Время звезд
Шрифт:
– Что? А почему? Мистер Говард не говорил…
– Потише ты. Проект Лебенсраум в высшей степени интересует Министерство Мира. Если копнуть поглубже, основной причиной войны всегда является демографическая проблема в независимости от прочих факторов.
– Но ведь войны давно прекращены.
– Конечно. Именно поэтому парням вроде меня платят за то, что мы затаптываем горящую траву, пока не вспыхнул весь лес. Ребята, если я скажу вам сейчас остальное, вы просто обязаны будете хранить это при себе теперь и всегда.
Секретов я не люблю. Уж лучше, когда должен кому-нибудь деньги. Секрет нельзя вернуть назад. Но мы все-таки дали дяде обещание.
– О'кей. Я видел оценки этого проекта, сделанные Министерством Мира по заказу
6
Теория вероятности на совести автора. – Прим. пер.
– Не смей называть нас психами! – ответили мы хором.
– Психи, – повторил он. – И все просто прыгают от радости, от того, что вы есть, ведь без вас весь этот план стал бы невозможным. С потерей кораблей и команд можно было бы еще примириться, корабли – это просто деньги, а парней вроде меня, у которых больше любопытства, чем здравого смысла, они всегда смогут набрать. Но вот с потерей информации, которую соберут корабли, примириться невозможно, она незаменима. Никто там, наверху, не ожидает, что корабли вернутся, но нам просто обязательно надо обнаружить эти самые планеты земного типа, они необходимы для человечества. Вот для этого вы и нужны, ребята, чтобы передавать информацию. Тогда уже не будет иметь значения, вернутся ли корабли на Землю.
– Я не боюсь, – твердо сказал я. Пэт взглянул на меня и отвел глаза. Я не стал телепатировать, но ему и так было ясно, что я не считаю решенным, кто из нас отправляется в космос. Дядя Стив спокойно посмотрел на меня и сказал:
– А я и не думал, что ты, в твоем возрасте, испугаешься. Мне тоже не страшно. Я уже лет с девятнадцати беру у жизни в долг. Настолько уверен в своей удаче, что думаю, если один из кораблей все-таки вернется – это будет мой. Но неужели вы не понимаете, насколько глупо будет убеждать мать в том, что половина близнецов лучше, чем ничего? Эмоционально ваш довод абсолютно не годится. Перечитайте притчу о блудном сыне. Вы будете говорить матери, что один из вас будет в полной безопасности дома, а это только укрепит в ее голове мысль о том, что другой не будет в безопасности и не будет дома. А если ваш папаша попытается разуверить ее, он, вполне возможно, доберется до этих фактов, которые я вам изложил, ведь они не секретные, так же, как и факты, на которых статистики основывали свои оценки. Просто, говоря об этом проекте для публики, будут подчеркивать положительные стороны и смягчать отрицательные.
– Дядя Стив, – возразил Пэт, – я не понимаю, как они могут быть так уверены, что почти все корабли погибнут?
– А они и не уверены. Но это – вполне оптимистические оценки, основанные на том опыте исследования незнакомых мест, который есть у людей. Это же как получается, Пэт: ты можешь принимать одно правильное решение за другим, но, когда дело доходит до исследования незнакомого места, первое твое ошибочное решение оказывается твоим последним решением. Ты уже труп. Ты когда-нибудь интересовался статистикой в связи с исследованием этой нашей крошечной Солнечной системы? Исследование – это вроде русской рулетки, ты можешь выигрывать раз за разом, но если долго занимаешься этим делом, оно тебя угробит, это уж точно. Так что постарайтесь, чтобы хотя бы на этой стадии ваши родители не стали возражать. Я лично не против – мужчина имеет право умереть так, как хочет. Это – единственное, что правительство не успело обложить налогом. Но нет ни малейшего смысла акцентировать внимания на том, что один из вас не вернется.
