Время вьюги (часть первая)
Шрифт:
Зондэр уважительно кивнула.
– Да, это увертюра из оперы Ингмара Марграда. О гибели богов. Я удивлена, что кто-то, кроме нордэнов, его вообще слушает. Он бесовски мрачен даже для нас. Пять часов неотвратимой поступи рока под заунывный вой хора, алое пламя пляшет в чертогах рая, сжигая богов и героев, и семь минут спасения через любовь в финале. На такую шутку способен только истинный калладец.
– Вы про спасение через любовь?
– Да. Очень... очень не северная традиция, - Зондэр улыбнулась, не слишком весело.
– Если бы эту оперу писали нордэны, в финале на головы героям просто обрушились бы обгорелые балки, а потом зазвонили бы колокола. Но, собственно, и пяти часов плавно подступающего рока не было бы. Тем, кто верит в рок, не нужно пять часов, чтобы о нем рассказать. Впрочем, я не хотела бы обсуждать мертворожденную религию севера и мое к ней отношение. Мы говорили о Vox molae. На морхэнн это примерно переводится как "звук жерновов", или "лязг жерновов", если угодно. Суть проста. Мои предки считали, что миром правит холодная, безличная сила, в равной мере чуждая добру, злу и любому человеческому понятию о справедливости или морали. Для простоты обзову ее судьбой. Она приводит мир в наиболее сбалансированное состояние. Фактически, это эдакий ветер времени, вращающий жернова истории. А жернова мелют мир. Тебе еще не кажется, что я несу опасную ересь?
– Нет. Мне очень интересно. Честно сказать, мне всегда казалось, что нордэны - это последний народ, который может верить во всемогущество судьбы.
– Судьба всемогуща и необорима. Только это не имеет никакого значения, Эрвин. Ты не выбираешь ни дня, ни часа своего рождения, как не выбираешь ни дня, ни часа своей гибели. И, кстати, своей посмертной участи, как учат нордэнские жрицы, ты тоже не выбираешь. В ледяной ад можно попасть просто потому, что у пряхи, которая спряла твою судьбу, было паршивое настроение.
– Очень... жизнеутверждающая религия, - растерялся лейтенант. Он догадывался, что у нордэнов все как-то грустно, но масштаб катастрофы оценил только сейчас.
– О да. Ей, как бы это помягче сказать, не присущи традиционные гуманные ценности. Но, на мой взгляд, ей присуща одна ценность, которая стоит многих других. Ты не выбираешь, когда и кем родишься, не выбираешь, когда и кем умрешь. На то, куда ты попадешь после смерти, ты тоже влияешь мало. Можешь сделать какой-нибудь вывод?
Ни одного хорошего вывода из услышанного Эрвин сделать не мог. Его голову с детства забивали совершенно противоположными догмами.
– Вы очень смелый народ.
– А менее лестный для нас?
– Не хотел бы я родиться на Архипелаге.
Зондэр усмехнулась и кивнула:
– Видит бог, я тоже. Но, как уже говорилось, рождения человек не выбирает. Вывод, на самом деле, очень простой. Ты не свободен выбирать обстоятельства, но свободен в своих личных поступках. То, что тебе перелили зараженную кровь, это обстоятельство. То, что ты шесть лет терпишь Маэрлинга, меня и Дэмонру - поступок. Близкий к подвигу.
Эрвин неловко улыбнулся:
– Ну что вы, миледи Мондум. В конце концов, мне оказали честь.
– "И купили метрику", вот что ты на самом деле думаешь. Так вот, перестань об этом думать. Купленных метрик, жизненных историй, должностей и даже мест за чьим-то столом вокруг значительно больше, чем ты себе можешь представить. Так что оставить пораженческие настроения. Сейчас ликвидируют неполадку с рельсами, и мы доберемся до Мильве. Я бы очень хотела увидеть тебя на платформе, бодро торгующегося за бутыль рэдской наливки. В качестве профилактической меры от шпионов.
– Мне кажется, торговаться лучше получится у лейтенанта Мэрлинга.
Зондэр неожиданно хихикнула как девчонка:
– Маэрлинг не может. Он защищает честь полка. В поте лица. Ладно, Нордэнвейде, я все сказала.
