на площадь Чайкина первой. Девять танков и артмашина прогрохотали по мостовой, как на параде и, обогнув гробницу, выстроились на въезде в парк имени Майской революции, перекрыв подходы к площади с севера.
Большой ракетомет остался на площади, а четыре транспорта и вездеход укрылись под стенами зданий.
Землян порой удивляло, что эрланцы включали транспорта и заправщики в состав боевых подразделений. Но это была не глупость, а реализация принципа. Каждая центурия — это автономная тактическая единица, поэтому она постоянно возит с собой запас топлива и боеприпасов.
К тому же любой транспорт — это тоже боевая машина с пушкой, пулеметом и ракетницей. Она вполне способна постоять за себя и прикрыть людей.
Но стоять за себя пока не требовалось. На площади были только трупы. Да еще догорали патрульные машины у входа в Серый Дом.
Кто-то из органцов все же выбрался из здания и добежал до телефона, чтобы вызвать подмогу. Все-таки дело было ночью, и пять снайперов, засевших в разных точках вокруг зданий, даже с инфракрасными прицелами и индикаторами движения не могли за всем уследить.
Но поскольку краевое и городское управления находились в одном здании с окружным и даже дежурка у них была общая — хоть и три разных зала, но смежные — дорвавшийся до телефона гонец мог связаться только с райотделами да еще с транспортным управлением на центральном вокзале. Но на вокзал уже обрушились десантники, и оттуда вовсю названивали в Серый Дом, но по понятным причинам никак не могли дозвониться.
А вот из райотделов одна за другой подкатывали патрульные машины — серые джипы с золотой чайкой в красном круге на бортах.