Время жестоких чудес
Шрифт:
Бей, не задумываясь…
Убей врага…
Каково чувствовать чужую боль и смерть и знать, что это сделал ты?.. Алек пытался выбросить навязчивую мысль из головы, но, как всегда бывает, только над этим и думал.
Неторопливые созерцательные и мысленные упражнения тоже сменились свирепыми тренировками. Теперь его учил старик.
Учил расправляться с врагом быстро и эффективно, что почему-то означало еще и максимально жестоко.
Рукопашный бой дэжкейди, захваты ущемляющие, вывихивающие и ломающие, удары встречные и
Мечный бой, удары по конечностям и в корпус, удары по всем горизонтам, полузащита, полуатака, потоковая атака и смертоносная фременская сечь…
Посылание части себя вовне, контролируемый вход в яррк с возможностью вернуться из безумия человеком, умение направить ярость так, чтобы она смутила дух противника…
Мысленные удары, обжигающие и ослепляющие, удары, выбивающие оружие и ломающие кости, удары по внутренностям, удары фатальные, после которых враг или мертв, или его нужно немедленно добить из милосердия…
У Алека не проходила головная боль и часто шла носом кровь, ночами он просыпался с криком от судорог в испятнанных стигматами руках.
Но мысленная мощь его все возрастала.
Алек все чаще задумывался о пределах этой силы и перестал чувствовать восторг, когда сила Бога послушно повиновалась его воле…
Праздники подходили к концу.
Непрестанно дымились костры, на которых готовили праздничную пищу. Горела картофельная ботва, резали траву для компостных куч.
Люди шли в леса на неделю, на две, на целый месяц. Недаром говорится, что осенний день весь год кормит.
Прошла хлебная и картофельная страда. Прошла ягодная, грибная, ореховая… Льяная, конопляная, крапивная…
Однажды Алек спарринговал с Джураем на игровой поляне. Джурай бесился, новый Алек был ему не по зубам, но на рожон не лез, ушел в защиту, временами огрызаясь короткими выпадами.
Алек пробовал на прочность эту колючую скорлупу и старательно отговаривал себя от идеи пустить в ход кое-что, чему научился от Майнуса.
Тут он услышал зов старика и от неожиданности вздрогнул, пропустил удар, упустил меч и заработал сразу четыре грубые матерные характеристики: от супротивника, довольного победой над недругом и разочарованного легкостью этой победы, от надзиравшего за тренировкой Дерека, от Вики, которая тягалась сразу с тремя учениками и едва уклонилась от просвистевшего над ее ухом деревянного меча, и от одного из тех, с кем дралась девушка, в которого выбитый меч и угодил. Попытавшись оправдаться, парень получил еще одно мысленное порицание от самого Майнуса.
Алек отправился искать старика, нашел его в центре деревни, покорно выслушал подробное мнение о том, что вой не должен дергаться и пугаться, когда ему приходит телепатема.
Закончив распекание, Майнус что-то кому-то подумал, и незнакомая красивая девушка подъехала на сером жеребце, ведя за уздцы двух коней. Майнус вскочил на вороного, закинул удила на луку седла, Алеку досталась смирная белая лошадка.
Бывший радонич невольно вспомнил о старой ереси, в которой что-то говорилось о конце света, о всадниках на разномастных лошадях, правда, там вершников вроде бы было четверо… он направил кобылу за девушкой, вороной старика, привыкший носить слепого всадника, без понуканий шел третьим.
Они долго ехали сперва полем, потом старой лесной тропой, все дальше забираясь в земли воличей, и наконец выбрались в дол, с трех сторон ограниченный лесом, а с четвертой отчеркнутый рекой. Трава была по пояс сидящему на коне человеку, словно с момента сотворения мира никто ее не топтал.
В зелени возвышался холм. Алек сперва принял его за древний могильник, но, подъехав ближе, не ощутил ничего похожего на покой и умиротворение кладбища или святилища.
Всадники спешились и сразу утонули в траве.
– Это не курган, – вдруг сказала девушка, словно угадав его мысли. – Вернее, не совсем курган…
Она откинула с лица волосы, разглядывая что-то впереди, и Алек залюбовался.
В деревне он, расстроенный взбучкой, заметил только фигуру, веснушки и синие глаза, запомнил мимоходом брошенное имя, потом она всю дорогу ехала первой.
У Кристы был приятный голос, под стать внешности. Она была красива, но как-то обычно красива. Стройная, светловолосая в рыжину, с правильными чертами лица, твердо очерченными губами, явно не привыкшими к улыбке, усыпавшими щеки бледными веснянками, – ничего особенного. Только глаза пронзительной синевы, цвета всевидящего неба. Таких синих глаз Алек еще не видел ни у одного волича. И у радонича. И вообще не видел. По легендам, такие глаза были у Титанов. И еще у первой дочери Бога – Смерти.
Пальцы девушки не были татуированы, но по мускулам и в повадке двигаться Алек угадал несколько лет жестоких войских занятий. Наверное, одна из не прошедших Испытание. Потрепанная будничная одежда, мягкие сапоги, пригодные для долгих путешествий. Пояс широкий, мужской, и на нем нож длиннее и шире, чем обычно носят девушки воличей, через плечо небольшая кожаная турбинка с деревянным дном и крышкой, в таких хранят бумаги и зелья.
Они оставили коней, девушка раздвигала высоченные травы, поднимаясь на холм, Алек вел старца. Наконец они вышли на вершину.
– Каленадары, – сказала Криста.
Это было небольшое круглое, полузакопанное в землю строение из серого кирпича. Криста махнула рукой в сторону тусклого бронзового Знака над дверью. Знак повернулся, заскрежетал тайный механизм, и дверь открылась.
В Каленадарах было тихо и темно, круглое здание освещалось небольшими щелями под куполом потолка. Алек стоял, ожидая, пока глаза привыкнут к сумраку, пахло пылью и ароматной смолой, это напомнило ему Школу, и от пыли защипало в носу.
Потом Алек почувствовал слабый запах цветов и понял, что увидит.
Подпотолочные окна были устроены так хитро, что свет падал в центр круглого дома, а стены тонули в сумраке. Посередине Каленадар стоял низкий стол, а за столом в кресле сидел человек.
Казалось, он только на минуту оторвался от своих занятий, откинулся в глубокое кресло и закрыл глаза, отдыхая.
– Вот я снова пришел к тебе, старый друг, – сказал Майнус, Алек с изумлением услышал, что голос сухого желчного старика вздрагивает от волнения. Криста поклонилась мертвому, Алек тоже неловко торопливо склонился.