Всадник рассвета
Шрифт:
Вдруг позади себя я уловил какое-то движение. Я оглянулся. Воины, не сходя с коней, наскоро раздевались, сбрасывая наземь доспехи и щиты. Вот тебе на! Стоило ли столько времени и труда затрачивать на столь дорогостоящую экипировку, чтобы перед первым же боем сбросить!
– Что происходит? – недовольно спросил я Вышату.
– Так надо, товарищ майор! – четко отрапортовал тот мне. – Враги нас хотят устрашить своими дурацкими масками! Но мы их нисколько не боимся и в знак нашего презрения станем биться за свою землю в том виде, в котором пришли на нее!
Я и Вышата на полном скаку помчались вдоль шеренги воинов. Вышата кричал им:
– Братья, скинем с себя железо, ибо лучшая защита наша доблесть! Пойдем в бой обнаженными! Оголим чресла свои и презрим
Воины отвечали радостными криками:
– Бог наших мечей! Веди нас в смертный бой!
– Прольем кровушку на зелену травушку!
– Осурим сыру землицу!
Не скажу что с большим удовольствием, но я тоже отбросил в сторону свой щит и шлем, стянул через голову кольчугу, оставшись лишь в тельнике. Теперь в моих руках был только меч. Вот уж никогда бы не подумал, что буду таким образом дебютировать в качестве полководца! Но что есть, то есть! Мой поступок вызвал у воинов настоящий приступ восторга. Что ж, как говорится, личный пример – это залог успеха!
К моему удивлению, в тельняшках оказалось очень большое количество воинов. Полосатая нательная одежда бога Священного Меча явно понравилась ратному люду раксолонов, и теперь почти все щеголяли в самодельных тельниках. Признаюсь, что вид полосатого воинства доставил мне истинную радость. Именно так, спустя тысячелетия, будут идти в свой последний бой их далекие потомки – русские моряки, которые, бросив каски и гимнастерки, оставляли на себе лишь тельняшки да дорогие сердцу бескозырки.
Увидев наше действие, которое было понято, как самое большое оскорбление, хунну разом взревели от ярости и, разгоняя коней, устремились в атаку. Честно говоря, я ожидал, что их предводитель разделит все же свою орду на какое-то подобие отрядов, выделит резерв и фланговые части хотя бы для самого примитивного маневрирования. Но ничего этого не было, видимо, все предыдущие победы одерживались именно таким прямым и мощным ударом. Спору нет, сила напора огромной конной массы была велика, но эта же масса напрочь лишала хунну возможности не только предпринять какой-либо маневр, но даже повторить еще раз ту же лобовую атаку: быстро развернуть такое скопище малоорганизованной конницы в условиях боя представлялось мне невозможным. Что ж, посмотрим, кто окажется хитрее на этот раз! Нам теперь надо только выдержать этот первый, самый сильный удар. Пусть завязнут, главное, чтобы не опрокинули. Умирать, но не отступать! Ну, кажется, настал и наш черед!
– Пошли! – махнул я рукой.
Взревели трубы. Ударили бубны и барабаны. Разом нацелились вперед копья. И мы пошли! Я глянул на небо. Оно было ясным. Значит, наши боги с нами! Со мной на холме осталось всего полтора десятка воинов охраны. Все остальные были брошены в бой.
Мы встретили хунну, как я и рассчитал, немного ниже гребня холма. Это дало нам возможность легко и быстро разогнать коней, а хунну же, наоборот пришлось взбираться на косогор, в результате чего они потеряли темп атаки, а это было чрезвычайно важно! Бой начался с того, что обе стороны сделали друг в друга залп из луков. Мы выстрелили первыми. Результат залпа был ошеломляющим. Мы буквально выкосили первые ряды врагов. Каждая стрела нашла себе достойную цель. Падающие еще больше сбили темп атаки, и хунну перешли почти на шаг. Таким началом враг был явно сбит с толку, а потому его ответный залп был вял и неточен. Наши же ребята шли хорошо, плечом к плечу, стремя в стремя! Все в едином порыве, в едином напоре. Они врезались в массу врагов на полном скаку, успев как следует разогнать своих коней. Итак, дебют партии был явно за нами! Теперь важно было перевести все в не менее удачный эндшпиль.
