Время вьюги (часть первая)
Шрифт:
Безусловно, рыжевато-русый цвет волос шел ей больше, чем иссиня-черный, но ослепительной красавицей метаморфоза барышню все равно не сделала. Эту проблему вряд ли решила бы даже ванна и хорошее трехразовое питание.
Наклз молчал, ожидая продолжения спектакля. Право слово, если в этот момент к нему через черный ход пытались влезть домушники, он все равно был почти благодарен за представление. В Каллад писали недурные драмы, но вот с комедиями там всегда было туго.
– Я пришла стреляться.
– На здоровье. С каких пор для этого нужна компания? Вы
– С вами стреляться!
– Извините. С девицами не стреляюсь. Из-за девиц - другое дело, - сухо проинформировал гостью Наклз. Голубые глаза расширились от удивления:
– Вы меня еще и оскорбляете?!
Видимо, в кругу Боевых Орлов Революции ей привили какой-то очень странный взгляд на логику человеческих отношений. Наклз честно не понимал, с каких пор было принято восхищаться залетными девицами, трясущими револьверами и фонтанирующими банальностями либерального толку.
– Вы, вы... Вы, в конце концов, мой отец!
Идеально круглые глаза Наклза девушке, похоже, не понравились, потому что она дрогнувшим голосом добавила: "Что меня, конечно, очень огорчает".
Наклз еще пару мгновений изумленно созерцал гостью, а потом покатился со смеху, плюнув на всякую вежливость.
– Как верную дочь Революции огорчает? Честное слово, я пальцем не тронул вашу маму. Или вам жаль, что арифметика прошла мимо вас?
– отсмеявшись, поинтересовался он.
– Арифметика?
– опешила девушка.
– Да, барышня, в мире существует такая упрямая вещь, как арифметика. К сожалению, с точки зрения арифметики столь излюбленный всяческими орлами и ястребами трактат "О всеобщем равенстве" не выдерживает никакой критики. Так что профессиональным революционерам ее, я полагаю, не преподают?
Революционерка хмуро молчала. Даже чудом оружейного дела перестала трясти. Когда молчать дальше стало невозможным, вскинула голову и выдала:
– Я так и думала: вы подлец.
– Я подлец, а вы никак не думали, - утешил ее Наклз.
– Пойдемте в кухню, я вам чаю наведу. Выпьете, успокоитесь.
Верная дочь революционных орлов вдруг совершенно по-детски всхлипнула и шмыгнула носом. А Наклз вспомнил все, что недавно наговорил Магде и что наговорила ему Магда. И решил, что препираться с этой великовозрастной деточкой некрасиво и просто неспортивно. Как котенка пнуть.
– Не нужно мне от вас ничего! Я...
– Я понял, вы от меня ничего не хотите и стреляться пришли. Давайте выпьем чаю, я уверен, шпики снаружи как-нибудь подождут, а потом я принесу нормальные револьверы и мы с вами сыграем в калладскую рулетку. Это такая "дуэль наоборот", - мягко и успокаивающе сообщил он.
– Плакать только не надо.
Несостоявшегося судью и палача в одном лице звали Маргери или Магрит, если на калладский манер. Услышав эту сногсшибательную новость, Наклз уронил обе чашки на пол. Потом кое-как собрал осколки, еще раз налил девушке горячего чая, без особенной надежды залез в кухонный шкаф и, увидев там остатки вчерашней курицы, мысленно возблагодарил майора Мондум с ее максимализмом. По выполнении всех обязанностей хозяина он удалился на крыльцо, где вдумчиво курил минут двадцать, пока не убедился, что руки у него трясутся от холода, а не от нервов.
Наклз всегда знал, что у жизни гораздо больше юмора, чем принято полагать, и гораздо меньше - милосердия.
Залетная дурочка носила то же имя, что и его единственная дочь. Последняя вместе с матерью погибла в "исправительном лагере", организованном Аэрдис для родственников "врагов империи". Ей было шесть. По иронии судьбы "врагом империи" Наклз стал несколько позже, уже после того, как солнечным утром, едва вернувшись из длительной командировки, получил извещение из того самого лагеря. Как выяснилось, в Аэрдис плохо умели писать рэдские фамилии. Ошиблись на одну букву и вместо родственников какого-то пойманного на взятке чиновника в Тихий Лес отправились Элейна и Маргери. Императорская канцелярия даже изволила прислать ему лист с казенными извинениями и сотню гильдеров компенсации.
О том, что произошло дальше, Наклз предпочитал не вспоминать никогда.
Вторая Маргери благополучно дожила до двадцати четырех лет, вынашивая в растрепанной русой головке планы мировой революции, которая начнется в Каллад и принесет всем счастье. Революцию же в Каллад принесут рэдцы. Разумеется, на деньги Аэрдис, но об этом идеалистически настроенная деточка как-то не подумала.
То, что первая умерла, и то, что вторая выжила, казалось Наклзу какой-то адской таблицей умножения и сложения вероятностей, непостижимой уму и чуждой всякой логике.
Одна Маргери умерла потому, что кто-то росчерком пера сделал из Кресэ Крессэ, кто-то другой украл ничтожную сумму из какой-то богадельни, а кто-то третий гонял врагов императора слишком далеко от места развития событий, и все это одновременно. Вторая Маргери прошла заполненный переодетыми шпиками город в накладных усах, мужских брюках и пальто, видавшем еще прошлый рэдский переворот. Не говоря уже о чуде оружейного дела, за счастье подержать в руках которое некоторые коллекционеры друг другу бы глотки перегрызли. Это настолько плохо вписывалось в красивую и уютную теорию вероятности, с шариками разных цветов, случайным образом извлекаемыми из корзины в качестве наглядной иллюстрации возможных исходов, что Наклзу становилось тошно.
Когда он вернулся, Магрит уже выпила весь чай, съела все, что в доме было съедобного, и только виновато улыбалась:
– Спасибо! Неделю нормальной еды не видела. Чуть цветок на подоконнике не схарчила за компанию. Потом он на меня зашипел, гнида такая!
– Он ядовитый, - ухватился за нейтральную тему Наклз.
– Это дэм-вельдская модификация мухоловки. Так называемая "мухоловка Немексиддэ". Кусается, жжется, шипит и вообще имеет отвратительный характер.
– Я так и подумала, что гнида. Заменяет кошку особенно невезучим людям? Я оставшиеся осколки прибрала и пол вытерла. Что-то случилось?
– взгляд девушки стал беспокойным.