Всадник рассвета
Шрифт:
– Увы, – пожал я плечами. – Боги тоже иногда руководствуются эмоциями, а не разумом! Скажи лучше, что могу сделать для тебя я?
– То же, что и для ирийцев! – улыбнулся маленький бог. – Победи олимпийских гордецов или хотя бы немного их ослабь, добудь нам мир с Зевсом, в этом и будет твоя помощь мне. Не хватай без спроса моих коров. Да, вот еще, разреши мне немного подержать в руках Священный Меч! Просто подержать, ведь я так давно мечтал об этом!
– Хорошо! – кивнул я Папаю, хотя его просьба особого удовольствия мне не доставила.
Я вынул Меч из ножен
– Видишь! Видишь! – поднял на меня плачущие глаза Папай. – Кладенец не отвергает меня и мой род! Он еще помнит нас, степных богов! Ведь когда-то именно мои великие предки владели им! В те далекие времена мы были самыми могущественными на всей земле, но затем, увы, утратили былое величие!
Я принял от скифского бога Священный Меч и опустил его в ножны. Кладенец на это никак не отреагировал. Это было весьма странно, так как ранее любое мое прикосновение вызывало в нем всплеск радостных эмоций.
Папай стоял рядом и вытирал заплаканное лицо своею бородой.
– Я просил бы тебя еще несколько поумерить пыл твоей дочери. Я, естественно, нисколько не боюсь Агни, но ее напор вызывает у меня серьезные опасения, – обратился я к скифскому верховнику. – Не хотелось бы иметь в ее лице врага, их у меня и так предостаточно! И найди ей жениха. Видишь, девка бесится!
– Я попробую с ней поговорить! – неуверенно развел руками Папай. – Девка она и впрямь бедовая, к тому же не всегда и меня слушает. Ну а если попадет шлея под хвост, то вообще держись!
– Но ты же отец, да еще к тому же и верховный бог? – удивился я.
– А-а! – махнул рукой Папай обреченно. – Много ли мы слушались сами когда-то отцов своих? Впрочем, я не был бы против, если бы ты пожелал стать моим зятем!
Тут уж настал момент удивляться мне. Каков перепад отношений! Если в начале разговора меня грозили превратить в гадкого паука, то теперь готовы были видеть даже в числе ближайших родственников!
– Твое предложение мне весьма лестно! – ответил я бородатому богу. – Однако у меня уже есть невеста, и иной мне не требуется!
– Как знать, как знать! – покачал седой головой Папай. – Жизнь сложна и удивительна в своих поворотах, а потому никогда не говори никогда!
Верховный бог скифов, помахав мне на прощание рукой, растворился в воздухе, и я наконец-то мог немного отдохнуть. Но сон не шел. Думалось о походе, о Ладе, о том, что завтра надо обязательно отчитать Эго за обман, а Горыныча за прожорливость, как ни странно, мысли все время возвращались к Агни. Не знаю почему, но я, таясь от себя самого, все больше и больше начинал опасаться этой своенравной и напористой девицы, для которой не указ даже слово собственного отца. С этим я и заснул.
Глава шестая
ТЫСЯЧЕЛИКАЯ ФАЛАНГА
Но вот наконец позади осталась и степь. Мы форсировали реки и пересекали долины, мы шли полями и лесными дорогами. Начались предгорья, а затем и горы. Мы проходили сквозь земли все новых племен и народов, и их боги являлись ко мне на поклон, как к богу Священного Меча. Не могу сказать, чтобы нас всюду встречали цветами, однако ненависть к всесильным владетелям Олимпа почти всегда облегчала нам путь. Разумеется, в большом деле не обходилось без мелких инцидентов, но в целом все пока шло неплохо. Что касается Зевса и его родни, то мне оставалось только удивляться, как он сумел восстановить против себя всех и вся. Похоже, что мировые амбиции Зевса были куда более серьезными, чем у семейства Сварога.
Но вот наш воздушный разведчик Горыныч, а за ним и передовые дозоры Вакулы принесли весть, что впереди появились отряды греков. Теперь надо было ожидать, что события начнут развиваться весьма быстро. Они в самом деле не заставили себя долго ждать. Подтягивая свое изрядно растянувшееся в походе войско, я приказал расположиться на дневку. Как и обычно, штабной шатер установили на наиболее высоком месте. Горыныч сразу облюбовал себе пещеру в близстоящей горе, куда едва втиснул свое грузное тело.
– И была охота тебе забираться в такую нору? – пожал плечами Вышата, увидев, как старый дракон, кряхтя, вползает в узкий каменный лаз.
– Мой дом – моя крепость! – ответили ему разом назидательно все три головы.
В первую ночь после сообщения о появлении неприятельских дозоров разразилась страшная буря. Неумолкаемо гремел гром и сверкала молния. Порой огненные росчерки скрещивались, как бы поражая друг друга, и тогда раскаты грома грохотали особенно неистово. Небеса содрогались так, что казалось, еще немного – и они, расколовшись, рухнут на землю. Это была не простая буря, это было нечто иное.
Всю эту ночь я провел в напряжении, ожидая крутого поворота событий. Вытащив из ножен Кладенец, я держал его наготове. Меч нетерпеливо дрожал в моих руках и полыхал искрами.
Под утро наверху вспомнили и о моей персоне. Внезапный росчерк молнии ослепил меня. Прежде чем я что-нибудь успел сообразить, Кладенец рванулся из рук вверх и принял на себя удар молнии. Скользнув по лезвию и отразившись от него, та с треском ушла куда-то в сторону. За ней ударила вторая, третья, но всякий раз Меч успевал в самый последний момент отбивать их смертельные удары. За мной началась, кажется, самая настоящая охота, но успех был пока на моей стороне. Точнее сказать, на стороне моего Меча.
Неподалеку от меня держались Вышата и Вакула, но чтобы не подвергать их ненужному риску (чем-то реально помочь мне они все равно не могли), я велел им отойти подальше.
Отражая все новые и новые удары, я с нетерпением ждал рассвета. Прекратятся ли небесные атаки с наступлением утра? Наконец взошло солнце и, к моему большому облегчению, охота на меня понемногу затихла. Вот Кладенец отразил последнюю небольшую молнию, и все смолкло. Я огляделся, вокруг меня все было черным-черно. Неподалеку дымились обгоревшие и расколотые стволы деревьев.