Все беды от женщин, или Приключения Странника. Книга 1
Шрифт:
Мой наставник учил меня смирять гнев, и держать себя в руках, чтобы не случилось. Держать голову холодной. Сейчас я видел в его глазах гнев. Видел это и плененный охотник. Гнев и приговор. Я еще успел увидеть, как на навершие посоха разгорается заклинание. И резко сменилась картинка. Поплыла реальность и выкинула моё сознание совсем в другое место.
Вечный Лес. Такой огромный и великий. Сколько мне здесь? Не больше двадцати наверное. Я брёл по лесу, шумно ступая по земле. Под моими ногами шумел потревоженный лес. Он не привык к такому отношению. Трещали сухие ветки под ногами, эхо шагов разносилось далёко вперед меня, а если вдруг тут все глухие, как для подстраховки, я еще и освещал впереди себя дорогу ярким светлячком, который разве что слепой да ленивый не заметит.
В довершении картины, я периодически выкрикивал имя сестры, которую тут искал.
Да, я вспомнил и этот случай. Пенелопа сбежала, когда отец объявил, что отдаёт ее за восточного соседа герцога Анвара Рэйсмонда. И ни куда-нибудь, а в Вечный Лес побежала! Искать защиты у ведьмы. Глупая! Тут не факт, что она доживет до встречи с этой самой ведьмой.
Я тогда долго искал эту непутёвую. А когда нашел…
Единственное, на что мне хватило ума - найти ту самую ведьму. Потому, что те остатки от сестры, что я нашел, отцу отдать было не с руки, да и не женят у нас посмертно.
Каргана оказалась весьма любезна и приняла мою просьбу о помощи, но на своих условиях…
Словно в подтверждение моих воспоминаний, картинка перенеслась к ветхой избушке старой ведьмы, куда я и вломился незвано, с ноги открыв дверь, с полумёртвой сестрой на руках. Хотя ведьма и ждала моего появления, она представляла себе нашу встречу менее навязчиво с моей стороны.
Каргана, как раз изволила ужинать, и наше прибытие заставило ее подавиться от неожиданности. Женщина неестественно выпучила глаза и зашлась кашлем. Мне было не до того. Я только успел так же ногой захлопнуть дверь и прижаться к ней спиной. Дверь немедленно содрогнулась от удара снаружи, но устояла. А с улицы донесся недовольный рык пр'oклятых тварей.
Ведьма как раз успела прокашляться, запить чем-то непонятным из серебряной кружки и более-менее взять себя в руки.
– Амаллир! – Она гневно свела к переносице брови и с упрёком уставилась на меня.
Хотя у ведьмы и было неизвестно сколько веков за хрупкими плечами, выглядела она лет на сорок не больше. И мы уже давно старые знакомцы с этой женщиной, хотя до интима так и не дошло.
Тяжелая каштановая коса с редкой проседью, переброшенная через хрупкое плечико, тонкие губы, мелкие зубки, синие глаза и угловатые скулы. Каргана не была красавицей, но и отвращение не вызывала. Мелкие морщинки вокруг глаз, говорят об улыбчивости женщины. И тем не менее о Каргане ходят самые мерзкие слухи. Ее колдовство никогда не было добрым или хотя бы разрешенным.
– Ты опять навёл шороху в лесу. – Ведьма выглянула в окно и негодующе закачала головой, - и ты опять напугал моих питомцев…
– Каргана, они чуть не съели меня!
– Тобой и подавиться не мудрено, скажу им обходить тебя стороной, - фыркнула ведьма, - что там у тебя за мясо на руках?
Я зло скрипнул зубами, укладывая сестру без признаков жизни на единственную кровать здесь. Глаза застилал гнев и страх за Пэни. Я разгневанно сверкнул глазами на Каргану, собираясь выбивать из нее спасение сестры любыми способами и готовый платить любую цену…. Как ученик архимага, ученик сильного некроманта, я знал, что любое сильное колдовство имеет свою цену. Зачастую – страшную цену…
Картинка снова поплыла и я очнулся уже у стен отцовского замка. Здесь же был и второй я вместе с Пэни.
– Ты не должен возвращаться к ней! – Плакала горе-принцесса, ударяя мне по груди кулачками. – Не должен! Мы спрячем тебя, мы расскажем всё отцу и…
– Ты ничего не скажешь отцу, - мягко произнёс я, гладя ее по спутанным волосам, - ты никому, ничего не скажешь о произошедшем!
Я накладывал заклинание на сестру без зазрения совести, она ничего никому не сможет рассказать обо мне, как бы она не пыталась.
– Отдай отцу, - я вложил в ее ручку свиток с сургучной печатью, - а это – тебе, сестрёнка, на долгую память. – Во второй кулачок я вложил ей свой перстень с гербовой печаткой крон - принца.
– Я не отпущу тебя, Амаллир! Что… что я буду делать с братьями? Они ведь погубят меня!
– У тебя есть защитник, - я говорил тихо и вкрадчиво, что бы каждое мое слово достигло цели, - ты выйдешь замуж за герцога, он не даст тебя в обиду.
От моих слов сестра вся содрогнулась и отпрянула от моей груди.
– Никогда! – Зашипела она, - из-за него всё случилось, из-за этой помолвки.… Если бы не Рэйсмонд, я бы и не сбежала, и тебя бы не погубила…
– Пенелопа, ты же знаешь, что я люблю тебя, сестрёнка?
Я дождался утвердительного кивка и продолжил:
– И, как любящий человек, я обязан говорить тебе правду, иначе никто не скажет. Лгунов и льстецов в окружение принцессы хватает, а правду никто не скажет. Это мой долг воспитывать тебя.
Еще один кивок от сестры.
– Анвар ни в чем не виноват и ты это понимаешь, осталось только признаться самой себе и научиться не списывать на других свои промахи и ошибки. Учись отвечать за свои поступки.
Пенелопа потемнела лицом и снова расплакалась. Беззвучно текли слёзы по чумазому личику.
– Прости меня, - прошептала она, - прости меня, Амаллир, я погубила тебя, я…
– Иди, Пэни, отдай письмо отцу. Я должен возвращаться к Каргане.
Уже начало дребезжать изображение, предвещая новую картинку, когда сестра бросилась мне на шею в последней попытке уговорить и завела новую слёзную оперу, но я этого уже не видел. Я помнил, как тяжело было уговорить ее уйти. А еще я помнил, что не смог вернуться в тот вечер к Каргане, как обещал. Непредвиденные обстоятельства. Так бывает, когда тебе куда-то надо, очень-очень надо и тебя само Мироздание не пускает туда. Любая мелочь превращается катастрофу.
Каргана женщина, а эти создания, как известно не хвастают терпением. Ее проклятие догнало меня уже на следующую ночь… Как и до этого картинка поддалась на мои мысли и я уже смотрел на себя в совсем иной ипостаси. В ту ночь мне не подвернулся человек и я слонялся по окрестностям в поисках пищи, мерзко рыча и поскуливая. В ту ночь обошлось. Но были и другие ночи…. И были невинные жертвы…. Проклятье только набирало силу, и на день я обратно превращался в человека. Превращение становится необратимым, когда теряешь рассудок в человеческой ипостаси. Я не успел до этого дойти, хотя и был близок. Тени, лица и видения убитых мною преследовали меня. Будучи человеком, я не мог спать, чтобы не встречаться с несчастными, попавшими мне на зуб. А превращаясь в пр'oклятого, я снова шел и убивал.