– Приказ понял. И... спасибо вам.
Майор Мондум подхватила с сиденья платок, улыбнулась напоследок и была такова. Только дверь тихо клацнула.
Через четверть часа неполадку на рельсах благополучно устранили, и поезд плавно покатил к Мильве, выбрасывая в лазурные небеса густые клубы дыма.
* * *
Когда состав подошел к платформе, Дэмонра успела проскучать в ожидании не меньше получаса, перекинуться парой слов с торговцами, которым, как и ожидалось, было без разницы, кто там ездил в поездах - калладцы, имперцы или бесы рогатые, лишь бы платили. Нордэна оценила такую широту взглядов. Недаром в Каллад поговаривали "торгующий враг - полврага". Кесарь всегда охотно спонсировал закупки товаров, предлагаемых на окраинах государства. И чем менее устойчивы были отношения этнических калладцев с благоприобретенными, тем активнее первые покупали хлеб, алкоголь, ткани и суверниры. Умные люди уже давно понимали, что проще привязать окраины кесарии экономически, чем как-то еще. Да и вообще великоимперские настроения в Восточной Рэде просыпались, в основном, в неурожайные годы. Правда в последний раз, при матери Дэмонры, они проснулись так, что с тех пор Каллад ни дня не спал спокойно. То бомбы, то манифесты.
Рэду, храбрость князей которой существенно превосходила выучку их дружин, кесария и империя поделили почти три сотни лет назад, и, надо сказать, довольно неудачно. Либо поделили удачно, но неудачно воспользовались плодами дележки. Западная Рэда, отошедшая блоку Аэрдис, в отличие от нынешнего великого княжества Рэдского хотя бы не смотрело на кесарию волком. Возможно, дело было в том, что имперцы выжимали свои сырьевые придатки еще сильнее, чем калладцы, но здесь уж Дэмонра не могла ничего сказать наверняка. Так или иначе, война Белого года, отгремевшая почти век назад окончательно показала, что две половинки некогда целого государства объединиться категорически не способны, ни ради высших идей, ни ради собственного счастья. Князья метались и переметывались, сперва имперцы гнали калладцев на восток, потом калладцы, обозлившись, погнали имперцев на историческую родину, ну а Рэду в процессе сожгли даже не дважды, а раза эдак четыре за три года. В конце концов, в Восточной Рэде нашелся князь, который совсем уж убедительно принес кесарю оммаж, заодно казнив собственных братьев, который сделать этого не удосужились. Кассиана буквально дергало при имени Моргана Эскеле, а Дэмонра считала его самым умным человеком в рэдской истории после Создателя, который от своих добрых подданных, надо думать, утопал очень далеко.
По перрону вышагивали одетые в полушубки женщины со связками баранок, пряниками, какой-то расписной утварью и знаменитыми рэдскими платками в цветах. Еду из предосторожности не брали, но вот платки шли нарасхват. Женщины покупали себе, мужчины - женам и дочерям. Рядовые бегали за кипятком. Лейтенанты тоскливо косились на сидр и пытались выбирать платки. Торговки бодренько рассказывали им сказки.
Дэмонра, благоразумно закутавшаяся в платок, выискала глазами в толпе русую макушку Зондэр. Та обеспокоенно осматривалась по сторонам. Нордэна протолкалась поближе к подруге и, поняв, что та ее заметила, подмигнула. Лицо Зондэр посветлело.
– Ты меня в могилу сведешь, - пробурчала она, как только Дэмонра оказалась рядом.
– Приведи себя в порядок в каком-нибудь сарае и лезь в поезд. Этот дурень там, наверное, уже умаялся.
– Этот дурень отрабатывает карточный долг, причем не худшим из возможных способов, - усмехнулась Дэмонра и, убедившись, что на нее никто не смотрит, сошла с платформы и гордо направилась к зданию общественной уборной, скорее всего, благополучно заброшенной. Рэда, как ни крути, была частью кесарии только по документам. Привить истинно калладский педантизм местному населению было решительно невозможно, хоть губернаторов меняй, хоть вандалов вешай.