ВС 4
Шрифт:
– Ясно. Что ж, будем лечить.
– Кивнул я.
– Только не переусердствуй.
– Усмехнулся Бестужев, но тут же построжел и переключился на другую тему. Понимающий у меня тесть, однако.
– Новости от куратора есть?
– А как же.
– С готовностью ответил я.
– Вчера вечером встретились, поговорили. Билеты на поезд куплены, через неделю выезжаем в "столицу" Сибири.
– Значит, началось?
– Пробормотал Бестужев. Я кивнул.
– Что ж, тогда и мы, пожалуй, приступим к делу.
С этими словами, боярин залпом допил остатки коньяка в бокале, и я, поняв, что "аудиенция"
– Приветики, Кирилл!
– Вечный позитив и улыбка до ушей. Я уже и не помню, когда видел эту реактивную девчонку в унынии. По-моему, её конструкцией подобный "мод" вообще не предусмотрен.
– Привет, Инга. Как дела, что нового?
– Невольно улыбнулся я в ответ.
– Всё в порядке. Скучаю.
– Отрапортовала моя собеседница и тут же пожаловалась.
– Братец заперся в гараже, возится с присланными Рюмиными образцами, в усадьбе тихо, большинство сверстников разъехалось на отдых... А меня даже к складу с техникой не подпускают! Кирилл, а ты скоро приедешь?
– Ох, Инга... пусть это будет для тебя сюрпризом.
– Ответил я.
– Ну во-от...
– Изобразила печаль-тоску девчонка.
– Эй, не вешай нос! Обещаю, мы скоро встретимся.
– Ловлю на слове!
– Так, стоп, мелкая...
– Я нахмурился.
– Чем, говоришь, твой братец занят? Какими-такими образцами?
– Эм-м... ну, Рюмины же прислали пару дней назад образцы скелетов для ТК, вот Жорик их и гоняет на стенде, по просьбе Ольги.
– Посерьёзнела Инга.
– А почему я об этом узнал только сейчас? Впрочем, ладно.
– Я осёкся.
– Передай брату, чтобы бросал к чертям эти железки, приводил в порядок "Визели" и начинал готовить спасплатформу. А будет артачиться, скажи, что договор с Рюмиными вступает в действие только в следующем году, а техника мне понадобится уже через неделю!
– А если Ольга...
– Помешкав, заговорила Инга.
– Отсылайте её ко мне.
– Отрезал я.
– Приказ ясен?
– Так точно!
– Весело ухмыльнулась Инга.
– Есть посылать Ольгу на... к тебе.
– Ох, кому-то точно давно уши не драли. Кстати об ушах... как у тебя дела с учёбой?
– Улыбнулся я. В ответ, девчонка только показала мне язык и... отключилась. Вот ведь шебутная! Пришлось звонить снова, на этот раз через протокол принудительной связи, чтоб не смогла вырубить или проигнорировать вызов.
– И даже не думай от меня сбежать.
– Сообщил я удивлённой Инге, явно не предполагавшей наличие такой функции в браслете брата.
– И-извини, Кирилл.
– Девочка на ходу состроила виноватую мордашку.
– Минус десерт.
– Это как?
– Она аж на месте застыла от удивления.
– Просто. Учишься готовить десерты и, при встрече, угощаешь меня получившимся шедевром.
– Гото-овить...
– Недовольно протянула Инга, явно вспомнив наше житьё в "Девяточке", но почти тут же повеселела, и я, кажется, понимаю почему. Ну да, думаю, следующий её шантаж встанет мне вдвое дороже обычного.
Глава 8
Давай
Московский дом Бестужевых опустел. Не в том смысле, что все разбежались, просто, большая часть прислуги была отправлена Раисой в оплачиваемый отпуск, дружинники, подчиняясь инструкции, и без того не слишком часто появлявшиеся в основном доме усадьбы, и вовсе перестали пересекать его порог, а мои ученицы разъехались по домам. Близняшки заперлись в "Беседах", Мария упорхнула под крылышко к родителям, Елизавета же отправилась в гнездовское имение Елены Павловны. Только Леониду и Ольге деваться было некуда, так что они остались в особняке, уже второй раз за год поднявшем крепостные щиты. Точно такие же, кстати, были активированы во всех без исключения усадьбах Бестужевых. Валентин Эдуардович объявил осадное положение, всячески демонстрируя серьёзность, с которой он воспринял недавнее вторжение в медицинское крыло костромской усадьбы.
Из-за этих демонстративных пряток, кстати говоря, мне пришлось вносить изрядные коррективы в своё расписание. Ведь закрывшиеся под защитой родни, ученицы не могли разъезжать по городу, как им будет угодно, а потому, пришлось мне тратить время на то, чтобы переправить их "окном" перед очередным занятием в моём сокольническом доме, и вернуть их "где взял", по окончании. Кроме того, после того же занятия, я должен был забросить Марию к Бестужевым на тренировку... и, естественно, по окончании таковой, доставить её домой к маме с папой. В общем, вот уже три дня, как мои ученицы изображают монахинь-затворниц, а я... я чувствую себя самым натуральным таксистом.
Ситуация усугублялась тем, что куратор вдруг воспылал жаждой общения, и на следующий день после истории с визитом неизвестных в костромскую усадьбу Бестужевых, взял за правило захаживать ко мне в гости в квартиру на Акуловой горе... и хоть бы раз предупредил, зараза! Спасибо установленному мною фиксатору, присылавшему на браслет сигнал каждый раз, как Зотов оказывался на пороге. Пару раз из-за этого мне пришлось срываться чуть ли не посреди разговора, в первый раз с Посадской, второй раз с будущим тестем и, свалив в Морхинино "окном", изображать приветливого хозяина для незваного гостя. И ладно бы, если бы он наведывался единожды за день, так ведь нет. Когда я поинтересовался, не надоело ли ему мотаться из Москвы в Морхинино и обратно, куратор радостно объявил, что с позволения начальства, он переехал в здешнюю гостиницу до самого нашего отъезда в Тобольск, и теперь, фактически, находится в недельном отпуске. Наверное, ему просто совершенно нечем заняться в этой дыре, вот он и взял за привычку заглядывать ко мне в гости, по два-три раза в день.
Поверила ли Ольга в это объяснение или нет, я не знаю. Закрыв от неё свои эмоции, я одновременно обрубил и возможность ощущать её настроение. Так что, определить, как она отнеслась к моим "бедам конспиратора", стало невозможным. А выуживать что-то из разговоров... так, с момента нашего скандала мы и десятком слов не перекинулись, просто потому, что в московском особняке Бестужевых я стал бывать короткими наскоками, так, чтобы не попадаться на глаза вернувшемуся из Костромы Аристарху Макаровичу с его бойцами.