Всадники смерти

Деревянко Илья Валерьевич

– Ну-с, господа незваные гости, убирайтесь к чертовой бабушке! – громко сказал я. – Да, кстати, проигранные пятьсот баксов выложить не забудьте!..

Глава IV

23 часа 15 минут.

Высадив пожилую разряженную и раскрашенную пассажирку у входа в ночной клуб «Содом», Петр проехал немного вперед, припарковался у пункта обмена валюты, откинулся на спинку сиденья и, в ожидании звонка от диспетчера, закурил сигарету. Уже полностью стемнело. Машин на улицах было немного. На противоположной стороне светилась неоновая вывеска круглосуточно торгующего гастронома. Неподалеку, в парке Победы, расселись на скамейках любители «зеленого змия», ежеминутно выясняли отношения, по-лошадиному ржали и горланили песни. К гастроному косяком тянулись страждущие, толкали вращающуюся дверь, ныряли

вовнутрь и вскоре возвращались обратно, нагруженные разнокалиберными бутылками. Глядя на них, Петр вдруг ощутил страстный позыв выпить, судорожно сглотнул, плюнул в приспущенное окошко и выматерился сквозь зубы. Сегодня он работал во вторую смену (с восьми вечера до восьми утра) и, в отличие от Игоря, сумел вдоволь выспаться. Тем не менее настроение Агафонова оставляло желать лучшего. А если точнее – ему аж волком выть хотелось! Причиной являлась «любимая супруга». Едва Петр пробудился и собрался сварить себе кофе, как примчавшаяся на кухню Валентина начала осыпать мужа сварливыми попреками по поводу «низкого» заработка – «Жалких тридцать тысяч в месяц!», пристрастия к спиртному – «Опять нажрался вчера с дружком!», недостаточного внимания к ней, драгоценной – «Второй год в одной и той же шубе проходила!», бесхозяйственности – «Давно пора ремонт делать, а ты никак не просохнешь, сволочь!» и т.д. и т.п. Излив на гудящую с похмелья голову Петра избыток яда, Валентина забрала у него последние восемьсот рублей, напудрилась, подвела ресницы, подмазала губы и вместе с двенадцатилетней дочерью Светланой отправилась в гости к теще. Он, помнится, еле-еле удержался от искушения проводить благоверную смачным пинком под зад, проглотил голодный комок в горле и в безумной надежде посмотрел на плиту. Однако приготовить обед жена, как обычно, запамятовала. Тогда Агафонов схватил со стола фарфоровое блюдо и в сердцах шарахнул об пол. А потом, случайно наступив ногой на осколки, глубоко поранил ступню. Короче, день был испорчен с самого начала!!!

«Наверное, я все же застрелюсь! Невзирая на предостережения Игоря, – выплюнув окурок на асфальт, мрачно подумал Петр. – Тетешка-то осталась от прежней жизни. Лежит себе в укромном месте! Е-мое! До чего же паршиво на сердце!.. Или... малость обождать? Напиться вусмерть, а там видно будет?! Да, пожалуй, именно так и поступим!» Вынув из кармана бумажник, он пересчитал заработанные с начала смены деньги. Не особенно много, но на выпивку хватит с лихвой! Агафонов потянулся к мобильнику (позвонить диспетчеру и соврать, что заболел), как вдруг в боковую дверцу деликатно постучали. На тротуаре стояла стройная девушка в полупрозрачной блузке без лифчика, в мини-юбке, с ярко накрашенным ртом и рыжими волосами до плеч.

– К Ярославскому вокзалу, – состроив глазки, мурлыкнула она. – На поезд опаздываю!

– Да неужели? – недоверчиво проворчал Петр. – И где же твои вещи?!

– За чемоданом надо заскочить домой, на Лобачевское шоссе, – просто ответила девушка. – Мы успеем. Если поторопиться! Поезд отходит в половине первого.

Агафонов замялся в нерешительности. С одной стороны, исходя из расстояния и срочности, заказ довольно заманчивый. Ради такого можно отложить пьянку на пару часов. Но с другой – чем, интересно, красотка собирается рассчитываться?! Видок у нее, прямо скажем, не внушает доверия. Вылитая потаскушка с дискотеки! Причем – дешевая! Подобные девицы либо норовят проскочить на халяву, либо предлагают расплатиться «натурой», в машине, по-быстрому...

– Даю тысячу! – словно прочитав его мысли, улыбнулась рыжеволосая. – Половину авансом, остальные – по приезде. Вот, возьмите! – в руке девушки появилась розовая пятисотрублевая купюра.

– Ну хорошо, – сдался Петр. – Садись!

Пассажирка немедля устроилась на переднем сиденье. Куцая юбчонка задралась выше трусов. В салоне заблагоухало изысканными французскими духами.

– С вашего позволения! – вновь улыбнулась она, доставая из кожаной сумочки пачку «Парламента» и золотую зажигалку с витиеватой монограммой из латинских букв. «Не такая уж и дешевка! – подумал Агафонов, поворачивая ключ зажигания. – Если шлюха, то высокого полета!» Заурчав мотором, машина сорвалась с места. За окнами замелькали малолюдные ночные улицы. Спустя пять с половиной минут «девятка» выехала из Долговодска на Лобачевское шоссе и еще более увеличила скорость.

– Стоп! – вдруг звонко скомандовала девушка.

