Всадники смерти
Шрифт:
Продвижение отряда оказалось на удивление легким. Дождь кончился, в небе появилась мутная луна. Она словно бы выпрыгнула из-за вершины огромного кургана. По земле стелился туман.
Казалось, что добраться до цели к рассвету не составит большого труда, но дождь размыл дороги, и фургоны с провиантом и снаряжением отставали и то и дело увязали в грязи. Всадники вынуждены были возвращаться назад, спешиваться и вытягивать фургоны из трясины.
К тому времени, когда они преодолели самую трудную часть пути, в небе на востоке появилась серая полоска света. До рассвета оставалось меньше часа.
Стауэр
— У нас мало времени, — сказал он. — Ты поведешь отряд, знаменосец.
— Капитан?
— Поведешь их в лагерь. Знаешь куда, ты видел карту. Я поскачу с рапортом в Ждевку. Так мы сэкономим время.
Приказ временно взять командование отрядом на себя застал Герлаха врасплох, он постарался не демонстрировать свой энтузиазм и как можно спокойнее спросил:
— Вы уверены, капитан?
— Меньше всего я хочу опростоволоситься перед маршалом.
— Честно вам скажу, я сомневаюсь, что он встанет так рано.
— Неважно. Он сказал — на рассвете. Ты справишься?
— Это честь для меня, сир, — ответил Герлах и приподнял знамя.
— Я возьму верховых. Увидимся через несколько часов.
Стауэр поскакал по дороге, ведущей на запад. В качестве сопровождения он взял с собой Фридела, Энмейера и Воллена. По уставу горнисту полагалось оставаться с полевым командиром при любых обстоятельствах, но Карл понимал, что капитан оставил его при себе, потому что предвидел, что придется иметь дело с картами и жалованными грамотами.
Знаменосец повел отряд на восточный фланг линии фронта.
Хроники Года, Который Никто Не Забудет, полные и подробные. Это была, как написал в своих воспоминаниях Энспрахт из Нулна, «живая история». Этим он хотел подчеркнуть, что в то время будущее Империи зависело от ежедневного, ежечасного развития событий. История вершилась в таком темпе, что ее ход можно было проследить. Это не было похоже на растянутый и безмятежный поток времени, который настолько медленно движется к неизбежному, что живущие в нем просто не замечают его течения. Это было время, когда на раскаленной наковальне судьбы выковывается будущее.
Каждая мелочь, каждая особенность фиксировались Энспрахтом, Готтимером, аббатами Вриеса, старейшиной Оквелдом, Таладином из Бретонии и многими, многими другими, включая писцов и летописцев Старых Рас.
И все же описание Битвы при Ждевке практически не встречается в сжатых хрониках того времени. Упоминания об этом событии можно найти в сносках в трудах Энспрахта и в кратких примечаниях к записям Оквелда. Битва при Ждевке была лишь незначительной частью всеобъемлющего процесса, вошедшего в историю под названием Весеннее наступление. Таким обманчиво мягким термином именуется страшный, жуткий период — наступление, от которого Империя с трудом смогла оправиться. Примечательно, что, хотя город Ждевка крайне редко упоминается в исторических текстах, это название без труда можно найти на бесчисленных надгробьях, мемориальных камнях, церковных плитах и в родословных семей по всей Империи.
Битва при Ждевке унесла людские жизни. Великое множество жизней.
Все началось перед самым рассветом. Именно в эту пору реакции человека замедленны, а тело не хочет расставаться с теплом, обретенным во сне. Капелланы еще только готовились к утренним молитвам, а повара начинали разогревать котлы для завтрака. Дождь, пришедший с востока, смыл все следы лунного света. Все вокруг тонуло во мраке, рваные полосы тумана расползлись по земле.
Ничто не предвещало грядущего кошмара.
В артиллерийском подразделении, расположенном на северной окраине города, за земляным валом сидел в пикете младший караульный из Нулна. Он и заметил, что тени далекого леса начали шевелиться и растекаться по равнине. Караульный поспешил с докладом в палатку командира, но тот был занят поисками утерянного амулета, который подарила ему любимая жена, и приказал солдату подождать.
Между тем часовой, стоявший на посту к востоку от артиллерийского подразделения, заметил те же движущиеся тени и тут же зазвонил в колокольчик. Еще двое часовых подняли тревогу, зазвонив в колокольчики, и перебудили солдат из своих отрядов. Одновременно в палатках на поляне за артиллерийскими подразделениями пробудились лучники. Командующий караульными прибежал на сигналы тревоги, и ему доложили о происходящем. В штаб-квартиру маршала, к полевому командиру кавалерии и к горнистам, что расположились у городских амбаров, были посланы гонцы.
Инвер Скотт, адъютант маршала, выйдя к гонцам, сообщил им, что маршал нездоров. Однако, осознав серьезность сложившегося положения, он лично отправился к горнистам. Горнисты решительно заявили, что исполняют приказы, отданные маршалом лично. Командующий кавалерией сознавал, что, будь угроза реальной, горнисты непременно подали бы сигнал тревоги, и, не в состоянии принять решение, он также послал своих гонцов в штаб-квартиру маршала.
И никто, что явствует из хроник, не верил в возможность внезапной атаки противника. Рейды и стычки могли происходить спонтанно, без предупреждения, но настоящее сражение и неожиданность в то время считались несовместимыми понятиями, только не между двумя армиями. Войны так не велись.
Даже в битвах с варварскими племенами Севера соблюдались определенные правила и обычаи. Правила могли быть несовершенными, но они были понятны обеим сторонам. Армии выходили в поле и становились друг против друга. Затем они окапывались и принимались воинственно орать, бряцать оружием и выкрикивать оскорбления в адрес противника. Все это могло продолжаться в течение нескольких часов, а иногда и суток, до тех пор, пока столкновения было не избежать. Надо сказать, что зачастую битвы и сводились к одним только воинственным крикам и ругани. Если какая-то из армий была чересчур воинственна или слишком велика, другая покидала поле битвы и реального столкновения не происходило.
В основе этого обычая лежала простая истина — чтобы столкнуть между собой несколько сотен вооруженных людей, необходима достаточная мотивация. Отдельное подразделение может совершить внезапный налет на противника, но чтобы масса людей бросилась в бой, их надо постараться уговорить и умаслить. До бешенства армию могут довести занудные речи, настойчивая барабанная дробь и щедрая выпивка. Армию необходимо из состояния закипания довести до настоящего бурления. Тогда, и только тогда, тысячи отдельных личностей бросятся в атаку как единое целое.