Всадник без головы. Морской волчонок
Шрифт:
– Признаться, у нас запасы невелики. Ведь за те три дня, что вы ловили этого мустанга, ничего не прибавилось. Есть немного холодной оленины и кукурузного хлеба. Если желаете, я разогрею мясо в горшке.
– Хорошо, я могу подождать.
– А не легче ли вам будет ждать, если вы сначала смочите горло этим снадобьем?
– Что ж, я не прочь.
– Чистого или с водой?
– Стакан грога. Только принеси холодной воды из ручья.
Фелим взял серебряный кубок и уже собрался было идти, как вдруг Тара с громким лаем бросилась к двери.
Лай собаки сменился радостным повизгиванием, как будто она приветствовала старого друга.
– Это старый Зеб Стумп, – сказал Фелим, выглянув за дверь, и спокойно вышел. У него было два намерения: во-первых, приветствовать гостя и, во-вторых, выполнить приказание хозяина.
Человек, который появился у дверей хижины, был так же не похож ни на одного из ее обитателей, как и они друг на друга.
Ростом он был не меньше шести футов. На нем были сапоги из дубленой кожи аллигатора; в широкие голенища были заправлены штаны из домотканой шерсти, когда-то покрашенные в соке кизила, но теперь уже потерявшие от грязи свой цвет. Прямо на тело была надета рубашка из оленьей кожи, а поверх нее – выцветшая зеленая куртка, сшитая из байкового одеяла с вытертым ворсом. Сильно потрепанная порыжевшая войлочная шляпа дополняла его скромный костюм.
Снаряжение Зеба Стумпа было обычным для лесных охотников Северной Америки. Сумка с пулями и большой, изогнутый серпом рог для пороха были подвешены с правой стороны на ремешке, перекинутом через плечо; куртка была перехвачена широким кожаным поясом; на нем висели кожаные ножны, из которых высовывалась грубая рукоятка большого охотничьего ножа, сделанная из оленьего рога.
В отличие от большинства техасских охотников, он никогда не носил ни мокасин, ни гетр, ни длинной рубахи из оленьей кожи, отороченной бахромой. На его скромной одежде не было вышивки, на охотничьем снаряжении – украшений. Все просто, почти невзрачно, как будто Зеб осуждал всякое франтовство.
Даже ружье – его верное оружие, главное орудие его ремесла – выглядело как длинный брусок железа, прикрепленный к неотполированной коричневой деревяшке. Когда хозяин ставил ружье на землю, то дуло доходило ему до плеча.
Охотнику, одежду и оружие которого мы только что описали, было на вид лет пятьдесят. Кожа у него была смуглая, а черты лица на первый взгляд казались суровыми.
Однако, приглядевшись, вы начинали чувствовать, что этот человек не лишен спокойного юмора. Лукавый огонек в его маленьких серых глазах говорил о том, что старый охотник ценит хорошую шутку и сам не прочь пошутить.
Фелим уже упомянул его имя: это был Зебулон Стумп, или Старый Зеб Стумп, как его называли в узком кругу знакомых. Когда его спрашивали, откуда он родом, он всегда отвечал: «Кентуккиец по рождению и воспитанию».
Зеб Стумп родился и вырос в штате Кентукки и провел свою молодость среди девственных лесов Нижней Миссисипи, занимаясь исключительно охотой. Теперь, на склоне лет, он продолжал это же занятие, но уже в дебрях юго-западного Техаса.
Тара прыгала и всячески по-собачьи приветствовала старого охотника; сразу было видно, что Зеб Стумп и ее хозяин – приятели.
– Здорoво! – лаконично сказал Зеб, загораживая дверь хижины своей могучей фигурой.
– Здравствуйте, мистер Стумп! – ответил мустангер, вставая навстречу гостю. – Заходите и садитесь.
Охотник не заставил себя просить – он перешагнул порог и, неуклюже повернувшись, уселся на неустойчивом табурете, на котором раньше сидел Фелим. Сиденье было таким низким, что колени Стумпа очутились почти на уровне его подбородка, а длинный ствол ружья, словно пика, возвышался на несколько футов над головой.
– Черт бы побрал эти табуретки, – заворчал он, явно недовольный таким положением, – да и вообще все стулья! На что лучше бревно: чувствуешь по крайней мере, что оно под тобой не проломится.
– Садитесь сюда, – сказал хозяин, указывая на кожаный чемодан в углу. – Он понадежней.
Старый Зеб не заставил себя уговаривать, встал, выпрямился во весь рост и пересел на чемодан.
– Пешком, мистер Стумп, как всегда?
– Нет, со мной кляча; я привязал ее к дереву. Я не охотился.
– Вы, кажется, никогда не охотитесь верхом, не правда ли?
– Что я, дурак? Те, кто охотится верхом на лошади, круглые дураки.
– Но ведь в Техасе все так делают.
– Все или не все, но это дурацкий обычай, обычай ленивых дураков. На своих двоих я подстрелю больше дичи за один день, чем верхом за целую неделю. Конечно, для вас лошадь необходима, у вас дичь другая; но ежели выслеживать медведя, оленя или дикого индюка, то на лошади их всех распугаешь. Свою старую кобылу я держу только для того, чтобы перевозить на ней добычу.
– Вы говорите, она тут? Фелим поставит ее под навес. Ведь вы переночуете у нас?
– По правде сказать, я с этим намерением и приехал. О моей лошади не беспокойтесь: она хорошо привязана. Позже я ее пущу на пастбище.
– Не хотите ли закусить? Фелим как раз готовит ужин. К сожалению, ничего, кроме оленины, не могу вам предложить.
– Что может быть лучше хорошей оленины! Разве что медвежатина… Только эту дичь надо хорошенько поджаривать на горячих угольях. Давайте я помогу стряпать… Мистер Фелим, сходите-ка к моей кляче и принесите индейку – она привязана к луке седла; я подстрелил ее по дороге.
– Чудесно! – воскликнул мустангер. – Наши запасы совсем истощились. Последние три дня я охотился за одним редкостным мустангом и не брал с собой ружья. Фелим и я, да и Тара тоже, совсем изголодались за это время.
– А что это за мустанг? – с интересом спросил охотник, не обращая никакого внимания на последнее замечание.
– Темно-шоколадная кобыла с белыми пятнами. Прекрасная лошадь!
– Черт побери, парень! Да ведь это как раз то дело, которое и привело меня сюда!
– Правда?