Всадник и Тень
Шрифт:
Вся огромная процессия тронулась в путь. Всадники возглавляли колонны пеших солдат, а за колоннами тащились обозы, запряженные низкорослыми сорфи. Эти животные при всем желании не смогли бы двигаться быстрее, и оттого все войско едва плелось. Прошагали, сильно растянувшись, по узким улочкам, после, на полевой дороге, собрались и построились поплотнее.
Очень скоро Арвенту стало безумно скучно. По сторонам тянулось унылое однообразие полей и перелесков, а горы, к которым стремились, еще не показались на горизонте. Солдаты громко переговаривались, хохотали, кто-то горланил хором песни. Всадники их не одергивали, они и сами сбивались в кучки и о чем-то неторопливо беседовали. Никто из них не
Первое, что пришло в голову Арвенту, это воспользоваться мгновенным посланцем. Он отправил существо в Гесс, с удовольствием поболтал со своей девушкой, но потом Ринна его все-таки спровадила, сославшись на дела. Он и сам видел, как эти «дела» дергают ее за подол рубахи: Ринна работала в детском доме, нянчилась с самыми маленькими из будущих магов. Тогда Арвент слетал к родителям, потом перебрал всех приятелей, кто оказался не занят, и все это помогло скоротать день почти до вечера. Но этот способ не мог выручать его до бесконечности, уже завтра с большинством сегодняшних собеседников он не найдет темы для разговора. Следовало изобретать что-то другое.
Воспользовавшись тем, что никто не обращает на него внимания, Арвент немного отстал от каравана, пристроился в самом хвосте, за обозами, и принялся отрабатывать магические приемы. Пребывание в движении связывало его: ничего масштабного уже не придумаешь, – и тогда Арвент занялся иллюзиями. Удобно, бесшумно, почти не привлекает внимания. Остаток дня он тренировался создавать всякую иллюзорную мелочь и остался вполне собой доволен.
Но на второй день он понял, что и этот метод не гарантирует спасения от дорожной тоски. Арвент снова поотстал от основной процессии и занялся тренировкой, но скоро утомился. Внимание начало рассеиваться, иллюзии не поддавались контролю. Нужно было отвлечься на что-то другое, и Арвент обратился к единственному живому человеку, находящемуся рядом: к своему безмолвному слуге.
– Тоска смертная! – пожаловался он. – Сколько нам еще ехать?
Самуйт тщательно огляделся и вроде бы даже принюхался, прежде чем ответить.
– Долго, хозяин. Мы движемся медленно. Отсюда еще дней пять. Нет, немного меньше.
– А ты понимаешь, где мы находимся? – заинтересовался Арвент. – Тут все такое одинаковое!
– Я ориентируюсь по запаху, – невозмутимо пояснил слуга. – Этот ветер – с гор. В нем есть запах лесов, растущих в предгорьях, но еще нет свежести ледников. Поэтому я примерно понимаю, сколько нам осталось.
– Ничего себе! – искренне восхитился Арвент. – Я не чувствую ничего особенного в этом ветре. Наверное, тебе часто приходилось проделывать этот путь.
– Не слишком, – Самуйт пожал плечами. – Просто там моя родина. Я вент по рождению.
Арвент самым несолидным образом вытаращил глаза. Они ехали воевать с вентами – и всадники навязали ему слугу из этих варваров? Что это, неосмотрительность? Злой умысел? Или просто незнание?
– Как же вышло, что ты работаешь на всадников?
– Я попал в плен еще мальчишкой. Они решили, что я могу принести пользу.
– И они доверяют тебе? Если подумать, мы ведь едем сражаться с твоими соплеменниками!
Самуйт печально усмехнулся. Сейчас он менее всего походил на слугу. Он держался с магом, как с равным, но не пыжился для этого, не напускал на себя важность, как это делают всадники. Он словно забыл вдруг о рангах и говорил просто как человек с человеком.