Петр машинально нажал тормоз.

– Нам нужно зайти сюда, – рыжеволосая указала пальчиком на приземистый, ветхий домишко, одиноко притулившийся на краю заброшенного деревенского кладбища.

– На-а-ам?! – удивился Агафонов.

– Конечно! Чемодан очень тяжелый! Разве вы не поможете

донести? – юное личико сморщилось в обиженной гримаске.

– Вообще-то я не носильщик, – насупился Петр. – И не джентльмен! Давай-ка без меня, потихонечку, волоком...

– Но тогда мы обязательно опоздаем! – эмоционально воскликнула девушка.

Агафонов посмотрел на часы: «Половина двенадцатого. Действительно, время поджимает!»

– Ладно уж, пошли! – со вздохом согласился он.

К крыльцу вела неровная, заросшая тропинка. Судя по внешнему виду, ею пользовались крайне редко. Да и сам дом выглядел явно не жилым: подслеповатые темные окна, покосившиеся ставни, прохудившаяся крыша с вороньим гнездом на вершине трубы...

Однако ни то ни другое Петра почему-то не насторожило. Шагнув вслед за рыжеволосой в неосвещенные сени, он зацепился штаниной за что-то торчащее, досадливо ругнулся и... потерял сознание...

* * *

Первыми ощущениями были: ломящая боль в затылке, озноб, тошнота, головокружение. Затем Агафонов услышал негромкие голоса.

– Пора начинать, – произнес один.

– Верно! – подтвердил второй. – Ночи сейчас короткие.

– Давайте свяжем ему конечности! – озабоченно предложил третий, смутно знакомый. – Бычара здоровущий. Способен дров наломать!

– Не боись! – рассмеялся второй. – Хмырь не скоро очухается. Я его утюгом с размаху огрел! Вон кровища до сих пор не утихнет!

– Того, вчерашнего, ты тоже конкретно «приложил», да не помогло! – возразил «смутно знакомый». – Гаденыш очнулся слишком быстро. Невзирая на вспоротое брюхо, ухитрился вырваться, удрать и вдобавок ушко Анюте повредил!

Петр осторожно открыл глаза. Раздетый догола, он лежал на холодной каменной плите лицом вверх. Далеко в небе тускло светила луна.

По сторонам от него виднелись неухоженные могильные холмики, а прямо напротив стояли четверо: трое мужчин в остроконечных, скрывающих лица капюшонах и давешняя рыжеволосая пассажирка, укутанная в белый саван до пят. Мужчины держали в руках длинные ножи. Девица – железную кочергу. У их ног валялись перепачканные свежей глиной лопаты, а ближайшая из могил была разрыта. «Для моего трупа предназначена!» – подумал Агафонов, стискивая кулаки. Заметив его движение, кто-то из присутствующих изумленно ойкнул. Остальные угрожающе придвинулись. Поняв, что тянуть дальше нельзя, Петр скатился с плиты, схватил подвернувшийся под руку камень, швырнул в ближайшего из убийц и, преодолевая слабость, поднялся. Его шатало как пьяного, в глазах рябило. Окружающие предметы раскачивались, норовили раздвоиться. Тем не менее Агафонов не собирался сдаваться без боя. Сделав обманный финт левой рукой, он поворотом корпуса ушел от нацеленного в грудь ножа, шагнул вперед и хлестнул хуком [8] справа по первому «капюшону». Сдавленно хрюкнув, тот упал на четвереньки. «А силенки уже не те, – мысленно отметил Петр. – Ублюдку полагалось наглухо отрубиться!» В следующий миг острое как бритва лезвие глубоко вспороло левое плечо, которым Агафонов в последний миг успел прикрыть шею. Нанесший удар убийца с хохотом отпрыгнул назад и демонстративно слизал с ножа кровь.

8

Хук – короткий боковой удар в боксе.

– Перекройте дорогу! Не дайте «мясу» уйти! – гиеной взвыла рыжеволосая, перехватывая кочергу обеими руками. Зловещий саван свалился на землю. В настоящий момент она, как две капли воды, походила на вырвавшуюся из ада фурию. Пухлые губы уродливо перекосились. В глазах пылало агрессивное безумие. Рыжие волосы развевались по ветру.

– Й-й-я! – девица произвела стремительный выпад, целя концом кочерги Петру в висок.

Агафонов инстинктивно заслонился левым предплечьем. Противно хрустнула сломанная кость.

– Й-я-я-я!!! – высоко подпрыгнув, дьявольская красотка нанесла ему страшный удар в грудь обеими ногами. Петр отлетел назад, стукнувшись спиной о надгробный памятник. «Капюшоны» издевательски загоготали и дружно отсалютовали ножами своей подельнице.

– Ну чо, крутой, попался? – пролаял смутно знакомый голос. – Отольются кошке мышкины слезы!

– И-й-я! – подбежавшая девица попыталась всадить другой конец кочерги в нижние ребра Агафонова, однако он успел вовремя отпрянуть в сторону. Железо гадко проскрежетало по могильной плите. Рыча как раненый зверь, Петр вцепился здоровой рукой в середину кочерги, резким движением вырвал, отбросил подальше, пнул чертову фурию босой ногой в живот и яростно ухватил ее за волосы. Та отскочила с матерной бранью. В ладони у Петра остался лохматый рыжик парик.