Время жестких мер
Шрифт:
– Лежи, лежи, – спохватился он. – Скажи где – сам найду.
– Шкаф-купе в гостиной. Выбери самое красивое.
Не было в этой юдоли никакого купе! Он обыскивал сумрачные кладовые, подпрыгивал, чтобы дотянуться до антресоли, сообразил забраться в ободранную тумбочку под обломками древнерусской швейной машинки, где нашел несколько стареньких полотенец – ветхих, в «дырочку», но чистых.
– Свари мне кофе, – попросила она. – Там, кажется, три сорта, хочу «Мокко».
Теряясь в загадках, он исследовал помещение с доисторической «Лысьвой» и холодильником «Поиск». Назвать
– Какой ты у меня несообразительный. – Она вошла на кухню, закутанная в тощий халатик, чмокнула его в затылок, включила плиту. Откопала в шкафу деревянную пивную кружку – у него не хватило ума в нее заглянуть – стала что-то расковыривать ложкой. Сжалось сердце, он обнял ее за плечи, зарылся носом в шелковые волосы.
И долго я буду при этом статистом? – въелась стыдливая мысль.
Они опять лежали в постели. Вдруг женщина напряглась, задрожала. Он почувствовал, как холодеет ее спина. Она резко села.
– Тише… Муж на пороге…
Звучало как «враг у ворот». Смолин затаил дыхание. Что за черт? В дверь настойчиво скреблись, поскрипывал металл. Удушливый страх сдавил горло. Он устыдился: или не мужик он, чего он так перепугался? Женщина не замужем. А если и не так, то давно пора кое-кому начистить рыло…
Но страх не отпускал. В дверь не просто скреблись, стучали.
– Это он, – выдохнула Кира. – Почему так рано?.. Надо действовать. – Она молниеносно влетела в халатик. – Дверь закрыта на задвижку изнутри. Я скажу ему, что спала. Что мы оставили? Твои ботинки в прихожей?
– Да…
– Суну в коробку. Больше ничего?
– Одежда…
– Хватай в охапку и полезай под койку. Лежи, как мышка, спрячь подальше свою гордыню.
– Не полезу я под койку, – возмутился он.
– Ради меня. – Она сделала умоляющие глаза. – Пожалуйста… Он скоро уйдет, у него работа, он должен в это время находиться в другом месте…
Полное сумасшествие. Впрочем, с кем поведешься… Проклиная тот день, когда перестал заниматься спортом, он собрал свои тряпки, затолкал их под софу, лег на пол, пополз. Зажал нос, закрыл глаза. Никогда он еще не подвергался такому унижению…
Он сопел в рукав, слушал. Доносился глухой мужской голос – Кира закрыла дверь. Скрипели половицы. Мужчина ходил по залу, ворчливо что-то вещал. Послышался шелест, стук – бросил на стол пакет с едой? Ругнулся, что-то треснуло – перевернулся стул или табуретка. Смолин изготовился к броску. Сударь, вы подлец, я вызываю вас на дуэль… Но нет, обычная неловкость. Женщина глухо засмеялась, мужчина что-то бросил. Скрип половиц отдавался в ушах – он подошел к двери. Взялся за ручку – дверь, надсадно охая, поволоклась. Возникло желание чихнуть –
Незнакомец стоял на пороге, размеренно дышал. Можно сделать красиво: тахта рассохлась, он отожмет ее от себя, перевернет на упыря, и поначалу будет весело. Потом, правда, будет грустно, но до этого надо дожить…
Незнакомец сделал шаг – кровать, в которой развлекались явно не клопы, наводила на раздумья. Женщина из комнаты что-то громко спросила. Пришелец замялся, черные ботинки, начищенные импортным кремом, стали постукивать по полу носками. Оба приподнялись, дружно развернулись и удалились. Смолин перевел дыхание.
Вскоре хлопнула входная дверь. Пот хлынул градом. Пронесло, мать его…
Зашуршали тапочки, женщина встала на колени, нагнулась. Губы дрожали, формируясь в ехидную улыбочку. Блестели глаза – нездоровым блеском.
– Отбой воздушной тревоги, – срывающимся шепотом оповестила Кира и нервно засмеялась. – Ты как тут?
– Нормально, – прохрипел он. – Перенимаю повадки тараканов и клопов. Можно вылезать, или я тут еще поживу?
– Давай. – Она просунула руку и погладила его по перекошенному лицу: – Мы деликатно решили деликатную проблему.
Они сидели на полу, судорожно хихикали, трогали друг друга. Он стащил с нее халат, приступил к штурму.
– Так быстро? – удивилась она.
– Аморалки хочется, – объяснил он, – в хорошем смысле.
Они лежали, тяжело дыша.
– Зачем он приходил?
– Я, кажется, засыпаю… – прошептала она. – Ты что-то спросил?.. Да, он ушел… Возмущался, почему я закрыла дверь на задвижку. Я сказала, что хулиганы долбились, я сильно испугалась. Он ругался, почему я так плохо пью свои витамины. Заставил выпить… Подожди, милый, ты куда пропадаешь?
Никуда он не пропадал. Снова эти чертовы витамины.
– Ты выпила?
– Конечно… Конечно, выпила, он не слез бы с меня. Не волнуйся, милый, отдыхай, теперь он не скоро придет…
«Витамины» уже работали. Ее клонило в сон, высыхал пот на лице, кожа делалась сухой, горячей. Глаза затягивала волокнистая пелена, блеск в глазах приобретая матовый характер. «Эта штука ее тормозит и «корректирует», – смекнул он.
– Где ты держишь свои витамины?
– На кухне… Серебряная шкатулка на холодильнике… Тоже хочешь принять?
«Только и осталось, – подумал он, – для полного внедрения».
Она уснула, сунув кулачок под щеку. Он на цыпочках прошел на кухню, снял с холодильника картонную коробку из-под обуви, начал перебирать содержимое. Ртутный градусник, аспирин, анальгин, знакомый белый флакончик… Он высыпал на ладонь несколько капсул, понюхал, ссыпал обратно. Имеет он право лишать женщину этой «подпитки»? Кто он, врач? Действие неважное, спору нет, но что с ней будет, если утром она не обнаружит своих «витаминов»? Истерика, ломка, смерть? Его передернуло, он сунул пузырек на место, коробку вернул на холодильник. Глянул на часы: на работе делать нечего. Завтра будет взбучка, но степень ее тяжести будет зависеть исключительно от его фантазии.