Всадник на хромом коне
Шрифт:
– В который раз прошу отдать за меня девчонку. Ведь пропадёт в таком глухом месте. А так семья, дети, внуки будут. Я мужик работящий, надёжный. Э-эх! – бородач махнул рукой и пошёл повозку готовить, чтоб сразу после обеда в путь обратный отправиться.
За обедом Гнат Потапыч был бледен и тих, сидел горькую пил. Бородач тоже помрачнел и ничего уже не рассказывал. Решился тогда Алсвет спросить старика о всаднике на хромом коне. Может, слыхивал чего.
– Помню, помню… кхе… кхе. Как схоронил жёнушку, всё из рук валиться стало. Ничего не мог делать. Куда ни гляну, везде её вижу. Слезы глаза застилают, руки дрожат и ноги подкашиваются. А тут ещё крест на могилке покосился. Его б поправить, а силы будто в землю вместе с ней ушли. – Старик говорил медленно, с остановками, покашливая. – Тут вижу, мимо странник идёт, коня хромого под уздцы ведёт. Пошёл просить помощи крест ровнять. А у коня в боку торчит что-то. Присмотрелся – древко стрелы, а наконечник внутри застрял. Я стрелу вытащил, рану, как мог, залатал. Тогда странник спросил: чем, мол, отблагодарить. Рассказал я о своём горе-несчастье и на крест показал. Вдвоём мы его враз выровняли, камнями укрепили. На прощанье странник подарил наконечник стрелы, с ним моя доля не так горька….
Старик смолк и закрыл глаза. В тот же миг молодая хозяйка побелела так, будто вместе с одеждой в муке валялась. Бородач забеспокоился, выскочил из-за стола, стал звать женщину по имени: «Ырся! Ырся! Что с тобой? Очнись!». Но стоило лишь коснуться, как рассыпалась она горстью песчинок, и неведомый вихрь унёс их прочь из дома. Мужичок бросился следом.
Алсвет же подошёл к отшельнику и понял, что старик умер. Испугался, выбежал на улицу вслед за бородачом. А тот на могильном холме стоит, лицо от слёз утирает. Подошёл Алсвет и видит: на белой плите, что под крестом, статуя лежит. И ведь точь-в-точь как Ырся. Руки на груди в молитве сложены, на голове крапивный венок.
– Выходит, она памятник могильный. Потому не говорила. Камень, он ведь и есть камень… – сказал опечаленный бородач.
– Это ж какими сильными должны быть чувства, что б камень ожил? – спросил Алсвет.
– Мне того неведомо… – ответил мужичок и побрёл в дом, делами скорбными заниматься.
Решил Алсвет задержаться немного, помощью своей отблагодарить бородача за доброту, за заботу. Вдвоём любое дело быстрее спорится. Да и горе-несчастье вдвое легче несть, когда рядом кто-то есть. Заодно о гончарном деле узнал, да понемногу обучился горшки и прочую утварь мастерить. Ремесло это полезное, а работа интересная.
Вскоре пришло время снова в путь отправляться. Собрал Алсвет котомку, поклонился бородачу в ноги, взял палку походную, чтобы легче идти, и отправился в путь. Напоследок поднялся на могильный холм с хозяевами проститься и видит: у статуи в руках блестит что-то. Подловчился, вытащил наконечник стрелы с обломанным древком, тот самый, про который старик рассказывал. Едва взял в руки, как послышался голос мужской:
«Как же надо полюбить,
Чтобы камень оживить?
Сердцу ведь не запретить
С этой болью жить и жить!»
А женский голос ему отвечает:
«Телом в камень обернусь,
Душой в ветер превращусь,
Наваждением явлюсь,
Разгоню печаль и грусть!
И до смерти не прощусь.
Обещаю! Я клянусь!»
Растерялся Алсвет, а что делать не знает. Завернул наконечник в тряпицу вместе с алым камнем, завязал узелком и пошёл прочь по дороге лесной.
Алсвет и Домогон.
Долго шёл Алсвет по лесу, пока не вышел к обрыву. Мост в этом месте стоял старый и заброшенный: доски гнилые, гвозди ржавые, верёвки такие ветхие, что наполовину истлели, того и гляди рассыплются. А дело-то к вечеру. Решил Алсвет разбить костёр неподалёку, поужинать да вздремнуть до утра, а там уж искать другую дорогу.
Разложил вещи, достал краюху хлеба, луковицу да картошечку. Сидит, на огонь глядит. Вдруг слышится шум. Не то ветер поднялся и воет, а не то зверь какой. Вскочил на ноги, глядит по сторонам, а вокруг такая темень, хоть глаз коли. Тут как начал костёр дымить. Да так, что дышать нельзя. Закашлялся Алсвет и говорит:
«Дым, дым, я масло не ем,
Будь со мной подобрей.
Добрый дым уважаю
И к столу приглашаю!»
– К столу? Я согласен! – заговорил дым человеческим голосом.
Видит Алсвет, дымное облако закружилось, завертелось и комочком оземь бух, аккурат возле костра. Пригляделся, это не дым и не облако. Стоит у огня старичок с длинной белой бородой, спиной скрюченной дугой. Вершков десять в высоту, вершков десять в ширину. Сам-то чёрный, что зола, да горят огнём глаза. Востры ушки, сидят на макушке. А со лба торчат рога. Вот такие чудеса.
– Ну? Чем потчевать будешь, путник? – спросил старичок, потирая крохотные ручки.
– Хлеб да картошка, лука немножко.
– Ох! Хорошо!
– А ты, дедушка, откуда будешь? Как здесь очутился?
– Не помню, всегда здесь был. Раньше-то много людей по мосту ходило. Дружина тут службу несла, лихих людей отваживала, добрых привечала. По ту сторону деревня большая была, за холмом ещё с пять поменьше. Все дружно жили.
– Что же случилось-то? Откуда такая разруха?
– Стар я всё помнить. Но вроде завёлся тут не то человек недобрый, не то зверь лютый. Всё хозяйство порушил, все припасы повыжрал, разорил всех кругом. Голод-беда пришла в каждый дом. Люди долго терпеть не стали, собрали пожитки да сбежали. А куда? Я того не знаю.
– А как же дружина? Что же они?
– Видать, с остальными ушли, – старичок говорит-говорит, а изо рта огонь так и пыхает, так и пыхает.
Не успел Алсвет свой ломоть хлеба доесть, как видит, что ничего больше не осталось. Всё подъел старичок. Сидит, ложку деревянную грызёт. Понял тогда Алсвет, что за напасть пришла в это место, но промолчал.
– А как звать, величать-то тебя?
– Дымный чёртик Домогон, – ответил старичок и запел:
«Чтобы не было печали,
Люди хлебом угощали,
Ладан на мосту курили,
На распутье горьку лили.
Только где же эти люди?
На каком теперь распутье?
Я их жду, по ним грущу,
И таре-е-лочку хочу-у!»
Чёртик пел, пел, и с каждой строчкой всё сильнее дымил, аж глаза щипать стало.
– Тарелочку? – спросил Алсвет, утирая рукавом слезящиеся глаза.
В ответ старичок лишь больше дыма напустил и запричитал нараспев:
« Блюдце с синею каймою,
Не гнутое, а прямое….
В центре яблочко златое,