– Сначала я тоже об этом думал. Наше племя ушло в горы, когда пришли завоеватели из Гесса. Но было ли это правильно? Я видел людей из других племен, покорившихся империи. Те же аканты. Они спокойно живут на своих исконных землях, они даже молятся своим богам.
Арвент согласно закивал. Здесь император поступил мудро: покровителем каждой покоренной территории он назначал верховного бога того народа, который там обитал. Империя таким образом создала новый пантеон, где все боги-покровители подчинялись богу, под управлением которого находился Гесс. С одной стороны это обеспечивало лояльность завоеванных племен, которые сохранили свою веру, а с другой четко обозначало иерархию, как на небе, так и на земле.
– Мои предки так поступили из чистого упрямства, – продолжал вент. – Да, наверное, они хотели сохранить свою свободу, но… Ведь империя не отняла земли, не сожгла дома, не превратила жителей в свое имущество. Она просто вывесила свои флаги и потребовала дань. Аканты живут, как жили, да, платят всадникам, но больше ничего не изменилось.
– Да там уже не поймешь, где аканты, а где пришельцы из Гесса, – вставил Арвент.
– Точно. Есть еще исконные аканты по берегам, занимаются своей рыбной ловлей и горя не знают. А прочие смешались. Если честно, я не вижу в этом беды. Я был злым мальчишкой и все пытался высмотреть что-нибудь ужасное, что доказало бы мне, что всадники – зло, но…
Самуйт немного помолчал, погрузившись в воспоминания, потом снова заговорил, роняя слова по одному:
– В конце концов, везде люди. Все как-то живут. И я подумал потом: прав тот, кто жив. Мое племя обитает высоко в горах. Там очень плохо с едой, ничего не растет. Если охота неудачная, все голодают. А если набег на долину неудачный, то семьи остаются без кормильцев, и тогда все еще хуже. А без набегов никак не получается, потому что там особо не на кого охотиться, в этих горах. Но вся эта война может закончиться только уничтожением племен. Ты скажешь, наверное, что я предатель. Что я помогаю тем, кто уничтожает мой народ. Но они уничтожат его в любом случае, на чьей бы стороне я ни был. А я не хочу, чтобы меня уничтожали. Да, мне не приходится убивать своих соплеменников, и я рад этому. Я всего лишь слуга. И я просто хочу оставаться в живых как можно дольше.
Он вдруг поднял глаза и рассеянно улыбнулся:
– Простите, хозяин, я немного забылся.
Но в его взгляде никакого раскаяния не было видно. Вероятно, он давно уже раскусил Арвента. А может и знал что-то о магах. Знал о том, что отношения мага и слуги – далеко не то же самое, что у слуги и всадника. И что в Гессе порой не разберешь, кто главнее: маг или тот, кто на него работает. Словом, он чувствовал, что может позволить себе вольность, и пользовался этой возможностью. Не слуга, а тот самый маленький варвар, потомок свободолюбивых вентов.
– Ну что ты! – поспешил успокоить его Арвент. – Я ужасно рад возможности с кем-то поговорить. Тут как-то… – Он окинул взглядом шагающие колонны. – Как-то не с кем.
Самуйт рассмеялся. Кажется, он на другой исход и не рассчитывал. Арвент сообразил, что совершенно напрасно сидит в седле и выгибается дугой, пытаясь увидеть своего собеседника. Он решительно спустился вниз и повел тамелга в поводу.
Молодые люди быстро прониклись взаимной симпатией, и не без оснований. Здесь, в этом бескрайнем поле, в рядах огромного войска, они казались друг другу единственными нормальными людьми среди фанатиков. Напыщенные всадники, смертельно серьезные от осознания собственной важности, бессмысленные вырожденцы, – разве можно с ними со всеми о чем-то говорить? А они двое – что хозяин, что слуга – оказались вырваны из своего привычного круга и в новый никак не могли вписаться.