Всадники в сверкающей броне. Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн
Шрифт:
Персидская пехота, с трудом отбивая щитами стрелы, летевшие из орудий со стен, раздвинула свой фронт (Amm. Marc. XIX. 7. 4).
Прикрываясь щитами, сплетенными из крепкого лозняка и покрытыми сырыми кожами, они [персы. — В. Д.] оказывали самое деятельное сопротивление (Amm. Marc. XXIV. 2. 10).
В резерве были оставлены манипулы пехотинцев; прикрываясь продолговатыми выпуклыми щитами, сплетенными из тростника и покрытыми сырой кожей, выступали они в тесном строю (Amm. Marc. XXIV. 6. 8).
Свои огромные щиты они [персы. — В. Д.] выставляют только для того, чтобы самим обороняться от неприятельских стрел и копий (Proc. Bell Pers. I. 14. 26).
Во время сражения пехотинцы из персидского войска побросали свои длинные щиты и пребывали в полном беспорядке (Proc. Bell Pers. I. 14. 52).
Они [готы. — В.
Сведения письменных источников подтверждаются археологическим материалом. Остатки щитов данного вида, датируемые серединой III в., были обнаружены при раскопках в Дура-Европосе{31}. Они имели прямоугольные или овальные очертания и были изготовлены из расположенных вдоль продольной оси щита стеблей тростника, переплетенных полосками (ремнями) из невыделанной кожи. С обратной стороны имелась сделанная также из тростника рукоятка, за которую воин держал щит.
Щиты такой конструкции были сравнительно легкими, простыми в изготовлении и, что немаловажно, дешевыми. Поэтому ими вполне можно было вооружить сколь угодно много пеших воинов, обеспечив тем самым (пусть и за счет количества, а не качества) в случае необходимости защиту более важному и «дорогому» роду войск у персов — тяжелой коннице.
О щитах второго вида в письменных источниках почти ничего не говорится, и лишь по косвенным данным можно установить, что в том или ином конкретном случае речь идет не о легких плетеных, а о прочных металлических щитах. Так, например, Агафий Миринейский, описывая сражение под Фасисом (555), сообщает о сопровождавшем эту битву сильном шуме, в том числе и от стука щитов (Agath. III. 25). Понятно, что подобный (причем достаточно громкий) звук мог возникнуть только от удара по твердому, скорее всего металлическому, предмету, в данном случае — по щиту. Щиты персов (явно не тростниковые) упомянуты Агафием и в качестве доставшегося ромеям ценного военного трофея наряду с доспехами, луками и колчанами и драгоценными украшениями (Agath. III. 28). Еще раньше Либаний, повествуя о персидском походе Юлиана (363), говорил о персидских «сверкающих щитах», явно имея в виду щиты с металлическим покрытием (Liban. Or. XVIII. 248). В обоих случаях, исходя из контекста, трудно определить, кто именно — пешие или конные воины — использовал эти щиты. В то же время катафракт из Так-и Бустана держит в левой руке небольшой щит круглой формы, что позволяет констатировать наличие такого защитного снаряжения и у всадников, участвовавших в описываемых Либанием и Агафием событиях. Кроме того, Аммиан Марцеллин, рассказывая о попытке Шапура II приблизиться к стенам Безабды во время ее осады (360), пишет:
Как только царь подошел к Безабде, он немедленно начал исследование укреплений. Окруженный свитой панцирных всадников в блестящих доспехах и хорошо заметный среди них, он смело приблизился к самому краю рва. На него были направлены тщательно намеченные удары баллист и туча стрел, но под прикрытием сомкнутых наподобие «черепахи» щитов он ушел невредимый (Amm. Marc. XX. 7. 2).
Таким образом, и здесь мы видим, что катафракты имели прочные щиты, с помощью которых персидский царь был надежно защищен от римских стрел и снарядов. На основании приведенных данных можно предположить, что и найденный во время раскопок на территории Ирана серебряный умбон с изображением львиной морды, датируемый IV в.{32}, украшал щит какого-то (явно знатного) персидского катафракта.
При этом, однако, необходимо отметить отсутствие щита на подавляющем большинстве изображений сасанидских катафрактов, что, в сочетании с высказанными выше наблюдениями, может означать только одно: щит не являлся обязательным и, более того, типичным предметом воинского снаряжения персидских всадников (отсюда и редкие упоминания об этом в позднеантичных текстах). Скорее всего, он использовался в ситуации, когда катафракт не участвовал в полевом сражении, т. е. руки воина не были заняты контосом, но в то же время потенциально подвергался опасности неожиданного нападения со стороны противника (например, при совершении рекогносцировок, как в случае под стенами Безабды, описанном Аммианом).