Глава 5
Вторая договаривающаяся сторона
Насчет того, что родители сдадутся, дядюшка Стив оказался прав; через три недели Пэт отбыл в центр подготовки.
Я до сих пор не знаю, почему это оказался именно Пэт. Мы не бросали жребий, у нас не было скандала по этому поводу, я не спорил, просто отправился Пэт. Несколько раз я пытался поговорить с ним, но каждый раз он отмахивался от меня, говорил, чтобы я не переживал и подождал, пока все устроится само собой. И в какой-то момент я обнаружил, что само собой разумеется, что летит Пэт, а я остаюсь. Возможно, мне надо было быть поупрямее, когда мы подписывали контракт, когда Пэт не стал подписываться первым, а предоставил это мне, в результате чего я оказался этой самой второй договаривающейся стороной, которая остается, а не третьей, которая летит. Но тогда казалось, что нет ни малейшего смысла волноваться, ведь, согласно договоренности, закрепленной в контракте, эти две стороны считались взаимозаменяемыми. Пэт указал мне на это перед тем, как мы подписались; важно было только, чтобы контракт был подписан, пока родители согласны – важно было получить их подписи.
Пытался ли Пэт уже тогда переиграть меня? Даже если так, то я не слышал, чтобы он мысленно это проговаривал. С другой стороны, а стал бы делать такое я, приди мне это тогда в голову? Не знаю, просто не знаю. Короче говоря, потихоньку мне стало ясно, что все уже решено, семья наша считала это само собой разумеющимся, люди из Ф.Д.П. – тоже. Ну я и заявил Пэту, что с этим надо еще разобраться. В ответ он просто пожал плечами и сказал, что в Ф.Д.П. его уже отобрали, и он тут ни при чем. Может, я могу заставить их передумать… если, конечно, мне безразлично, порушит ли это все их планы, или нет.
Мне не хотелось этого делать. Мы не знали тогда, что люди из Ф.Д.П. скорее пали бы на колени и стали в слезах умолять любую из молодых здоровых телепатических пар, чем дали ей ускользнуть от них; мы-то думали, что у них огромный выбор. Я думал, что если я стану возражать, они могут просто разорвать контракт, а у них было на это право, заплатив незначительный штраф, вплоть до самого дня отлета.
Вместо этого я поймал отца один на один и поговорил с ним. Уже одно это говорит о том, в каком отчаянии я был; ни Пэт, ни я никогда не говорили с родителями один на один друг о друге. Мне было нелегко это сделать, я заикался и с большим трудом смог объяснить отцу, почему считаю себя надутым. Отец выглядел обеспокоенным, он сказал:
– Том, я так понимал, что вы с братом уже решили это между собой.
– Вот это-то я тебе и объясняю. Мы ничего не решали.
– Ну и что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Да я хочу, чтобы ты заставил его поступать честно. Мы должны бросить жребий, или еще как-нибудь. Или ты сам можешь сделать это за нас, чтобы все было по-честному. Ты можешь это сделать?
Отец занялся своей трубкой, как он делает всегда, когда хочет потянуть время. В конце концов он произнес:
– Том, я не понимаю, как можно все переиграть теперь, когда решение уже принято. Если только ты не хочешь, чтобы я разорвал этот контракт. Это было бы не просто, но я могу.
– Но контракт не нужно рвать. Я только хочу иметь равные шансы. Если я выиграю, это ничего не изменит, только полечу я, а Пэт останется.
– Ммм… – Отец несколько раз затянулся с крайне задумчивым видом. – Том, ты видел, как последнее время выглядит твоя мать?
Я видел; правда, я мало говорил с ней. Она двигалась подобно зомби, с горестным и страдающим видом.
– А что?
– А то, что я не могу сделать этого с ней. Сейчас она страдает, заранее прощаясь с твоим братом; я не могу заставить ее пройти через все это еще и из-за тебя. Она просто этого не выдержит.