Всё будет плохо и счастливо
Шрифт:
– Ой, Никитос, – заалела она. – Приветик. А ты кого ждешь?
«Уж не тебя», – подумал Никита. Лена не вызывала в нем никаких чувств, кроме неприязни. Идеально накрашенная, но несимпатичная девица: глазенки рыбьи, белесые волосенки зализаны, губки надуты от вечного недовольства. Она подмазывалась к тренеру, к судьям, флиртовала как с Никитой, так и с другими мальчишками. То ли дело Саша; всего добилась сама, тренировалась, не жалея себя, и никогда, ни при каких условиях, не позволяла себе строить глазки всем подряд.
– Не
С лестницы донесся жалобный стон, переходящий во всхлип. А вместе с ним подозрительное шуршание фантиками. Как будто кто-то ревел и поедал конфеты одновременно. Никита нахмурился, прислушиваясь к непонятным звукам.
– А, это Савельева с лестницы скатилась, – хмыкнула Лена, заметив его недоумение.
Никита в два шага пересек коридор и увидел Сашу. Та выглядела несчастной: колготки продраны, волосы встрепаны. С глаз скатывались злые слезы. Она, прихрамывая, подбирала фантики от конфет, разбросанные по ступеням и полу.
Нет, она упала неспроста! Внезапная догадка пронзила Никиту, и глаза застлала кровавая пелена. Он вернулся к переступающей с ноги на ногу Лене – его, что ли, ждала? – и схватил девицу за воротник.
– Ну-ка пошла за мной.
Лена взвизгнула как настоящая свинья, только худая и белобрысая, и потащилась следом. Саша начала пятиться, когда увидела их вдвоем. Скулы её обострились, тоненькие пальчики сжались в кулак.
– Саш, расскажи-ка мне, – учительским тоном завел Никита, – она тебя толкнула?
– Нет.
Ни секунды на раздумье. Ответ острый как бритва, а во взгляде – пепел. Согнутая Лена брыкалась, пыталась скинуть его руку, но Никита держал крепко. Хватке его научил отец.
– Отвали, кретин, – выла она.
– Черта с два. Извиняйся.
– Да не трогала я эту убогую.
– Она меня не трогала, – подтвердила Саша и сделала ещё шажок назад, подворачивая левую ногу.
– Ты сама грохнулась?
– Да.
Никита с брезгливостью выпустил Лену из захвата. Та встряхнулась, поправила воротник и вновь стала прежней надменный гадиной.
– Герасимов, тебе кранты! Ты поплатишься. Я дружу со старшеклассниками.
– Дура, не забывай, что я тоже старшеклассник, – фыркнул он и помахал ручкой на прощание.
Лена убежала, выкрикивая какие-то несвязные гадости, а Саша смотрела настороженно и не двигалась. Замерла перед нападением. Загнанный в угол звереныш. По детству они с парнями гоняли кошек, и те были точно такими же: слабыми, но готовыми бороться до последней капли крови.
– Иди сюда, – приказал Никита тоном отца.
Она помотала головой.
– Живо! – и подошел сам, резким движением схватил за талию и взвалил на себя. Мусор из пакета благополучно рассыпался. А Саша не вырывалась – затаилась. Только всхлипывала тихонечко и дрожала всем хрупким, будто хрустальным, тельцем.
– Где ты живешь? – спросил Никита.
Вообще-то он знал, где. И изредка провожал её до дома как преследователь из фильмов: двигался чуть поодаль, а иногда – смешно сказать – снимал на фотоаппарат. Миллион раз собирался пригласить в кино или предложить донести рюкзак, но не решался. А вдруг обсмеет?
Оказалось, необязательно даже предлагать ей свидание. Взял на руки – и она не рыпается.
– За кинотеатром.
Саша весила так мало, словно пушинка. Дышала ему в шею и заливала горячими слезами плечо. Пахла конфетами и сладкой ватой. Из глупого пучка выбились волнистые темные пряди. Распустить бы ей волосы, зарыться бы в них носом.
– Спасибо, – пробормотала Саша, когда он бережно опустил её у подъезда.
– А давай встречаться? – вдруг предложил Никита.
Вместо ответа она заморгала так часто, словно собиралась взлететь.
9. Тогда
Стемнело, и под тусклым светом единственного фонаря её силуэт казался полупрозрачным. Она шла как королева, осанистая, невозмутимая. Никита выжидал. Он мог бы вынырнуть из темноты, с которой успел сродниться, но смотрел издалека. Пока смотрел.
Его пальцы окаменели. Никита не любил обижать тех, кто слабее, но иногда нельзя поступить иначе. Никакие уговоры не убеждают лучше кулака. Он вышел из-за угла и двинулся за девичьей фигурой. Эта надменная девчонка, Лена, почуяла опасность, вжала голову в плечи и прибавила шагу. Наивная, будто она сумеет спастись бегством.
Никита нарочито громко кашлянул. а его жертва боязливо оглянулась. Секунда, и Лена ускорилась до бега. Но Никита с легкостью догнал зазнавшуюся гимнастку. Легким движением уронил на асфальт и навалился на неё всем своим весом. Лена пыталась позвать на помощь, но её крик потонул в безлюдной аллее. Жалостливый голос размыл собой ветер, впитала почва.
И все-таки Никита прикрыл ей рот ладонью.
– Заткнись. – А от голоса несло ненавистью.
Белобрысая взвизгнула и попыталась прокусить руку, но Никита легонько пнул её в бок. Не для того, чтобы сделать больно – только припугнуть, напомнить, кто хозяин положения. Ему даже нравилось нависать над Леной пугающей тенью и дышать в лицо опаляющей злобой. Он властвовал над ней, а она дрожала под ним.
– Молчи, иначе… – Никита не закончил фразу, но Лена всё поняла и обмякла безвольной куклой.
Никита был краток:
– Отстань от Саши Савельевой. Никогда не приближайся к ней, даже не смотри в её сторону. Если ослушаешься – мы с парнями придем к тебе, и эта встреча будет особенной, поверь на слово.
Лена не была так самоуверенна как раньше и дружбой со старшеклассниками больше не кичилась. Никита отнял ладонь от пухлых губ. Гимнастка тоненько взвыла.
– Прошу…
– А вздумаешь пожаловаться – я не стану размениваться на болтовню.