А затем начался конный рукопашный бой, кровавый и беспощадный, бой, который конники всех времен и народов именовали коротко и точно: рубка. Вот уже полностью втянулся в бой головной отряд, вот схлестнулся с врагом отряд левой руки, вот исчез в вихре схватки и отряд руки правой.
Я взглянул вдаль, и оптимизма моего сразу поубавилось. В бой вступила лишь малая часть войска противника, основная масса еще только приближалась к месту сражения. Хунну было куда больше даже тех девяти страшных тысяч, о которых утром докладывал мне Вакула.
Прошло уже более получаса всеобщей драки, и для меня все более и более очевидным становилось то, что если дело пустить на самотек, то бесчисленные орды хунну нас рано или поздно, но перемелют.
Вдруг группа хунну прорвалась сквозь наши ряды к реявшему на вершине косогора знамени. Я сам возглавил контратаку. Часть наглецов мы перебили, другие ускакали вспять. Однако появление хунну в нашем тылу было тревожным симптомом: значит, наша оборона уже трещит по швам. Нужны самые срочные меры!
– Всегдр! – обернулся я к ждавшему моей команды верхом на коне мальчишке. – Поднимай в воздух Горыныча и атакуйте врага сверху! Жгите всех, кого увидите!
Два раза повторять Всегдру было не надо. Спустя мгновение он уже во весь опор мчался к лесу, где было припрятано наше “ноу хау”.
А ко мне уже прорвался очередной отряд врагов. Без раздумий я выхватил из ножен Кладенец и, посылая пятками коня, бросился в атаку. Следом за мной кинулись в бой и все бывшие рядом воины.
Вот когда я впервые по-настоящему оценил, что такое Священный Меч! Кладенец сверкал над моей головой, разя врага во все стороны, почти без всякой помощи с моей стороны. Меч рубил и поражал врагов с такой сумасшедшей быстротой, что никто не мог ничего ему противопоставить. Головы летели с плеч одна за другой без остановки. А затем я почувствовал, как опять воспылал на моей груди прадедовский крест. Что ж, я тоже не посрамлю своего рода и, если будет надо, лягу костьми за землю пращуров! Я дрался с таким остервенением, что враги начали разбегаться. Наверное, и на самом деле со стороны я выглядел достаточно жутко: с горящим нательным крестом на полосатом тельнике, со сверкающим искрами мечом над головой. Поняв, что в рукопашном бою меня не одолеть, хунну пытались достать меня стрелами. Но и тут мой Кладенец оказался на высоте! Он с такой непостижимой быстротой кружил над моей головой, что успевал не только разить врагов, но и отражать летящие в меня стрелы.
Итак, хунну опрокинуть нас не смогли. Они завязли в бесчисленных мелких стычках и поединках, потеряв скорость и силу напора. И хотя враг все равно постепенно теснил и напирал, главное пока было сделано. Наступал момент нашей контратаки. Теперь слово было за Вакулой, сумеет ли он уловить переломный момент сражения, сможет ли разглядеть, что наступил его черед вступления в битву? Посылать гонца было уже поздно. Он бы просто не успел доскакать. Теперь все зависело лишь от расчета Вакулы.
Увидев выносящихся из лесу всадников, я едва не закричал от радости. Вакула как нельзя кстати вводил в бой свой засадный полк.
– Вар! Вар! Ва-а-ар! – кричали с надрывом его воины, высоко вздымая над головами мечи.
Богатыри Вакулы внезапно врезались в тылы хунну с таким неистовством, что буквально прорубали себе просеки среди тесно сгрудившейся человеческой массы. Неприятель подался было в сторону. Хунну разворачивали коней, чтобы сражаться на два фронта: против нас и против ударившего в спину запасного полка Вакулы. И вот тогда на них обрушился с воздуха Змей Горыныч. С Всегдром на спине, он свалился вниз в столь крутом пике, которого от его огромного и неуклюжего тела я уж никак не ожидал. Горыныч оказался настоящим воздушным бойцом, показал во всей красе, на что он способен. Три тугие струи огня в одно мгновение обрушились на неприятельскую конницу, сжигая заживо людей и лошадей. Это было даже не избиение, это было испепеление! Полыхающие живыми кострами всадники, обезумев, метались по полю, пока не падали под копыта своих и чужих лошадей. Над полем стоял сплошной дым, и тошнотворно пахло горелым мясом. Всегдр, зорко оглядывая поле брани с высоты птичьего полета, не давал Змею в азарте жечь всех подряд и четко отличал своих от чужих.