Из сведений античных авторов следует, что у персов был защищен доспехами не только сам катафракт, но и его лошадь — для нее делался специальный кожаный (Amm. Marc. XXIV. 6. 8) или металлический (состоявший из нашитых на льняную ткань металлических пластин) (Heliod. IX. 15. 4) доспех в виде большой попоны, закрывавшей весь корпус животного, включая зачастую его шею и голову. Подобный тип снаряжения кавалерии являлся традиционным для Ирана и известен по многим письменным, изобразительным и вещественным источникам, относящимся как к сасанидской, так и более ранней — парфянской эпохе{33}.
Вопрос о происхождении комплекса тяжелых доспехов, защищавших и всадника, и лошадь, представляет собой отдельную и до сих пор не решенную (прежде всего из-за отсутствия необходимого источникового материала) проблему {34} . Часть исследователей придерживается мнения о том, что панцирная кавалерия была создана жителями оседлых земледельческих районов Средней Азии с целью защиты от нападений соседей-кочевников {35} . [4] Есть точка зрения, что такое снаряжение впервые стали использовать кочевники Среднего Востока {36} . Согласно третьему мнению, родину тяжелой конницы следует искать в Северном Причерноморье и на Северном Кавказе {37} . Существует также предположение, что тяжелая кавалерия появилась на территории Бактрии и Парфии {38} .
4
Близкую позицию занимали также Б. А. Литвинский и И. В. Пьянков, по мнению которых конский доспех попал в Иран, Китай и, возможно, в Индию именно из Средней Азии (Литвинский, Пьянков, 1966. № 3. С. 44). С. П. Толстов доводит эту теорию до крайности, ошибочно (особенно в свете данных Аммиана Марцеллина) утверждая, что весь комплекс вооружения изображенных на ряде среднеазиатских находок тяжеловооруженных всадников «ничего общего не имеет с вооружением сасанидского Ирана» (Толстов, 1948а. С. 216). Ср.: Горелик, 1987. С. 111, 116, 369.
§ 3. Осадная техника
В отличие от своих предшественников — парфян — персы уделяли гораздо большее значение овладению вражескими укреплениями. Более того, основные, наиболее значительные сражения между войсками сасанидского Ирана и Римской (позднее Византийской) империи, как следует из источников, происходили чаще всего не на открытой местности, а под стенами крепостей и городов. По этой причине отдельного внимания заслуживает комплекс орудий и приспособлений, использовавшихся персами при осаде вражеских либо обороне своих крепостей.
Сразу же необходимо отметить, что осадно-оборонительная техника персов и способы ее боевого применения были идентичны тем, что использовались римско-византийской армией. Более того, обеими сторонами успешно применялись захваченные друг у друга трофейные орудия, что лишний раз демонстрирует практически полное сходство материально-технической и тактической составляющих сасанидской и позднеантичной полиоркии, сложившейся в основном в эллинистический период и мало изменившейся вплоть до позднего средневековья. В связи с этим характеристики, применяемые древними авторами к позднеримским либо раиневизантийским военным машинам, могут быть перенесены и на военную технику персов.
Наиболее подробно осадный инструментарий персов описан Аммианом Марцеллином. Из военных машин Аммиан чаще всего называет баллисту (этим названием в позднеантичную эпоху обозначалась катапульта) (Amm. Marc. XIX. 5. 1; 7. 2, 5, 7; XX. 11. 13), из которой в римлян метались не только камни и им подобные метательные снаряды, но и горшки с зажигательной смесью, о чем, помимо Аммиана (Amm. Marc. XX. 11. 13), сообщают и другие авторы (Liban. Or. XVIII. 237; Proc. Bell. Goth. IV. 11; Agath. III. 25). Следует также отметить, что при защите и осаде крепостей баллисты часто использовались персами не для разрушения укреплений, а для поражения живой силы противника (Amm. Marc. XIX. 5. 1, 6; 7. 2, 5), что вообще было типично для военного дела данной эпохи. Однажды даже сам император Юлиан чуть не погиб от выстрела из какого-то осадного орудия (torтешит murale) (Amm. Marc. XXIV. 5. 6), которым, очевидно, была именно баллиста. Она могла размещаться как на крепостной стене, так и на верхней площадке осадной башни, чтобы более эффективно, направляя снаряды по нисходящей траектории, поражать находящегося на стенах противника (Amm. Marc. XIX. 5. 1, 7; 7. 2).