Время выбора
Шрифт:
Дельред все понял едва ли не быстрее своего друга-предводителя. Алебарда, уже не Агркиры — Дельреда, описав окружность, зависла над головой Мусты-Гутанга и спустя мгновение ринулась вниз. Партолон видел промелькнувшую улыбку на обросшем шерстью лице сатира. Видел, но уже ничего не мог поделать.
Муста-Гутанг шагнул в сторону, отбивая очередной выпад предводителя исчезнувших с лица земли Искателей. Бронзовый жезл взметнулся над головой.
То, что случилось дальше, отложилось в памяти Партолона на всю оставшуюся жизнь. Алебарда столкнулась с жезлом, скользнула по нему, увлекая за собой своего
Вопль Искателя разорвал воцарившуюся на поляне тишину. Муста-Гутанг рывком выдернул шипы из груди Дельреда и легким взмахом руки откинул его к недальним кустам. Дельред повалился кулем на вечнозеленые заросли, да так и застыл, неподвижный, бездыханный.
— Не-е-ет! — взревел Партолон, обрушивая град ударов на голову противника.
Муста-Гутанг сделал шаг назад, потом еще один, и еще. Он отступал! Партолон крестил вокруг себя, не давая противнику времени даже передохнуть. Он сбивал ритм, уходил от ответных выпадов, подныривал под руку, однако так и не мог достать его. Муста-Гутанг отступал, однако ни один из ударов Искателя не находил цели — талвар раз за разом сталкивался с бронзовым кинжалом, высекая искры.
«Ведь учитель говорил, что это оружие сделано из металла, способного рассекать все, даже звездный металл! А тут какая-то бронза, пусть даже и не простая!..»
Он резко опустился на одно колено и выкинул вперед клинок. Фонтан искр, и ничего — клинок столкнулся с кинжалом.
— Некогда мне с тобой возиться, — вздохнул Муста-Гутанг.
И Партолон понял: для последнего сатира это всего лишь игра! Игра, в которую ему вдруг надоело играть.
Едва различимый жест, и с кончиков пальцев сорвалась ледяная колонна, короткая, жалобно трепыхающаяся, но в то же время неуловимо быстрая и неотразимая для Партолона.
Он рухнул на землю, перед глазами поплыли разноцветные круги, грудь сковывал ледяной панцирь, с каждой секундой все сильнее сжимая легкие, выдавливая из них воздух. Партолон выпустил из рук подаренный учителем талвар, закрыл глаза, и последнее, что он услышал, — победный хохот последнего сатира...
Тьма окутала Звездный лес, вбирая в себя все горе, всю боль, переживаемую сейчас хозяевами леса. Очертания деревьев лишь изредка освещались слепящими, ярко-желтыми молниями. В воздухе запахло дождем.
Вайо остановился; он колебался лишь мгновение. Эльфы теснили пустынников и морлоков, а местами и обращали их в бегство. Однако сражение не было окончено, еще оставался он — последний сатир, повелитель племен Великой пустыни, тот, с кем он уже некогда встречался и кто смог его победить... Муста-Гутанг. В последнюю и единственную до этого встречу верх одержал сатир. Вайо никогда и никому об этом не рассказывал, однако боль поражения осталась в нем навсегда.
Он раз за разом вспоминал ту встречу. Тогда еще совсем молодой звездный эльф по имени Вайо в компании двух лунных собратьев отправился в пески Великой пустыни на поиски погребенного в ее недрах храма Хоаттеры Огненного... И наткнулся на него. Из трех разведчиков уцелел только он. Да и то лишь благодаря роковой случайности...
— Какая
Эльф молча шагнул вперед, выставляя перед собой раскрытую ладонь, из которой тотчас же вылетел голубоватый светлячок, освещая поляну мягким жемчужно-голубым светом.
— Думаешь, это тебя спасет? Все твои эльфийские фокусы для меня — ничто! Ты не смог победить меня тогда, не сможешь и сейчас.
— Говори-говори, — проскрежетал Мудрейший. — Ты, я вижу, зря времени не терял. Но и я — тоже.
— Ха! Говоришь, ты тоже? Тогда мне придется проверить твои слова, ведь не могу же я просто так взять и поверить какому-то эльфу?! — оскалился последний сатир. — Как тогда, в песках. Помнишь? Только теперь все по-честному, один на один.
Два противника сошлись посреди поляны. Два закоренелых врага, два неутомимых бойца, два почти непревзойденных колдуна... Но именно что почти. Каждый из них в свое время нашел сильнейшего:
Муста-Гутанг — мага по имени Донн, а Вайо — своего теперешнего противника, встречи с которым он так жаждал и которого так боялся.
После первого же выпада Вайо отскочил назад. Мышцы и сухожилия почти разрывались от боли — такова была сила, вложенная в удар последним сатиром. Он снова отмахнулся, шепча про себя слова древнего, как сам лес, заклятия — Путы Земли.
— Этим меня тоже не возьмешь, — спокойно сказал Муста-Гутанг. Выброшенные из земли извилистые тонкие корни задрожали и спустя мгновение обмякли. — Давай лучше попробуем сталь против стали. Вернее, сталь против бронзы.
Эльф зарычал и бросился вперед, обрушивая на своего древнего врага каскад ударов. В последний момент он вывернул кисть, лезвие тиара легло плашмя и, изменяя траекторию, впилось в бедро сатира. Муста-Гутанг заревел, выронил кривой кинжал. И Вайо, распластавшись в стремительном прыжке, направил свой тиар в незащищенный правый бок противника.
Покрытое ядом лезвие еще не достигло цели, когда Вайо, один из Сообщества Мудрейших, лучший боец среди звездных эльфов, понял — он проиграл. В глазах сатира промелькнул огонек злорадства, он резко выпрямился и, небрежно отбросив эльфийский тиар, атаковал сам. Бронзовый набалдашник опустился на голову эльфу, выскочившие из стальной перчатки шипы пробили грудную клетку чуть ниже левой ключицы.
— Вот и все, непобедимый Вайо, — сказал Муста-Гутанг, повелитель племен Великой пустыни, король Банбы, Проклятье Лучевых гор, служитель Гармонии... Сколько титулов! А все — пыль, ничто в сравнении с тем, что он уже сделал и что ему предстоит дальше...
...Очертания леса дрогнули, и перед взором последнего сатира вдруг предстала светловолосая курносая девочка — та, что встретилась ему в порту Мелльехи. За ее спиной возвышались громады гор. Небо потемнело, клубящиеся тучи разверзлись холодным ливнем. Зеленое платьице девочки спускалось до самой земли, в волосах приветливо искрилась крошечная диадема.
— Ты говорил, что ничего страшного не случится! — пропищал тоненький голосок, нетерпеливый, злой. Само же человеческое дитя оставалось неподвижным, даже губы не шевелились. — Ты обманул меня. Ты обманул всех и себя тоже. Мама сказала, что ты — нехороший дядя.